Кто хочет спать с миллионером? - Милевская Людмила Ивановна - Страница 16

Нелегкой стезя была потому, что Граблин, шагнув на порог ресторана, сразу потащил подругу в кабинку и там уж порывов своих не стеснялся. Его руки гуляли по телу Галины с тем пылом, какой сжигает любого мужчину, если он молод, здоров и принял на грудь должную дозу. Галина весело от порывов Граблина отбивалась, задавая вопросы, он с бодрым мужеством наступал, кое-как отвечая.

Так продолжалось до тех пор, пока Граблин не познакомил Галину с коллегой. Ванек (чех и журналист) от скуки невзначай заглянул в их кабинку. Тут уж пошли совсем другие дела: мгновенно завязалась традиционно мужская дружба (крепкая, градусов сорок), и Галина невольно начала выступать в роли наперсницы. Не сходя с места, ей открывались (то одним, то другим) страшные тайны. Оказалось, что Ванек внебрачный сын испанского гранда, а Граблин вообще отец всех детей.

Всех, кроме дочки Галины.

Здесь Ванек зачем-то признался и даже покаялся в том, что болеет мечтой – мечтой о высокой и чистой любви. Граблин, как ребенок, порадовался:

– А я, слава богу, такой гадости от баб не цеплял. Вот триппер однажды подхватил от медсестры, но это как насморк. Она же и вылечила. Жениться дважды хотел, но и это бесследно прошло. Да и на ком, брат, жениться? – спросил он у Ванека.

Ванек выразительно уставился на Галину. В этом месте сердце Галины не выдержало: облилось кровью, часто забилось и заныло не сердечной – зубной болью, которая (как известно) самая сильная.

– Граблин, – взмолилась она, – на мне и женись! Чем я тебе не жена? Глянь на меня!

Граблин нехотя глянул. Чех посмотрел с удовольствием, усиленным градусами. Галина энергично занялась саморекламой.

– Я красивая, умная, ласковая, хозяйственная! – искренне перечисляла она.

– Да, хорошая, Галка, ты баба, – душевно заверил Граблин. – Хорошая, но слишком добрая. Не можешь никому отказать.

После такого признания Ванек немедленно пожелал пригласить внезапных друзей в свой дом.

– В Прагу? Прямо сейчас? – испугалась Галина и радостно согласилась:

– Едем!

– Да нет, – просветил се Граблин, – не в Прагу. Ванеку его фирма дачу снимает в Лисьем Носу. Мы там в картишки, бывает, режемся по нужде и от скуки.

Взяли такси, поехали в Лисий Нос. В дороге Ванек жался к Галине и ломано объяснял, что он отморозок. Дружно все возразили, даже таксист.

– Почему вы не верить? – обиделся Ванек.

– Потому что «отморозок» плохой человек, а ты очень хороший, – пояснила Галина.

– Ага! Тогда я отмороженный! – поправился Ванек.

Граблин его просветил:

– Это одно и то же.

– Ну не знаю, – впал в задумчивость Ванек. – Тогда я, может, мерзавец? Или мерзкий?

– Ты на что намекаешь? – отодвигаясь, спросила Галина.

В отчаянии чех признался:

– Я очень ваш холод боюсь и страшно люблю тепло. Особенно женское.

Граблин его успокоил:

– Тогда ты, братишка, мерзляк. На, глотни из горла, сразу согреешься.

– Согреюсь не так. Водка не женщина, – мудро изрек Ванек и, с обидой взглянув на Галину, предложение не отклонил, глотнул.

Она напряглась и шепнула на ухо Граблину:

– Кажется, твой чех ко мне пристает.

Тот заверил:

– Не бойся, как приедем, сразу возьму его на себя.

– В каком смысле? – испугалась Галина. – Ты что, уже гом?

– Еще чего! – обиделся Граблин. – С Ванеком у нас отношения деловые.

– Это как?

– Сразу сядем за карты. Он азартный, а у меня в кармане дыра. Все в нее исчезает. Надо срочно поправить финансы.

Галину перспектива насторожила.

– А что мне делать, пока ты будешь финансы свои поправлять? – капризно проныла она.

Граблин обнял ее и поставил вопрос ребром:

– Новую шубу хочешь?

– Конечно, хочу, – оцепенела Галина.

– Вот и будешь Ванека отвлекать.

– Как?

– Титьками трясти над столом, глазками игриво постреливать. Ванек до наших баб безобразно охочий, особенно до красивых.

