Рукопашный бой - Милан Виктор - Страница 46

Я выстроил то, чем сейчас владею, опираясь на собственный разум, и никогда не пускал в ход мое громкое имя. Возможно, именно это и возбудило наибольшие подозрения у старого Субхаша, когда он начал понимать, как много я уже построил, используя подставные и фиктивные корпорации, чтобы скрыть свое непосредственное участие в приумножении капитала.

Курита смотрел на Кэсси, и его антрацитовые глазки сияли убежденностью в своей правоте.

– Несчастье Империи Драконис всегда заключалось в том, что мы рассматривали торговлю как род войны и слишком часто вели ее такими методами, которые трудно отличить от военных. У нас репутация двурушников и не соблюдающих законы пиратов. И что в результате? Страдает наш народ, государство едва наскребает средства к существованию, в то время как контрабандисты из Федеративного Содружества имеют огромный межпланетный товарный оборот в пределах Империи Драконис и выгребают отсюда большое количество денег.

Я поставил перед собой задачу – изменить существующее положение вещей. Не силой, нет, народ Дракона помнит, как мы пытались ее применить, а результат оказался таким, словно мы попытались прогнать морской прилив голыми руками. Надо укреплять экономику страны, производя товары, за которые люди действительно захотят платить, разумеется, по разумной цене, и всегда честно вести дела с партнерами по бизнесу.

Кэсси глядела на Чэнди широко раскрытыми глазами. То, что она услышала, разрушало все ее прежние взгляды на жизнь.

– Ни один человек в Империи не согласился с моими целями и задачами. Я не сомневаюсь, что наш Координатор понял бы меня, но он получил такое воспитание, что видит себя прежде всего воином и попрежнему занят опасностью, исходящей от кланов. И действительно, кажется, его одного во всей Внутренней Сфере заботит страшная угроза, которая нависла над нами. Дамоклов меч, занесенный над нашими головами, висит на волоске, который с каждым годом становится все тоньше. А тем временем другие лорды-наследники позорно игнорируют опасность и погрязли в династических дрязгах, а это через каких-нибудь одиннадцать лет будет иметь такое же значение, как прошлогодний цвет вишни, если мы не найдем средства ограничить мощь кланов.

Но остальные – маркиз Хосойа, якудза, возможно, даже правитель планеты, – чувствуют опасность в том, что я пытаюсь сделать. Они предпочитают давно прошедшие дни, когда миром правили вероломство, продажность и грубая сила. Моя концепция равноправных отношений и честного обмена подрывает основы их жизни. Им ничего не остается, как попытаться остановить меня.

– Вы считаете, что Улыбающийся объединился с ними, лорд?

– Он ищет пути для объединения с ними через приемного сына Нинью, это все, что мы знаем благодаря вашей храбрости и мастерству, моя дорогая.

Стоило дядюшке Чэнди отпить вина, и глаза его засверкали. Кэсси пока еще не поняла, замыслил ли он изнасиловать ее или нет. Что само по себе было не важно: Курита не насиловали, так сложилось исторически. Они брали.

Разумеется, Кэсси не расставалась с «Кровопийцей» в любых ситуациях. Она подозревала, что за искусно вытканными гобеленами вокруг дядюшки Чэнди засели снайперы. Как бы ни сложилась ситуация, она, пока жива, не даст себя изнасиловать.

– Боюсь, мой внешне безобидный вид каким-то образом начинает работать против меня. За всю жизнь я не сделал ничего, что могло бы послужить хоть малейшим намеком на интерес к посту Координатора. Я всегда поддерживал Теодора, и публично, и с глазу на глаз, даже под угрозой немилости покойного Такаси, так же как и сам Субхаш. Сейчас Улыбающийся знает, какую мощную базу я выстроил, основываясь только на деньгах, а не на крови. И потому его подозрения все больше возрастают. Зачем мне, не афишируя себя, создавать такую теневую империю, если я не строю планы о захвате верховной власти? Именно в этом на правлении работают мысли у Субхаша. Но его частенько подводит собственная чрезмерная хитрость.

– Кстати, а почему Улыбающийся сам не захватил власть, лорд?

