Кикимора болотная - Милевская Людмила Ивановна - Страница 5

— Знаешь, что приносит женщине истинное блаженство? — вопрошала я очередную из подруг, лежа на диване с сигаретой в зубах и любуясь тем, как спорится работа в руках Жанны.

— Новая шубка? — принималась гадать подруга.

— Холодно.

— Богатый любовник?

— Холодно.

— Отдых на Канарах?

— Уже теплей.

— Неужели групповой секс? — с восхищением изумлялась подруга.

— Фи, какая чепуха. Это, все вместе взятое, не идет ни в какое сравнение с моей Жанной, — с гордостью сообщала я. — Прислуга — вот что может сделать женщину счастливой. Когда имеешь домработницу, то шубки, любовники и отдых на Канарах так же доступны, как групповой секс. Когда в твою жизнь входит прислуга, жизнь вроде та же, но совсем с другим оттенком. Знаешь, чем отличается лебедь от курицы?

— Шеей?

— Умением летать. Курица только хлопает крыльями, но остается на земле.

Так вот, я взлетела так высоко, что мне жаль вас, хлопающих крыльями. Жанна, приготовь мне белую блузку, но сначала принеси кофе и сделай потише телевизор.

Или нет, выключи его совсем.

Не стоит, думаю, упоминать чувства, которыми преисполнялись мои подруги. Все, как одна, завидовали мне завистью всех цветов радуги. Лишь Тамара — очень деловая женщина — не поняла меня.

— Серьезно? — удивилась она. — Прислуга действительно приносит столько радости?

— Прислуга и счастье — синонимы, — заверила я.

— Странно, — изумилась Тамара, — почему же я не испытала этого? У меня два водителя, кухарка, горничная, прачка и садовник, не считая секретарш, которых тоже можно смело отнести к прислуге, если взять во внимание то, чем им обычно приходится заниматься. Сюда же можно отнести и телохранителей. Так почему же я несчастна?

— Может, потому, что количество не всегда переходит в качество? — предположила я.

— А может, мой муж вместо меня кайфует? Даня! Даня!!! Сейчас же иди сюда, — закричала Тамара, обращаясь к мужу. — Соня утверждает, что прислуга приносит счастье. Отвечай, это правда?

— Лично мне счастье приносишь ты, — услышала я честный ответ бездельника Дани.

Еще бы, бизнес Тамары кормит известную часть страны, так что уж тут говорить о каком-то Дане.

— Соня, наша прислуга никакого счастья не приносит, — со вздохом призналась Тамара. — Одни только хлопоты. И все воруют.

— Это потому, что у тебя нет моей Жанны, — с гордостью ответила я, всей душой жалея подругу.

Можете представить, как жилось мне в те дни, раз я была полна таких восторгов. Жанна — девушка из многодетной семьи, самая старшая из детей — была на редкость ловка и трудолюбива. С шести лет на ее плечи легли большое хозяйство и толпа братишек и сестренок. Она привыкла со всем справляться и не роптать и сохранять жизнерадостность. Скромность ее поражала, ум вызывал уважение, легкий нрав — симпатию.

В моем доме воцарился абсолютнейший порядок, Санька был ухожен и накормлен, а мы с Евгением располагали всеми вечерами к собственному своему удовольствию. И все это за весьма скромную плату, потому что выяснилось:

Жанна мечтает в совершенстве овладеть английским. Я охотно взялась ей в этом помочь, расширяя по ходу ее кругозор и без устали делясь своим жизненным опытом.

За короткое время мы стали подругами, точнее я стала ее кумиром, что было особенно приятно. Занимаясь домашним хозяйством, Жанна успевала не только слушать меня, но и выражать свое восхищение, причем в самой лестной форме.

Конечно, я была в восторге, день ото дня все больше влюбляясь в прислугу, подумывая всерьез над повышением жалованья, что с моей стороны уже было бы настоящим меценатством, поскольку Жанна планировала продолжить свое образование и собирала средства для оплаты обучения в университете.

Я поделилась своей идеей с Евгением, и он всячески ее одобрил, напомнив, однако, что такие домработницы, как Жанна, на дороге не валяются, а ведь если она поступит в университет, ее надо будет кем-то заменить. Впервые в жизни, да простит меня господь, я пожалела об отмене крепостного права.

— Я же умру без нее.

