Кикимора болотная - Милевская Людмила Ивановна - Страница 14

Мужчины, как один, клялись, что одной бутылки на всех хватит за глаза, если бутылка будет двухлитровой. При этом они всегда имели в виду, что остальное втихаря принесут с собой. Маруся, пользуясь опытом, накопленным за буфетной стойкой, делала из выпытанного надлежащие выводы и составляла меню.

В тот день, как обычно, она прибежала раньше всех и прямо с порога окунула меня в сложную гамму своих чувств к Ивану Федоровичу.

— Тес, — зашипела я, — Жанна еще не ушла. Не стоит посвящать ее в тайну твоих оргазмов.

— Не стоит, — согласилась Маруся. — А где она?

— На кухне готовит бутерброды, хотя через час у нее свидание.

— Ну-у, ты изверг, старушка! Что же мы, сами не управимся по старинке?

— Если хочешь, управляйся. Тогда я отпущу Жанну, но на меня не рассчитывай.

Ей нестерпимо хотелось поделиться своим личным счастьем во всех подробностях. Она, рискуя новым платьем, устремилась на кухню. Жанна охотно приняла помощь, и только мы ее и видели.

— Смотри не загуливайся, завтра у нас встреча с матерью Михаила! — крикнула я ей вслед.

— Ой, старушка, взвалила ты на себя ношу, — сочувственно произнесла Маруся и тут же переключилась на достоинства Ивана Федоровича.

За обсуждением его достоинств время пролетело быстро.

— Ну? Будем потихонечку перебираться в гостиную? — окидывая удовлетворенным взглядом тарелки с закуской, спросила Маруся.

— Будем, но учти, там Санька.

— Ерунда, — усмехнулась она и, подхватив поднос с мясным ассорти, двинулась к двери. Я с селедкой «под шубой» — за ней. Санька встретил нас вопросом:

— Мама, а что такое демократия?

— Видишь, старушка, как людям политикой голову заморочили. Больше бы говорили про любовь.

— Нет, нет, пусть лучше про политику, — испуганно возразила я, вспоминая недавнее увлечение ребенка и его щекотливые вопросы.

— Что же тут хорошего, — возразила Маруся. — Уже пятилетний ребенок хочет знать, что такое демократия. Этого все хотят знать, дорогой мой, — закричала она, наклоняясь к Саньке и придавливая его своим необъятным бюстом, наполовину выпавшим из широкого декольте. — Не один ты такой умный.

— Ой, тетя Маруся, чем ты на меня упала! — пришел в восторг Санька.

— Иди, сынуля, поиграй, не мешай накрывать на стол, — сказала я, с улыбкой наблюдая, как тетя засовывает свой выпавший бюст обратно в декольте.

В этот миг раздался звонок.

— Это Ваня! — радостно закричала Маруся и с жутким топотом выбежала в прихожую.

— Это не Ваня, — горестно сообщила она, ведя за собой Елену, невесту Сергея.

— Серега еще не пришел? — спросила та, шаря по углам глазами и протягивая Саньке шоколадку.

— Нет, но обязательно будет, — успокоила я ее. — Разве не знаешь, твой Серега и мой Астров — сиамские близнецы. Астров звонил, предупреждал, что слегка задержится, значит, то же случится и с Серегой. — Тетя Лена, а что такое демократия?

Заворачивая шоколадку, встрял в разговор Санька. Он очень хотел знать.

— Бoже мой, сынок, это слово такое, — рассердилась я. — И прекрати до ужина есть шоколад!

— Жанна меня поужинала йогуртом и кашей, — сообщил он, запуская свои острые зубки в плитку шоколада. — Мама, демократия — это слово и все? — спросил он уже с набитым ртом. — И больше ничего?

— Уж поверь мне, и больше ничего, — заверила его Маруся и обратилась к Елене:

— Принеси из холодильника минеральной воды. Что-то я нервничаю.

— Ты всегда нервничаешь, когда рядом нет Ивана Федоровича, — ответила та, но за водой пошла.

— Мама, но это едят или с этим играют? — не отставал Санька.

— С демократией? — я задумалась. — Скорей играют.

— А как играют?

Тройной звонок прервал нашу беседу. Маруся с воплем «это Ваня!» выбежала в прихожую.

— Нет, не Ваня, — крикнула я ей вслед. — Так звонит только Роза.

Роза — очаровательная непоседа — полная противоположность своему мужу, мрачному молчуну.

