Моя свекровь — мымра! - Милевская Людмила Ивановна - Страница 21

Осознавая свою беспомощность, он страшно злился. В конце концов решился и, протолкнувшись к ней, шепнул:

— Какая милая давка.

— На этом маршруте всегда такая, — шепнула она в ответ.

Он смутился:

— Простите.

— За что? — удивилась она.

— Я не сообразил пригласить вас ехать в такси.

Она была уверена, что его потеряла и теперь счастья скрыть не смогла.

— Ну что вы, зачем такси? — радостно рассмеявшись, сказала она. — Мы приехали, выходим сейчас.

И начала быстро продвигаться к двери. Он, не зная, что делать с портфелем, который всем мешал и мешал, неловко двинул за ней.

Когда, наконец, кончился ад, и оба они оказались на тротуаре, он с облегчением выдохнул:

— Уф-фф! Неужели я вышел оттуда живой!

Она озорно улыбнулась:

— А я каждый день подвергаю себя такому вот испытанию.

— Да-а, это невероятно тяжелый труд, ездить городским транспортом. Здесь и массаж, и тренажеры. А куда мы теперь?

— Туда, — она махнула рукой в сторону громадного четырехэтажного здания, расположившегося в переплетении двух улиц.

Мужчина начал припоминать, что там располагалось в годы, когда он был задорным и юным. И припомнил, и удивился:

— Это же…

Она рассмеялась, заразительно, звонко:

— Да-да, это универмаг.

— Вы и универмаг? Вы что, и там работаете?

— Я там живу.

Глава 15

Шум терзаемого стартера не обманул. Продравшись сквозь густую растительность, я действительно выползла на дорогу и возблагодарила Всевышнего. На обочине стояла машина с открытым капотом, под капотом копошился мужчина.

“Вот он, спаситель!” — подумала я и, решительно одернув остатки французских кружев, боевито поправила шевелюру.

Натянув на лицо прелестнейшую из богатого арсенала улыбок, звонким голосом двадцатилетней кокетки спросила:

— Поломка?

Из-под капота раздалось:

— Черт возьми, да! Поломка! И не одна!

— И я не одна, — воскликнула я и предложила: — Давайте друг другу поможем. Я машину вам починю, а вы нас с подругой до города довезете.

— Машину почините? Разве вы разбираетесь в этом? — с задумчивым безразличием был мне послан ответ.

Задумчивость относилась к поломке, безразличие — явно ко мне.

Я презрительно хмыкнула:

— Хм, разбираюсь ли я?! Да я просто ас! Если клянетесь, что подбросите нас с подругой до города, то я моментально запущу ваш старый движок! И выйдите наконец из-под капота, сколько там можно торчать!

Он вышел — я поразилась: это был мой любимый Арнольд!

— И еще мне будут морочить голову, что нет на свете судьбы! — торжествуя, воскликнула я. — Вот так встреча! Признаться, не ожидала! То есть, нет, я-то ждала, но Фрося так медленно телепалась, и по всему выходило, что мы не успеем.

— А у меня машина, вот, поломалась, — с виноватой безысходностью развел руками Арнольд, — а то был бы сейчас уже в городе, — с тоскливой мечтательностью добавил он и запнулся.

И с затравленной жадностью взглянул на кусты. Взгляд его мне не понравился — не сбежал бы партнер.

— Да-да-да, — подхватила я резво и продолжила за него, — был бы в городе я и глаза мои вас не видали бы. Все бы так, дорогой, но не судьба! — добавила я от себя и грозно спросила: — Так чиним машину?

Арнольд вздрогнул, скукожился и прошелестел:

— Чиним, чиним.

Я впилась в него глазами:

— А не обманешь? До города довезешь?

Он обреченно махнул рукой:

— Довезу!

И я полезла под капот. И чертыхнулась — а как же, без этого, братцы, нельзя: отечественные машины без чертыханья не едут. А у Арнольда была отечественная машина: под капотом черт голову сломит.

Я не черт, голову не сломила, но поломала изрядно, в результате спросив:

— Двигатель, перед тем, как заглохнуть, чихал?

— Он у меня все время чихает, — удрученно ответил Арнольд.

— И плохо тянул?

— Он у меня никогда не тянет.

— Та-ак! — сделала вывод я и уверенно заявила:

— Тогда это трамблер!

— Трам — что? — изумился Арнольд.

