Кикимора болотная - Милевская Людмила Ивановна - Страница 19

— Можно сказать и так, — подтвердила она. После более детального допроса выяснилось, что дело было не только в ней. Инициатива, точнее, отсутствие оной исходило от Михаила. Более того, когда Жанна, взвинченная рассказами о моих победах, попыталась реализовать нечто подобное на Михаиле, он в сдержанной форме дал ей понять, что ценит в женщинах простое происхождение, помноженное на скромность.

«Твое происхождение гарантирует наше абсолютное счастье, — сказал он. — Возьми я девушку своего круга, ничего хорошего не получится — через месяц развод. У нас же будет крепкая и счастливая семья. К тому же среди девиц моего круга почти невозможно найти невинную, ты же у меня — создание непорочное. Мама терпеть не может всех этих курящих и пьющих девиц, не говорю уже об их сексуальной распущенности. Ради того, чтобы иметь невесткой целомудренную девушку, она готова смириться даже с неудачной родословной».

Из этого монолога Жанна сделала вывод:

«Относится он ко мне, как хозяин к прелестному щенку, который обещает под его строгим руководством и опекой превратиться в прекрасную выставочную собаку. И боится лишить будущую жену невинности раньше времени, до того как посадит ее под домашний арест».

Но этот вывод ее устраивал, поскольку действительно гарантировал семейное счастье в доступном ей понимании. И все же этим вечером, накануне встречи с Елизаветой Павловной, Жанна решила устроить Михаилу настоящее испытание.

После очередной романтической прогулки он, как обычно, подвез ее к дому и собрался проводить до квартиры.

— Не надо, Мишенька, я сама, — попыталась отказаться Жанна.

— Нет, я должен знать точно, что ты в безопасности, — твердо заявил он.

— Ну хорошо, — вздохнула Жанна и открыла дверцу автомобиля.

Она, как обычно, не собиралась идти сразу домой, а хотела зайти ко мне, похвастаться «успехами». Ведь Михаил объявил точный день свадьбы.

Видимо, предвкушая беседу со мной, Жанна уже начала входить в роль.

По-другому ее порыв я объяснить не могу. Когда они поднялись на второй этаж, ей вдруг захотелось спровоцировать жениха на безумство. Она остановилась на лестничной площадке и в упор посмотрела на Михаила. Взгляд его был невинно озабоченным.

— Что-то случилось? — спросил он.

— Да, — страстно прошептала она, — случилось, — и резко подалась вперед.

— Что же? — спокойно поинтересовался он и отступил на один шаг.

— Я тебя люблю.

— Я тебя тоже, — признался он Михаил. «Черт непрошибаемый!» — возмутилась в глубине души Жанна и поднялась на одну ступеньку.

Михаил попытался в тусклом свете, падающем с соседней площадки, разглядеть, который час.

— Пойдем, малыш, уже поздно, завтра мне рано вставать, — напомнил он.

Но у Жанны был свой сценарий.

— Подойди ко мне, — прошептала она.

— Зачем? — изумился праведный Михаил.

— Ну подойди, пожалуйста, — взмолилась она.

Он несколько секунд напряженно соображал, стоит ли это делать, но все же приблизился к невесте.

— Ну? — В его голосе послышались нeтepпeливо-раздраженные интонации.

Мол, какая еще глупость пришла тебе в голову?

Жанна встала на цыпочки и, обвив руками его шею, страстно впилась губами в его рот. Бедняга обомлел и попытался слегка оттолкнуть ее, отстраниться, но Жанна прижалась к нему еще сильней своей упругой девичьей грудью и слегка застонала. Их поцелуй обрел наконец-таки вкус.

— Я люблю тебя, люблю, — при этом томно шептала она.

Какой ужас! И во всем этом повинна я со своими рассказами.

Пока Жанна трепетала в руках Михаила, пока она усиленно желала его, бедняга ломал голову, что это на нее нашло. Голова у нее закружилась, и глупышка ничего не придумала умней, как сказать:

— Я хочу тебя, любимый, прямо сейчас, прямо здесь, мы уже почти муж и жена.

В общем-то, все происходило именно так, или примерно так, как я ее и учила. На свою голову. Глупые книжки и дурацкие фильмы тоже послужили наглядным пособием. Руки ее осмелели и поползли вниз его живота…

И вот тут-то Михаил проявил твердость, редкую для мужчины. Он сказал:

— Нет! Не делай этого.

