Когда нет выбора (СИ) - Гусейнова Ольга Вадимовна - Страница 3

  Малех сходил к установке и методично заполнил землей и воздухом, в котором еще парила пыль от растаявшего города, несколько пластиковых контейнеров. Вернулся в кабину буровой и загрузил все в анализатор.

  Запустив программу распознавания знаков и символов, Этирей уперся взглядом в зафиксированную картинку черного квадрата с золотой надписью. Странно, зачем крингам так напрягаться и делать предупреждающую надпись золотой россыпью, да еще на сарторе? Или оно само... Он все еще никак не мог поймать мысль, которая все сильнее тревожила его сознание, но пока не хотела четко оформиться. Казалось, вот-вот он поймет, о чем его пытается предупредить собственное подсознание.

  Краем глаза он следил за одним из изображений: Малех, пересев на защищенный прозрачным куполом из пластиформа трехколесный кар, обследовал, судя по все более подробным данным, появляющимся на экране, периметр саркофага.

  Этирей слышал гул двигателя кара, пока чивас ехал вперед, удаляясь по кругу от входа в это жуткое место. И вместе с другом изучал окружающее пространство. На мгновение он отвлекся, проверяя работу анализатора, и в этот момент неожиданно раздался ликующий голос Малеха:

  – Этирей, Этирей, погляди, что я нашел! Мы богаты! Мы богаты как боги Квивара.

  Тсарек уставился на экран и, осознав увиденное, сглотнул, смачивая внезапно пересохшее горло.

  Огромная площадка, уходящая дальше в темноту, была завалена горами золотого песка и сартора. Эти два металла являлись валютой во всех известных мирах и использовались для расчетов между государствами и целыми планетами, хотя и применяли их по-разному: делали дорогостоящие украшения, употребляли в пищу, использовали в промышленности. Были и такие, которым оба металла служили своеобразным переходом в мир иной. Золото и сартор хотели и искали все. И если золото – довольно распространенный металл, то сартор – большая редкость.

  Малех резко остановил кар, увидев эту невероятную картину, и в этот момент слабый поток воздуха поднял в воздух пыль. Но не просто пыль! В голубоватом свете засверкали мириады золотых пылинок, создавая сказочный, нереальный вид. Этирей увидел, как Малех, вытянув руки вперед, любуется золотой сверкающей пылью, ложащейся на темный скафандр, облепляя и кое-где даже образуя легчайшие драгоценные 'горки'. А затем ехидно поинтересовался:

  – Ты представь, за сколько можно теперь этот скафандр продать?

  Этирей все никак не мог осознать размеров богатства, что на них свалилось. Похоже, раньше эти слитки были разложены согласно массе, размерам и названию, но полки или здание исчезли, и теперь сокровища валялись в пыли, золотой пыли. Взгляда не хватало, чтобы окинуть все, что здесь находилось. Вероятно, здесь располагалось центральное хранилище крингов, возможно даже всего объединенного правительства.

 В динамике раздался ехидный голос Визара, медленно продвигающегося на каре.

  – Хм-м, похоже после нашего возвращения на Саэре... – вслед за этим замечанием чиваса раздался странный скрежет, а потом изображение камеры замелькало и шум подсказал Этирею, что его друг кубарем свалился на землю.

  Послышалась ругань, а затем камера показала вид завалившегося кара: наверняка Малех увлекся и наехал на препятствие. Вслед за этим, странно хрипло прокашлявшись, с чувствующимся в голосе недоумением Малех произнес:

  – Крибл побери, что за...

 Поднялся и выровнял кар. Попытался завести снова, но двигатель не издал ни звука. Малех прокомментировал с недоумением в голосе.

 – Я впервые встречаюсь с подобной поломкой. Эти кары – самые надежные из подобных им машин,

  Именно в этот момент Этирей, наконец, смог поймать нужную мысль и одновременно с этим компитех звякнул, привлекая его внимание. Расшифровка надписи на черном квадрате закончилась. Пробежав ее глазами, Этирей почувствовал, как кровь отхлынула от лица и сердца. Даже руки заледенели, хотя пять минут назад он чувствовал, как пот течет между лопаток от напряжения, даже в условиях функционирования походной климатической установки, которой оборудован их временный наружный блок на поверхности планеты. Раздался еще один сигнал и на экране появились данные анализатора по пробам, взятым в пещере.

