Почем фунт лиха - Милевская Людмила Ивановна - Страница 30

— Бог их за это накажет, — пообещала Маруся.

— Ну конечно, накажет, да я-то осталась без ликера и без ужина. Зато Алиска произвела разведку.

Зачем она приходила? Думаешь, просто так?

— Теперь уже так не думаю, — вздохнула Маруся и с сожалением посмотрела на опустевший стол.

— А я точно знаю — она хотела удостовериться, что меня здесь нет. Видимо, не только Нина Аркадьевна, но и Алиска хочет видеть свидетельство о моей смерти. А ты приваживаешь ее, подлую, к нашему дому. Увидела молодого мужика и сомлела, и отдала все. Все! И свое, и мое! И ликер в придачу! Ты бы еще распахнула шкаф и показала меня, приросшую к стене: нате, мол, убивайте…

Долго я бушевала, да и было от чего. Маруся спряталась за чувство вины. Она сидела, опустив голову, и молчала. Потом со вздохом поднялась и принялась мыть посуду. Пустые тарелки из-под закуски.

Качественно отругав Марусю, я удалилась в спальню, чтобы в такой знаменательный день заснуть голодной.

Маруся еще долго топталась по комнатам, охала и вздыхала, но позвать меня, дура, не решалась.

Не помню, как я погрузилась в тревожный сон, но зато на всю жизнь запомнила пробуждение. Проснулась я от странных трубных звуков, доносящихся из гостиной. Мгновенно вскочила с кровати и выбежала посмотреть, нет ли там умирающего слона. Тут же выяснилось, что звуки издавала Маруся. Она сидела на полу и, прижимая к уху телефонную трубку, стонала, точно тяжелобольной слон.

— Что случилось? — спросила я, чувствуя, что на мой позвоночник ложится иней.

Маруся сердито отмахнулась и всхлипнула:

— Какой ужас! Я прямо вся упала!

Так вот почему она на полу.

Ни секунды не медля, я выхватила трубку из ее руки и прижала к своему уху. Оказалось, что ужасами пичкает Марусю Нелли.

— В чем дело? — закричала я. — Почему Маруся стонет, как одинокая роженица?

— Мне только что из Питера позвонила Ольга и сообщила, что Алиса при смерти, — выпалила Нелли. Я издала стон, не уступающий Марусиному.

— Она что, уже успела смотаться в Питер? — тем не менее поинтересовалась я.

— Нет, она здесь, в Москве. Ольга просила, чтобы я отправилась в больницу и узнала обо всем подробно, но у меня с утра прием. Может, Маруся сможет?

Вот они, родственники! Родная сестра, называется! Алиса при смерти, а Ольга, вместо того чтобы, бросив Кирю, мчаться в Москву, звонит черт-те кому и просит черт-те о чем. Я всегда знала, что с Алискиной Ольгой любая игра лишь в одни ворота.

— Да что же случилось-то с Алиской? — уже с сомнением спросила я. — Еще вчера она сидела у нас на кухне, обжиралась балыком и тискалась со своим хахалем. Не он же затискал ее до смерти.

Нелли всхлипнула. Подумать только. Ей уже жаль эту убийцу.

— Я звонила в больницу, — сказала Нелли. — Алиса в реанимации в очень критическом состоянии. Она отравилась каким-то ореховым ликером.

— Не каким-то, милочка, а твоим, — все еще не веря в серьезность обстановки, заметила я. — Я тоже намеревалась попробовать этого ликера.

— Что ты мелешь? — рассердилась Нелли. — Чувствую, вы там пьете беспробудно. Совсем спятили. Не знаю никакого орехового ликера.

— Как это не знаешь, когда сама принесла его вчера и оставила Марусиной соседке.

— Ничего я не приносила!

И тут у меня ноги подкосились.

— А кто же тогда его принес? — упавшим голосом спросила я.

Маруся, внимательно слушавшая наш разговор, сорвалась с места и понеслась в прихожую. Я, забыв о том, что покойница, понеслась за ней.

Допрос соседки добил нас. Я, стоя на лестничной площадке босиком и в ночной рубашке, долго не хотела верить, что Нелли — высокая, стройная, кареглазая блондинка.

— Нет, — утверждала я, — она маленькая, толстенькая, голубоглазая брюнетка.

Но соседка стояла на своем, и нам с Марусей пришлось убедиться в том, что ликер принесла не наша Нелли, а какая-то другая, не знакомая нам.