Комплимент растопил окончательно мягкое сердце Галины.

– Хорошо, за шубу я и не на такое согласна, – шепнула она.

Сказано – сделано. Ввалились в дом Ванека, сели за стол: часто пьют, редко закусывают, мужчины дуются в карты, Галина глазки им строит. Граблин глазок не замечает, но регулярно проигрывает.

Ванек, напротив, и выигрывает, и на глазки весьма реагирует. И вот наступил трагический момент, когда Граблин вдрызг проигрался. Убитый горем, он пьяно шепнул на ухо Галине:

– Подруга, спасай. Бился ради тебя.

– Я бы рада спасти, – посочувствовала она, – но в картах мало что понимаю.

Граблин взбесился:

– Да на кой мне твое понимание? Не видишь, чех меня обувает! Хочу отыграться, а с бабками по нулям. Короче, приготовься, ставлю на кон тебя, свое самое дорогое.

– И долго мне там стоять? – сердито осведомилась Галина.

– Пока шубу не выиграю, – бодро заверил Граблин и с тихой тоской добавил:

– Или не проиграю тебя, верную подругу свою.

– А что будет, если ты меня проиграешь?

– Придется тебе с чехом ночь провести.

Верная подруга закатила глаза. Взглянув на часы, Граблин ее успокоил:

– Не дрейфь! Там осталось той ночи…

Галина отрезала:

– Это невозможно. Ни ночь, ни ее остаток чеху не светят. Даже и не проси.

Своим заявлением она основательно огорчила верного друга.

– Без ножа режешь меня! На порядочность, блин, пробило! – взъерепенился Граблин и, наткнувшись на жесткий взгляд, срочно взмолился:

– Галочка, солнышко, выручай!

– Не могу!

Он напомнил:

– Ты же добрая, выручала всегда.

– А сейчас не могу, – отчаянно прошипела Галина. – Хочу, но не могу.

Бедняга Граблин очумело спросил:

– Почему?

Она уклончиво пояснила:

– У меня эти, ну сам понимешь.

Он не понял:

– Что у тебя?

– Дни критические, дурак, – рассердилась Галина бестолковости друга.

И это ее сообщение сочувствия не нашло.

– Что? Критические дни? А у меня какие? У меня что, не критические? – мгновенно входя в раж, завопил оскорбленный Граблин.

Он решительно не допускал, что кому-то может быть хуже, чем ему самому.

– «Менц» у меня, придурок, – совсем уж откровенно призналась Галина, чем Граблина рассмешила.

Осознав ничтожность проблемы, он залился счастливым смехом, восклицая:

– Так вот о каких ты днях! Нашла о чем беспокоиться. Не видишь, чех в дупель пьян. Не смыслит он ничего. На автопилоте режется в карты.

– Ничего себе не смыслит, – поразилась Галина. – Если он на автопилоте так тебя обыграл, как же обстоит дело, когда он трезвый?

Граблин признался:

– А по-трезвому я с ним за это дело и не сажусь. Чрезвычайно опасно. Короче, подруга, шанс упускать нельзя. Ты как хочешь, а я ставлю тебя на кон.

Галина поежилась, но, взглянув на мертвецки пьяного Ванека, согласилась:

– Черт с тобой, ставь, все равно он рухнет сейчас под стол.

Однако надежды ее не оправдались.

Надежды Граблина – тоже. И мертвецки пьяный Ванек (а ведь ему подливали еще!) мужественно собрав в кучу мозги, выиграл красотку Галину. Героически выиграл. Она только ахнула:

– У меня же эти.., дни!

– Да ладно тебе! – изображая непоправимое горе, отмахнулся друг Граблин. – Ты же добрая! Не зуди! Кому сейчас хорошо?

Хорошо было чеху. Он издал дикий радостный вопль и потащил добычу наверх – дача была двухэтажной, а спальня, как водится, на втором этаже.

– А еще говорят, что русские много пьют, – с осуждением молвил им вслед убитый поражением Граблин.

Замахнув в себя стакан водки, он рухнул на близлежащий диван и захрапел, не обращая внимания на грохот, исходящий от потолка. Это Галина в спальне на втором этаже отбывала повинность без сна и без отдыха.

Впрочем, с удовольствием отбывала.

Здесь надо заметить, Ванек (не то что Граблин, эгоист и скотина) действительно в постели стремился к высоким и чистым чувствам. Он был так нежен и трудолюбив, что Галина забыла про свои нелегкие женские дни. Галина про все на свете забыла.