— Не по твоей это части, мозги задаром не напрягай, а то импотенция ненароком приключится, — ответила я и подумала:

“Да-а, плохо кормит порнуха, а я за малым профессию не поменяла. Даже на приличный автомобиль партнер не наскреб, и это с гигантским фаллосом. Как же живут те порно-актеры, у которых писюн рядового колибра? Даже страшно подумать”.

Жалко мне стало Арнольда — трудится, члена не покладая, а результатов ноль. Я нежно его успокоила:

— Ничего, сейчас поедет рухлядь твоя. Ключ на семнадцать давай.

Отпустив гайку трамблера, я решительно повернула его ровно на пять градусов (не удивляйтесь, вот она, я!), затянула гайку обратно и гордо скомандовала:

— Пробуй!

Арнольда попробовал — машина завелась с пол-оборота. Я приказала:

— А теперь вместо расплаты отправляйся в кусты!

Он испугался:

— Зачем? Можно и здесь.

Пришлось поразиться:

— Что ты за эгоист? Только и думаешь о себе, а я не такая. У меня подруга в кустах.

— Ах, вот оно что, — прозрел Арнольд и покорно потопал в кусты, расстегивая ширинку.

Я шла рядом, его поучая:

— Болван, одно у тебя на уме! Нельзя же мыслить так плоско! Подругу надо в машину нести, а не то, что ты членом своим подумал.

Арнольд оказался лентяем. Узнав, что работать ему не придется, он повеселел, как пушинку Фросю мою подхватил, и, словно нож в масло, вошел в непролазные дебри. Я конвоем шагала за ним, поражаясь честности порно-актера. Другой бы бросил меня, обманул — не помню, правду, у кого это получалось.

Бережно уложив мою Фросю на задние кресла, Арнольд сел за руль — я пристроилась рядом и приказала:

— Трогай, давай!

Он, как истинно русский в минуты опасности, матюкнулся, перекрестился, зажмурился, словно собрался в бездну сигать, обреченно воскликнул: “Ну, я попал! Якудза меня убьет!” и, тронув с места машину, бодро врубил “Русское радио”.

В салон ворвалась Пугачева-старушка и запела: “Я такая молодая! Я такая не худая!” — в общем, нахваливала себя, как это принято в наше время. Поражаюсь, чем Фрося моя недовольна — видит же, все так делают.

От звуков музыки Арнольд повеселел и придавил на газ.

— Зря вы дергать заладились, — бросил он мне, заводно притопывая свободной ногой и тряся головой в ритме песни. — Никто вас пытать там не собирался.

Я не поверила:

— Ты мне наговоришь, лишь бы не рисковать.

— Правда, — заверил Арнольд. — Слишком хорошо я знаю Якудзу. Представить себе не могу, что заставило этого зверя с пытками мешкать. Если решил он кого убить или пытать, так сразу же и приступит, прямо на месте, а вас он в покое оставил и отправился по делам. Я сам слышал как он Валету сказал: “Вернусь к вечеру”. О чем это говорит?

— О чем? — озадачилась я.

— О том, что в плане у него одно: вас задержать. Этот план он и выполняет.

— Ага, сначала задержит, потом пришьет!

— Говорю же, — рассердился Арнольд, — давно бы пришил, если это целью имел. У Якудзы явно другие цели. Я сам слышал, как он “быкам” своим повелел: “Смотрите мне, чтобы обе бабы были целые и живые: без единой царапинки”.

Я искусственно поразилась:

— Да ну! Трогательная забота! Может, прикажешь вернуться и расцеловать благодетеля нашего, Боречку Вырвиглаз, зверя-Якудзу?

— Вольному воля, — пожал плечами Арнольд, — но мне сдается, что вас в скором времени домой возвращать собирались без шуму и пыли.

— А мне сдается, что бандиты даже толком не знают кого прихватили. Вдруг, когда это выяснят, откроется им и другое: что мы вовсе не те, за кого нас принимают. Тогда “быки” нас пришьют как неугодных свидетелей. Пришьют, а беречь от царапин будут кого-то другого, ну, да нам с Фросей это уже без разницы.

Арнольд покачал головой:

— Они правильно вас схватили. Здесь стопудово уверен. Другой вопрос, что одна из вас лишняя. Это Якудзу слегка озаботило. Как я понял, он поехал к высшему руководству выяснять куда девать лишнюю: отправить домой или за компанию подержать с той, которая нужная.