Фанера над Парижем - Милевская Людмила Ивановна - Страница 8

Я рассматривала комнату и гадала, почему мы так рано здесь собрались. Мне всегда представлялось, что все эти действа с вызовом духов начинаются в полночь или поближе к ночи, стрелки же часов показывали полдень — сквозь черные шторы местами пробивались тонкие лучики света.

Вдруг Коровин, словно подслушав мои мысли, начал очень длинно и пространно объяснять присутствующим, что сегодня особенный день: бодрствующие духи совершают поиск всех пропавших. Что такое «бодрствующие духи» я не знала, но сразу поняла, что они очень крутые.

«Ага, — подумала я, — следовательно, здесь собрались все те идиоты, которые верят, что Коровин с помощью своих хваленых духов способен найти нечто большее, чем очки на собственном носу. В таком случае возникает вопрос: что хочет найти наша заплаканная Леля? И с каких это пор она, умная и образованная, верит в подобную чепуху? Одно дело отираться в модных салонах, как поступаю порой и я, и совсем другое дело, когда рациональная Леля с открытым ртом сидит перед каким-то шарлатаном и на полном серьезе ждет, когда чей-то дух вдруг явится и что-то ей сообщит. По меньшей мере это странно. Что заставило Лелю утратить разум?»

Огромная хрустальная люстра под потолком, которую я раньше не замечала, вдруг ярко вспыхнула и тут же погасла; кто-то задул в канделябрах свечи — наступила полная тьма. Даже из-за штор больше не пробивались лучики света.

«Началось», — подумала я.

Одна за другой опять зажглись свечи, и я вновь увидела маэстро Коровина. На нем уже не было модного элегантного костюма. На этот раз Альфред Коровин облачился в мантию, украшенную вышитыми золотом астрологическими знаками. На голове его был высокий колпак, на мой взгляд, совершенно дурацкий. Дурацким было и значительно-таинственное выражение его лица. Я с большим трудом сдержала смех, внутренне все же хохоча до упаду.

За спиной у Коровина вдруг словно бы из ниоткуда материализовался высокий молодой человек очень привлекательной наружности. На самом деле парниша вышел из-за черной шторы, но он был так красив! Мой смех как рукой сняло. Я была уже серьезней Маруси.

Тем временем Коровин, изящным жестом коснувшись руки молодого человека, с торжественной таинственностью воскликнул:

— Мой ученик и последователь, Равиль. Медиум гибкий и опытный.

Я ахнула и с восторгом зааплодировала, но присутствующие осуждающе зашикали на меня.

— Это не театр, — гаркнула увешанная бриллиантами тучная дама, и я стушевалась.

Всегда боялась тучных дам. Однако великий магистр поощрил меня кивком (видимо, простил мою непросвещенность) и повторил свой изящный жест, Равиль тут же с почтительной покорностью занял место за столом.

— Сегодня, — с важным видом воскликнул Коровин, — в день бодрствующих духов, мы обратимся к самой древней технике спиритизма: будем вопрошать духов посредством стола. Прошу присутствующих соблюдать осторожность. Известны случаи агрессии рассерженных духов. Бывало, что злые духи чрезмерно сильно толкали стол, нанося людям увечья.

«Бог ты мой, — ужаснулась я, — эти идиоты еще могут и покалечить».

Коровин тем временем грозно взглянул на присутствующих и воскликнул:

— Если нам сегодня удастся вызвать бодрствующий дух, тогда через нашего медиума, Равиля, вы сможете задать ему свои вопросы и получите ответы в объеме гораздо большем, чем при использовании стола, ибо техника спиритизма шагнула далеко вперед, и теперь мы можем общаться с духами почти напрямую.

Коровин ловким движением рук укутался в мантию и дал знак: Равиль положил на стол обе ладони, соединив большие пальцы и растопырив остальные. Присутствующие поступили так же, причем каждый старался, соединив большие пальцы, коснуться своими мизинцами мизинцев соседа. Для этого всем нам приходилось жаться друг к другу, что было неприятно. Я сидела с ощущением, что совершаю нечто неприличное. Однако, круг из соединенных мизинцев замкнулся и…

Что-то громыхнуло, а стол под моими ладонями подпрыгнул. Заколебалось свечное пламя. От странного дуновения заколыхались тяжелые шторы. Раздался звук, подобный завыванию ветра в трубе: у-ууу…

Нестерпимо захотелось бросить к черту этот круг с его мизинцами и полезть под стол: посмотреть, кто там шалит. Мне было очень интересно это знать.