  Этирей безжизненным обреченным голосом произнес:

  – Эта планета погибла от излучения д'окра. Расшифровка прошла и анализы готовы. Тот квадрат из сартора – предупреждение любому, что город заражен излучением и вся планета тоже. Все, что здесь находится, заражено. Я думаю, это был не вирус, уничтоживший цивилизацию крингов. Я уже уверен, что произошел выброс, и зараженные в панике бежали на другие планеты, их системы и корабли.

  – Ты-то откуда можешь знать, Этирей? – Малех быстро шел пешком, возвращаясь к буровой установке, но при этом не спрашивал, а скорее допрашивал.

  – О д'окре немногие знают и информация по нему закрытая, но я одно время работал на правительство. Была ситуация в одной из звездных систем... угроза заражения от пиратов... Не поверишь: ту станцию, которую захватили эти ненормальные, без переговоров уничтожили. Д'окр разрушает любые металлы, нарушает связи между ними и обращает в пыль. Любые металлы, кроме сартора, поэтому сокровище валяется здесь, никому не нужное, в золотой пыли.

  – Но прошло свыше пяти тысяч лет... – голос Малеха сейчас звучал испуганно, словно тот просил успокоить.

  – Без вмешательства дезактивация, по предварительной информации, может занять не менее десяти тысяч лет, и, сам понимаешь, д'окр не настолько хорошо изучили, чтобы говорить о точных данных.

  Этирей снова услышал кашель Малеха, но продолжил говорить:

  – Мы не сможем забрать отсюда все это. Излучение убьет нас самих, уничтожит наш корабль, а главное – мы погубим миллионы живых, если все же найдем способ забрать это богатство и продать его. Медленно уничтожим живые планеты, выпустив на рынок зараженный сартор. Частичную дезактивацию могут провести только очень крупные или работающие на государство компании. Для этого потребуется много времени, сил и средств, но нет гарантии, что сартор станет вновь чистым и безопасным. Думаю, такой проблемой еще никто не озадачивался, особенно с сартором. Слишком дорогостоящее удовольствие даже для военных. – Этирей сделал глубокий вдох и закончил свой монолог. – А еще, сам понимаешь, эти залежи могут стать мощнейшим оружием в руках любого, кто найдет способ обойти местное излучение...

   Показавшееся бесконечно долгим молчание и хриплое дыхание Малеха в динамиках... В камере на экране показались очертания буровой установки, и чивас ускорил свой ход, судя по тому, как запрыгало изображение. Спустя минуту задумчивого молчания обоих, наконец заговорил Малех:

  – Прости, Этирей, но я должен признаться. Вчера, когда мы обнаружили это затемнение, похожее на саркофаг, я послал сообщение своему доверенному лицу в Анконе. Я просто не утерпел и хотел сообщить хоть что-то, чтобы успокоить моих кредиторов. Глупо, я понимаю: похоже мне на роду написано совершать одну глупость за другой. Даже помру от своей глупости, видимо. Но сейчас менять что-либо поздно...

  Малех неожиданно закричал, камера уткнулась в землю и показала, что мужчина уперся руками, затянутыми в материал скафандра, в пыль. Этирей взволнованно вскрикнул:

  – Что случилось?

 В ответ донеслось чужое тяжелое прерывистое дыхание, а затем сиплый шепот Малеха:

  – Судорогой ноги свело... Все мышцы скрутило... Похоже, во мне слишком много металла, дружище, и он взбунтовался.

  Этирей странно умоляющим голосом выдохнул, обращаясь к другу:

  – Малех, я тебя очень прошу, соберись и дуй к буру. Я сейчас за тобой на каре...

  – Нет, дружище! – резко и довольно жестко прервал чивас. – В эту передрягу я сам засунул голову, ты меня предупреждал... Да и сам понимаешь, что я облучен.

  – Это неважно, Малех, ты пройдешь дезактивацию и... – чивас снова прервал уговаривающего друга.

  – Нет, не пройду! И это ты тоже знаешь. Тебе здесь делать нечего, а я еще поборюсь за свою никчемную жизнь... Возможно, срок моего здесь пребывания... Ну, и все же столько тысячелетий прошло – возможно, облучение ослабло... Подготовь мне дезкамеру и отдельную кабинку на поверхности. Пока не определимся, что со мной или насколько все печально...