Я не ошиблась. Это действительно была она.

— Все в сборе? — защебетала она своим высоким, звонким голосом. — Что?

Бабье царство? И я одна. Мой Пупсик придет часом позже. Я дала ему задание заехать в кондитерскую за тортом.

— Нашла кому доверить торт, — осудила ее Маруся. — Ты прямо обалдела.

Разве можно мужикам доверять такое ответственное дело?

— Моему мужику можно, — успокоила ее Роза и прошла в комнату. — А где тут Санька? А что я ему принесла! — раздалось ее сюсюканье.

— Тетя Роза, а что такое демократия? Вы умеете в нее играть?

— Ну что ты, маленький, я же не политик, — рассмеялась Роза.

— Да объясни ты ребенку, и пусть он отвяжется, — не выдержала Маруся.

— Хорошо, — согласилась я, — объясняю: демос — народ, кратия — власть.

Следовательно: демократия — власть народа.

Но тут уж озадачилась Елена.

— Если те, у кого власть, — народ, кто же тогда мы? — спросила она.

— Мы — те, кто народ выбирает, — бойко ответила Маруся. — Иначе вообще непонятно, для чего мы.

— Выбирает на выборах, — уточнила я.

— Значит, мы для выборов! — радостно сообщил Санька.

— Ну, примерно так, — согласилась Роза и, захлопав в ладоши, закричала:

— Девочки, девочки, есть предложение. Давайте не ждать мужиков, а садиться.

Сядем первыми и съедим все самое вкусное. Это будет очень демократично. Пусть в другой раз не опаздывают.

Я посмотрела на часы и решила, что она права. Наши мужчины изрядно подзадержались. Два часа — это уже слишком.

— Хорошо, садимся, — скомандовала я. Никто не возражал.

Дружно уселись. Со взрывом открыли шампанское.

— Я водочку, я водочку, — напомнила Маруся.

Налили водочки и… О мужчинах вспомнили спустя два часа.

— Однако мой Пупсик задерживается, — пьяно щурясь, констатировала Роза.

— Ой, Ваня, Ваня, что-то случилось! — схватилась за сердце Маруся.

— И телефон молчит, — констатировала Елена, озабоченно глядя в сторону прихожей.

Я решила всех успокоить, хотя сердце мое было не на месте.

— Может, они там, где поблизости нет телефона, — сказала я.

— Что? Сразу все? — изумилась Роза. — И мой пупсик? С тортом?

— Судя по всему, твой Пупсик ест торт в каком-то другом месте, — злорадно пояснила Маруся.

— А у моего Серенького мобильник, — едва не плача, сообщила Елена.

— Значит, твой Серенький лежит в постели, — обрадовалась Маруся. — Прямо весь там и лежит. Не может же он в присутствии одной бабы звонить другой, должен соблюдать элементарные приличия. — И она абсолютно неприлично заржала.

Только скандала мне не хватало.

— Стоп, стоп, стоп, — закричала я. — Ее Серега не расстается с моим Астровым. Они что же, по-твоему, вместе в постели лежат? И я могу им передать твои слова? Ты разрешаешь?

— Никто их не заставляет ложиться в одну постель, — парировала Маруся.

— При одинаковых обстоятельствах они лежат по разным постелям.

— Астров мне не изменяет, — заверила я.

— Серега мне тоже, — присоединилась Елена.

— Мой Пупсик тоже хранит верность, — на всякий случай добавила Роза, чем окончательно рассмешила Марусю.

Она ржала так, словно на всех вышеперечисленных мужчин имела впечатляющий компромат. Мы все почувствовали себя оскорбленными.

— Не изменяет только мой Ваня, — вдоволь наржавшись, сообщила Маруся.

— Но и его нет, — ехидно усмехнулась Елена. От Елены я этого не ожидала и тут же с одобрением посмотрела на нее.

— А мобильник у него есть, — припомнила Роза.

Ее реплика мне тоже понравилась, чего нельзя сказать о Марусе. Бедняга пошла красными пятнами и схватилась за бюст.

— —Ой, я прямо — Беда! Беда! — заревела она. вся не могу! Надо что-то делать!

— А что мы можем сделать? — вздохнула Роза.

Маруся металась по комнате, Вызывая ужас у меня и радость у Саньки.

— Бежать! Спасать! — призывала она. Даже Елена — женщина с самым малым опытом (из присутствующих) — была не склонна отзываться на столь хлопотные призывы.