Коровину, кстати, это тоже было интересно, потому что он загробным голосом вопросил:

— Кто здесь?

Что-то вновь громыхнуло, и стол ретиво опять подпрыгнул.

— Чистый ли ты дух и доброжелательный? — утробно вопросил Коровин.

Из-под стола глухо бухнуло, словно кто хватил по нему киянкой. Удовлетворенное выражение лица Коровина убедило всех, что дух источает чистоту и добро, после чего маэстро оживился и, используя доброжелательность духа, с трепетным почтением захотел знать:

— Дашь ли ты нам ответы на наши вопросы уже сегодня?

Стол приподнялся, к моему изумлению, на секунду завис над полом и с грохотом рухнул на место.

На лице Коровина явственно проступило разочарование. Однако паниковать он не стал, а вполне буднично и спокойно сказал:

— Духи не вожделеют общаться с нами сегодня, хотя и не отвергают наших вопросов. Стол обрел невесомость, а это значит, что духи расположены к нам, но не желают говорить сегодня. Вы зададите духам свои вопросы, а наш Равиль завтра передаст вам ответы, используя для общения с духами современную технику спиритизма, ведомую лишь немногим.

«Оказывается, маги, как чиновники, адвокаты и врачи, любят тянуть резину, — подумала я. — Еще бы, денежки-то текут».

— Готовьте ваши вопросы, — торжественно изрек Коровин.

«Интересно, как? — внутренне изумилась я. — Как мы их должны готовить? Будто эти вопросы не готовятся сами собой без всякого нашего участия. Не в этом ли заключается жизнь?»

Пока я размышляла на тему судьбы, Коровин сделал знак Равилю и тот, округлив глаза, начал мелко подрагивать, впадая в транс.

Собравшиеся, цепенея, принялись пожирать глазами трясущегося Равиля; воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумным дыханием медиума. Облако таинственности повисло над столом, приобретая некую зловещую плотность. Облако росло, раздувалось, тяжелело; присутствующие каменели, волновались и наэлектризовывались. Казалось, еще немного и…

ГЛАВА 6

И…

В комнату ворвалась Тамарка, моя заполошная подруга. Натыкаясь на народ и ушибаясь о стулья, она заспешила поближе к Коровину, сомнамбулически твердя на ходу «простите-извините, извините-простите».

Заметив меня, Тамарка возликовала, но тут же, уткнувшись взглядом в монументальную фигуру Маруси, испугалась, панически затормозила и устремилась подальше от нас, на другой конец стола.

Маруся тоже заметила Тамарку, громко фыркнула, давая понять всем присутствующим, что возмущена ее дикостью: в то время когда медиум, не жалея себя, пытается наладить контакт с духами, эта невежа врывается и…

Мне же было ясно, что Марусе, главным образом Марусе, хотелось выразить Тамарке свое презрение, которым она изрядно пропиталась за двадцать лет их вражды. И я, и Роза нервно заерзали на стульях. Затянувшаяся ссора Тамарки и Маруси доставляла всем нам огромные неудобства. Коровин же об этой вражде ничего не знал, а посему спокойно продолжил сеанс.

— Вызываю дух Наполеона! — страшным голосом взвыл он.

«Бедный Наполеон, — подумала я, — он при жизни не знал столько, сколько ему пришлось узнать после своей кончины».

Но, как это ни удивительно, дух не заставил себя ждать и явился мгновенно. Лично я его не видела, да, говорят, нормальному человеку это и недоступно, но дух ясно дал понять, что он здесь, сообщив об этом до странности изменившимся голосом Равиля.

— Я здесь! — сказал дух. Все ахнули, а я зевнула.

— Задавайте ваши вопросы, — утробно провыл Коровин.

И публика начала задавать. Должна сказать, что народ был все ученый и действовал организованно — лишь по знаку Коровина, — не считая моей Тамарки, которая забежала вперед, не соблюдая никакой очередности. Маруся возмущенно фыркнула, остальные же повели себя терпеливо.