— Вообще-то описания слишком напоминают саму Алиску, — входя в квартиру, сказала Маруся.

— Не думаю, что Алиска стала бы травить себя и своего хахаля. Ведь он тоже пил ликер. Конечно, насколько мне было видно из шкафа.

— Пил, пил, — подтвердила Маруся. — Еще как пил. Он-то его весь и высосал, Алиска так, чуть пригубила, бедняжка.

Пронизывающая телефонная трель заставила нас кинуться в гостиную. Снова звонила Нелли.

— Ну что, — строго спросила она. — Едет Маруся или не едет?

— Едем обе, — сообщила я.

— С ума сошла! — испугалась Нелли. — Не забыла, что ты покойница?

— Мне слишком часто об этом напоминают, но к Алисе я все равно поеду.

— А как же конспирация?

— Дорогая, как ты думаешь, если высокая, стройная блондинка, назвавшись твоим именем, приносит Марусе двухлитровую бутылку орехового ликера, хотя все знают, что она пьет только водку, может это показаться нормальным?

— Нет, конечно.

— А если эта блондинка приходит как раз в тот момент, когда Маруся на работе?

— Да, что-то здесь не так, — послушно подтвердила Нелли.

— А если эта блондинка передает ореховый ликер, который люблю я, Марусе и обязательно через соседку? Что ты скажешь на это?

— Когда это было?

— Вчера!

Нелли выдержала паузу. Видимо, она занималась какими-то сложными психоаналитическими размышлениями.

— Черт, кто-то нас раскусил, — очень мудро заключила она.

— Что бы я без тебя делала, — не удержалась я от сарказма. — Тут и коню ясно, что этот кто-то отравить собирался никак не Марусю, и уж, конечно, не Алиску. Бедняга пострадала случайно, но зато теперь я точно знаю, что к убийце она не имеет никакого отношения. Знаю так же хорошо, как и то, что сидеть мне в этой квартире нет никакого смысла.

— И что ты собираешься делать? — испугалась Нелли.

— Жить, — сообщила я с оптимизмом приговоренного. — Просто жить. Сейчас навещу Алиску, а потом отправлюсь в свою квартиру.

— Но это же глупо!

— А сидеть в Марусиной квартире и ждать, когда меня пришлепнут, — умней?

Нелли не нашлась, что ответить. И никто не нашелся бы. Кому-то нужна моя смерть. Ну что тут скажешь?! О том, что я жива, знали только Маруся, Нелли и Клавдия. Ну, естественно, и я. Я не в счет. Маруся тоже. Нелли тем более. Остается Клавдия.

— Неужели Клавка проболталась Нине Аркадьевне? — словно прочитав мои мысли, спросила Нелли. — Поверить в это не могу.

— Я тоже, но другого объяснения не нахожу. Нелли почему-то воспряла духом.

— Я всегда говорила, что Алиска неспособна на сильный поступок, — тоном победителя заявила она. — Теперь сама видишь, что это Нина Аркадьевна. Кроме нее, никого твоя смерть не колышет. Уж теперь-то ты видишь сама.

Признаться, я пока не видела ничего, кроме того, что Алиска лежит в реанимации. Вернее, это мне еще только предстояло увидеть.

Глава 14

Маруся знала, как обращаться с медработниками. Мы ворвались в больницу с тремя сумками, доверху набитыми продуктами, но когда добрались до третьего этажа, — реанимация располагалась там — продуктов с трудом можно было наскрести на одну сумку.

Зато мы со всеми подробностями узнали точный диагноз Алисы, узнали о ее самочувствии на данный момент, а главное, о самочувствии ее спутника. Точнее, об отсутствии у него всякого самочувствия, потому что о Владимире Сибирцеве теперь можно было говорить только в прошедшем времени. Он приказал долго жить . Я тут же пожелала взглянуть на труп, и мне не отказали, тем более что глядеть на него мог теперь каждый, кому не лень. Зрелище, должна сказать, безрадостное, хоть он и мой враг. Совершенно голый и жалкий Сибирцев, накрытый застиранной простыней, лежал на каталке. К его посиневшей ноге был привязан номерок. Каталка — в ожидании медбратьев из морга — одиноко стояла посреди коридора, и все старались обходить ее.

Я потопталась возле каталки, вспоминая, сколько ужаса натерпелась от этого голого Сибирцева. Ну, не этого, конечно, а того, живого и уверенного в себе. Думал ли он, тряся у моей спины пистолетом, что стоит значительно ближе к смерти, чем я?