— Но почему? — растерялась Жанна. Понятное дело, в книжках и фильмах все было не так. Там…

— Ты же хочешь меня, — промямлила она, — хочешь, я чувствую…

Михаил наконец отстранился и строго сказал:

— Ты глупая, вздорная девчонка. Как в твою голову могут приходить такие мысли? Накануне свадьбы! В грязном подъезде! В любой момент может кто-нибудь войти. Отвратительно даже представить себе такое. Я думал, моя невеста более благоразумная девушка. Ты меня расстроила.

Жанна надула губки. В ее глазах блеснули слезы. Она почувствовала себя оскорбленной и несправедливо униженной.

— Ты тоже очень расстроил меня, — сказала она. — Теперь я вижу, что для тебя приличия важней самых искренних порывов. Ты просто сухарь! Бесчувственный сухарь! У тебя все по расписанию, как на вокзале. Ты понятия не имеешь о настоящих чувствах. Ты не любишь меня!

Она впервые позволила себе бунт.

— Что за вздор! — возмутился он. — Недопустимо делать такие заключения лишь на основании того, что я цивилизованный человек, прекрасно воспитан и контролирую свои эмоции.

— Ты не любишь меня! Не любишь! — заплакала Жанна.

Михаил смягчился, но не настолько, чтобы не прочитать невесте нотацию.

— Ты сердишься только из-за того, что я не пошел на поводу у твоих детских капризов, — сказал он.

(Ничего себе — детских.) — Это не капризы! Это любовь! — плакала тем временем Жанна.

— Ну хорошо, я не правильно выразился. На поводу у твоих детских порывов. Я старше тебя и не должен допустить свершения подобных глупостей.

Он прижал к груди рыдающую Жанну и погладил ее по голове, как ребенка.

Она тут же успокоилась, но плакать предусмотрительно не прекратила.

— Поверь, малыш, ты сама об этом пожалела бы уже спустя пять минут. Я люблю тебя и хочу, чтобы наша любовь осталась чиста.

— Если любовь чиста, то она чиста и в подъезде, и где угодно, — стояла на своем она.

(До сих пор не пойму, и что это ей приспичило?) — Ты не права, но сейчас не время для споров, — подтолкнул ее к двери Михаил. — Беги домой. Завтра поговорим. У меня рано утром важное дело, а потом мы встретимся у твоей тетушки.

Жанна чмокнула жениха в щеку, и они расстались. Дождавшись, когда автомобиль Михаила выедет со двора, она побежала ко мне, уселась на кухне, закинула ногу на ногу и, зажав в одной руке банку с пивом, а в другой сигарету, поведала очередную байку о страстной любви на ступенях лестницы.

Реализовала-таки свои мечты. Слушая ее, я думала, что любовь на ступенях — обычное развлечение молодежи. Однако одно дело байки, другое — то, что отмочила она.

И после этого мне будут говорить, что предчувствие — плод женского воображения. Что же, как не предчувствие, толкнуло ее на эту глупость? (Я имею в виду соблазнение Михаила.) Что же, как не предчувствие? Так долго, вздыхая, взирать на закат и держаться за руки и потом перечеркнуть все это одним предложением, простите, потрахаться на лестнице? Нет, на Жанну это не похоже.

Здесь виновато только предчувствие. Бедняжка уже тогда шестым чувством знала, что ждет ее, и пыталась исправить беду. Насколько проще было бы ей сейчас, если бы Михаил не устоял. Но он устоял, а поэтому все осложнилось.

Я очень расстроилась.

— Жанна, — сказала я, — очень неудачная сцена произошла у тебя с женихом сегодня. Не стоило устраивать ее накануне такой встречи.

— Я и сама уже жалею, — всхлипнула она. — Теперь он подумает, что я прикидывалась, а на самом деле развратная. Особенно когда выяснится, что я обманула его и уже не девственница.

— Вот здесь ты можешь не волноваться! — успокоила я. — Есть масса способов избежать разоблачения. Не плачь, забудь этот кошмар, вы поженитесь, вас ждет счастье, если, конечно, ты не будешь дурой.

— И что я должна для этого сделать? — На ее лице появилась надежда. Я тоже воспряла духом.