А я люблю военных… - Милевская Людмила Ивановна - Страница 16

— Ну как? — спросила я, когда за лысиной спрятались мои длинные волосы.

— Высший пилотаж! — восхитился Артем. — Колян, пойди глянь: была классная телка, и вот тебе плешивый бомж с трехдневной щетиной.

— Щас кончу! — бодро пообещал Колян.

Артем восхитился так громко, и Колян так не тихо ему ответил, что меня чуть кондратий не хватил. Одеяло мы, конечно, повесили, но береженого бог бережет.

— А что? Что я такого сказал? — удивился Артем, когда я с некоторым запозданием на него зашикала.

— Ничего, гранаты давай, — прошипела я.

Артем с головой нырнул в огромный старинный сундук — гордость хозяина мастерской.

— Сколько давать? — словно из подземелья донеслось до меня.

— Четырех штук хватит, — ответила я, хватая початую бутылку дешевого портвейна и отпивая солидный глоток.

Пить я, само собой, не собиралась, но пополоскать рот надо было.

Артем протянул мне четыре гранаты и спросил:

— Когда же начнется прикол?

Я с отвращением сплюнула на пол портвейн и ответила:

— Уже.

— Что “уже?

— Уже начался.

Артем с непониманием уставился на меня, я же с удовлетворением отметила, что на весь маскарад ушло ничтожно мало времени — Колян за ширмой не успел даже…

“В общем, очень мало времени ушло,” — подумала я и шагнула в прихожую.

— А бабки? — изумленно мне в спину бросил Артем. — Ты же штуку баксов обещала!

— Бабки возьмешь у Тамарки, — не останавливаясь, сообщила я.

— У какой Тамарки?

Пришлось притормозить.

— С пожаром на складе помнишь прикол? — спросила я, бодро распихивая по карманам гранаты.

— Помню, — радостно закивал Артем.

— Вот у той Тамарки бабки и возьмешь, — пояснила я, прекрасно понимая, что предлагаю бедняге повторить подвиг Геракла.

Любой знает как нелегко выпросить у Тамарки то, что сам Бог ей велел отдать.

По этому случаю Артем сильно призадумался, я же, не дожидаясь его реакции, выдернула из квазигранаты чеку и бросила ее в комнату прямо под ноги Артему. Дым повалил столбом; я с удовлетворением устремилась в прихожую.

— Ну, е-мое, и прикол! — уже оттуда услышала громкий возглас Артема, который тут же заглушил грохот безобидного взрыва.

За моей спиной валил дым, я же, прижимая к груди бутылку портвейна, приоткрыла входную дверь и вторую гранату метнула в подъезд — лестничная площадка мгновенно наполнилась дымом. Под этим прикрытием и шмыгнула в подвал. Пока бежала, услышала чеканящий мужской голос:

— Ты в подвалы! Ты наверх! Я по этажам!

В опасной близости затопотали чьи-то ноги, однако я знала, что сейчас они с еще большей скоростью устремятся обратно, потому что рванет квазиграната.

Абсолютно безобидная, шуму она создает достаточно — ребятам мало не покажется.

Так и произошло, взрыв гранаты я услышала сбегая по ступенькам в подвал. По топоту несложно было догадаться, что преследователи мои устремились во двор.

Они метались по двору, я же вслепую бежала по подвалу. Стремительный бег я сочетала с молитвами.

“Господи, хоть бы и в следующем подъезде дверь на замок не закрыта была!” — уговаривала я Всевышнего.

Глава 13

Видимо плохо уговаривала, потому что дверь подвала моему натиску не поддалась.

Я оказалась в западне и лихорадочно заметалась. Из подвала можно было выбраться и через окна, но окна выходили во двор, в котором уже топотала толпа эфэсбешников. Об этом я могла судить по нецензурным звукам, долетающим в подвал.

“А-а! Была не была,” — решилась я и бросила оставшиеся гранаты в одно из окон.

Бросила и, не расставаясь с бутылкой портвейна, следом полезла сама, сжимаясь от страха и плохих предчувствий.

Однако, предчувствия на этот раз меня обманули. Под прикрытием дыма я вылезла во двор и остановилась, не зная куда идти — ни дома ни двора не было видно.

Никто меня не хватал, и я пошла куда глаза глядят, точнее куда ноги несут.