— Ну, это будет не так скоро, — поспешил успокоить меня Евгений.

— Да, но я уже сейчас представить не могу, как буду обходиться без нее.

К тому же она мне как дочь. Все, что есть у меня внутри, что накопилось за долгие годы жизни, настойчиво требует передать это дочери.

— Отдай Саньке. — Ему это на пользу не пойдет. Нет, нет, нет. Представить себе не могу, что будет, когда меня покинет Жанна.

— Это будет не скоро, — снова заверил меня Евгений, но он ошибался;

Через несколько дней после нашего разговора позвонила Тамара и пригласила меня на банкет по случаю своего юбилея.

Так было всегда. Все дни рождения Тамары, сколько себя помню, проходили на моих глазах. Сначала это были детские собрания с тортом, свечами и лимонадом, потом отроческие вечеринки с теми же атрибутами и подпольным вином, потом юношеские бесшабашные пьяные компании и так далее.

Но с тех пор, как Тамара забралась на коммерческий олимп, ее дни рождения не радовали меня. Я отбывала их как повинность, расплачиваясь за многолетнюю верность и дружбу. Там уже не было прежней атмосферы родственного единства, где все любили и были любимы. Там присутствовали скука и суета, и еще много тщеславия и прагматизма. Все друг от друга чего-то хотели и старались это тут же получить.

Там, на этих юбилеях, я уже не принадлежала себе и чувствовала себя чужой и страдала, что не нужна Тамаре, как прежде, и что она меня уже не так любит, хотя она клялась, что без меня на собственном дне рождения просто повесилась бы. Вот как загнала бедняжку жизнь.

В общем, я знала, что ждет меня на этом банкете: это будет шумный и суетливый прием с чиновниками, политиками, бизнесменами, банкирами и звездами эстрады, где у каждого припасен камень за пазухой и улыбка до ушей.

Я очень не хотела туда идти, но не могла отказать подруге. Я вынуждена была сказать «да».

Тамара, избавившись от неловкости, связанной с ожиданием моего ответа, обрадовалась и размечталась о том, чего уже не будет никогда: как мы посидим вдвоем, напьемся, поболтаем, распахнем друг другу души…

— Кстати, Мама, как там твоя новая подруга-домработница? — неожиданно спросила Тамара. — Ты по-прежнему от нее в восторге?

— Она прелесть, я не прочь ее удочерить, — засвидетельствовала я, — Жаль, что я никак не могу ее увидеть. Все дела, дела. Времени свободного совсем нет. Неужели она так уникальна?

— Можешь не сомневаться. Это перл.

— Слушай, Мама, а почему бы тебе не захватить ее на мое торжество?

Может, мне удастся переманить ее к себе, и я узнаю, что такое настоящее счастье.

Мне понравилась такая мысль, я имею в виду, конечно, не счастье Тамары, а само торжество.

— Это идея! — закричала я, предвкушая, сколько радости получит Жанна от того, что для нас с Тамарой хуже цирроза.

Я мгновенно ощутила себя волшебницей-крестной, щедро одаривающей Золушку-Жанну, и поинтересовалась:

— А карета за нами будет? Тамара поняла меня с полуслова.

— Будет, и с кучером, — пообещала она.

— Блеск!

Я повесила трубку и вот тут-то впервые ощутила его. Он стоял за моей спиной и дышал мне в затылок. Я застыла перед зеркалом, висящим над телефонным столиком, и потому ясно видела: за мной нет никого.

Но кто-то дышал. Даже волосы шевелились на затылке. Ужас!

Не знаю, что стало бы со мной, если бы не звонок в дверь. На пороге стояла Старая Дева. По отсутствию бигуди я определила, что она при параде.

— Ко мне пришел старый друг, — заблеяла она, — и очень хочет с вами поговорить.

— С чего это? — испугалась я.

— Он ваш читатель.

— Ваш друг?

— Да, — с осуждением подтвердила Старая Дева. — Мой друг — ваш читатель.

— Пусть читает что-нибудь другое, — запротестовала я и поспешно захлопнула дверь.

И в это время осознала, что не чувствую дыхания на моем затылке.

«Чего только не привидится, — подумала я и рассмеялась. — А может, тот, который дышал, обиделся за друга Старой Девы? Не слишком-то любезно я обошлась с ним. Сам виноват. Впредь будет знать, с кем дружить».