– Потому что его амбиции не простираются дальше того, чтобы служить Дракону. Он монах, набожный и самоотверженный, почти как я сам. Вижу, ты пытаешься сдержать улыбку. Я мало в чем отказываю бренной плоти, дитя мое. Но отвергаю саму мысль о верховной власти, а это для Куриты – самая великая жертва. Я позволяю себе удовольствия, к которым члены семьи Куриты традиционно относились с презрением, но устоял перед стремлением к власти, что поработило столь многих моих родственников. Как и у Субхаша, моим единственным страстным желанием является служение Империи Драконис. – Он шумно вздохнул. – Но, какая жалость, Улыбающийся не верит никому, кроме себя. Возможно, даже приемному сыну, украсившему нашу планету своим присутствием.

Чандрасехар погладил пальцем подбородок, а его взгляд в это время блуждал где-то далеко. Кэсси в ожидании откинулась на подушки. Терпение не было свойственно ее характеру, но она знала, что это такое, и сумела изобразить на лице подходящее выражение.

В сложившихся обстоятельствах, однако, она с трудом сохраняла спокойствие. Кэсси испытывала горячее желание вскочить и поскорее убежать отсюда, чтобы предупредить дона Карлоса и товарищей об опасности, перед лицом которой они оказались. Не служила ли она безопасности полка с тем же фанатизмом, как послушник – Ордену Пяти Столпов? С тех пор, как «Кабальерос» удалось ускользнуть от Клана Дымчатых Ягуаров, им не угрожала больше серьезная опасность.

В тот момент, когда она уже почти начала в нетерпении ерзать по подушкам, дядюшка Чэнди очнулся от задумчивости и вновь посмотрел на нее своими рыбьими глазками.

– Вы оказались изобретательны и находчивы, как и говорил полковник Камачо, – произнес он. – И как человек, нечуждый делам мирзы и его оперативников, я опасаюсь, что СНБ уже давно собрала на каждого из них толстенное досье. Однако им не хватает времени, чтобы побольше узнать о вас. Вам следует продолжить расследование. С этого момента будете работать непосредственно на меня.

Кэсси склонилась в низком поклоне:

– Тысяча извинений, лорд, но я обязана доложить полковнику обо всем, что мне удалось узнать.

На этот раз лицо дядюшки Чэнди заметно помрачнело. Хотя он был снисходительным человеком, но оставался и Куритой, которые не привыкли, чтобы им противоречили. Особенно младший офицер, да еще женщина, к тому же служащая в части гайчинских наемников.

Но тучи рассеялись. Выражение лица Куриты вновь смягчилось.

– Вы чересчур рискуете, дочка, – заметил он хрипловатым голосом. – Возможно, когда-нибудь вы поймете, чем отличается храбрость от глупости.

– Как ваша светлость уже упомянула, полк – моя семья, – сказала девушка, поднявшись и глядя ему прямо в глаза. – Уверена, Чандрасехар Курита способен оценить риск ради блага семьи.

Дядюшка Чэнди вновь расхохотался, его огромный живот заколыхался.

– Вы мне нравитесь. Улыбающийся может окунуть меня в кислоту, если это не правда. Мы сработаемся, лейтенант, если обстоятельства не вынудят меня убить вас.

«Или меня – вас», – подумала Кэсси, снова кланяясь, а огромный толстяк жестом разрешил ей уйти. Несмотря на его «парфянскую стрелу»[12], она чувствовала непривычную теплоту, подходя к лифту, дверцы которого неслышно разъехались перед ней.

Она доверяла старику. Разумеется, в определенных пределах, но все же верила.

Доверие обычно не просто зарождалось в ней. С тех пор как умер гуру Джоханн, Кэсси верила лишь полковнику Пэтси Камачо, а сейчас, пусть неохотно, этой ласковой блондинистой сучке, управляющей «Атласом».

«Будь осторожна, – предупредил ее внутренний голос. – Доверие делает тебя уязвимой».

Кэсси вздрогнула, когда лифт вынес ее наверх и остановился. Всю свою жизнь она выстраивала вокруг себя броню, стараясь не оставить в ней ни одного уязвимого места. Тем не менее она не хотела отказывать в доверии ни дону Карл осу, ни Кали, ни дядюшке Чэнди.