Вообще-то я намеревалась через подвал попасть в другой подъезд, откуда вышла бы неспеша и вразвалочку, лениво прикладываясь к бутылке с портвейном и бодро исполняя анакреотические — застольные — песни.

Бомжи в районе Арбата явление привычное — едва ли не важная часть местного колорита, а потому на ряду с другими достопримечательностями они здравствуют и процветают, пользуясь равнодушием властей.

Само собой, мое дивное появление никого бы не удивило, на что я сильно рассчитывала, собираясь зайти с тыла. Теперь же, пребывая в дыму в самом эпицентре драмы, я понятия не имела что делать, а потому загундосила:

— Мужики! Мужики! Спасите! Дюже жить, блин, хочу! Мужики, в натуре!

Гундосила я вполне басовито, следовательно надежда была, что меня не примут за женщину — как тут не вспомнить о вреде курения? Выходит не один только от этого курения вред. Каким еще образом я приобрела бы такой очаровательный басок?

Басок этот меня и спас.

— Мужики, мужики, — я кричала недолго.

Чьи-то руки подхватили меня и потащили из дыма. Я же даром время не теряла, а настойчиво искала что-нибудь кроме рук и цеплялась за это изо всех сил. Так продолжалось до тех пор, пока в полурассеявшемся дыме не обнаружила я молодое симпатичное лицо — прелесть что за юноша!

Он, правда, не ответил мне симпатией и смотрел с нескрываемой брезгливостью да и было от чего.

Не знаю, чем Колька эти гранаты начинял, но дым от них пер атомный. И слезы и сопли из меня просто хлынули. К этому добавлялся поплывший грим, придавший мне то, хорошо известное “очарование”, которого полно в переходах и на всех вокзалах Москвы — куда только смотрит милиция, почему не борется?

Несвежая одежда и запах портвейна “очарование” усиливали. В общем, картиночка еще та. И всем этим я настойчиво пыталась прижаться к своему спасителю, старательно дыша портвейном.

Бедный парень, явный поклонник здорового образа жизни, не знал как от меня отделаться и с торопливой озабоченностью бубнил:

— Иди, иди отсюда, отец.

Я же, видя, что меня не хватают и не тащат, осмелела, демонстративно глотнула портвейна, икнула и, пользуясь человечностью и добротой, пьяно поинтересовалась:

— Чё за кипешь, пацан?

— Иди, дед, иди! — рассердился парень и кому-то крикнул:

— Серый, убери отсюда посторонних!

Окончательно обнаглевшая я, попыталась честно признаться, что уж кем-кем, а посторонней меня никак здесь назвать нельзя. Очень вдохновленную речь попыталась толкнуть, но слушать меня не стали и пинками выпроводили со двора. Уходила я неохотно, часто останавливаясь, прикладываясь к бутылке и любуясь создавшейся паникой.

— Мужики, что здесь происходит? — вопрошала я у всех подряд.

А вопрошать, надо признаться, было у кого, столько невесть откуда там взялось народа. И прибывали еще и еще, но никому до меня не было дело.

“Бедный Андеграунд! — подумала я. — Интересно, успел он… Или его раньше мордой в пол положили.”

* * *

Я решила, что раз нет погони, значит ничем меня не пометили — прослушивать не решились, а потому неспеша удалялась от Колькиного двора и прикидывала, как скоро Владимир Владимирович даст команду разыскивать плешивого мужика. Пока они прошерстят весь район, пока допросят Артема…

Впрочем, Артем, учитывая его самурайский дух, может про плешь и не рассказать. Нет, врать он не станет, просто некоторые детали посчитает несущественными.

Тогда о плешивом мужике узнают из отчетов тех ребят, которые меня выгнали.

В том, что отчеты в самые кратчайшие сроки на стол Владимира Владимировича попадут, я не сомневалась. Он устроит разборку полетов серьезную: шутка ли, какая-то придурашная баба из-под самого носа крутых эфэсбеэшников ушла!

Ха-ха!!!

Вот она я!!!

Как тут не загордиться?

И еще меня в нескромности будут обвинять!

Впрочем, до этого опускаются только завистливые люди.

Но бедный Владимир Владимирович. Мне прямо его уже жалко. Хоть бери и обратно возвращайся, так теперь ему будет нехорошо. Да-аа, президент за меня по головке не погладит — такая потеря!