Тропа длиною в жизнь - Микулов Олег - Страница 29

– Давай снежный человек лепить, хорошо? Позовем Ату, поможет…

Аймик не знал, что это такое, но быстро понял: один ком, чем больше, тем лучше, на него второй, а там – третий. Ну и кто что придумает. Их снежный человек удался на славу: вместо носа – еловая шишка, вместо глаз – две сосновые, а волосы и борода – сухие прутики и еловые лапы. Их Ата пристраивала. Потом отошла в сторону, засмеялась, запрыгала, в ладоши захлопала.

– Хайюрр! Это Хайюрр! – кричала она, показывая на снежного человека. – Только у живого глаза не серые, а синие!

И Аймик тоже засмеялся, и Хайюрр… А потом он слепил из снега совсем маленький комок и… бросил им в Ату! У Аймика улыбка сползла с лица, и кто знает, чем бы дело кончилось, если бы не увидел: Ата ничуть не обиделась, а сама такой же комок слепила да в Хайюрра! Да прямо в его густую бороду! А тот только хохочет… Тут и Аймик догадался: сам стал лепить снежные комки и – то в Хайюрра, то в Ату!..

Когда все трое, веселые, облепленные снегом, уже собрались возвращаться в шалаш, к дневной трапезе, довольный Хайюрр сказал:

– Так мы, дети Сизой Горлицы, зиму встречаем! Хорошо встретим – и зима будет хороша!

Едва поднявшись на ноги, гость принялся им помогать. Ате по хозяйству: очаг разжечь, дичь разделать. К тому, что вдвоем на промысел уходят, удивления не выказывал, но и сам с ними на промысел не просился. Аймик сказал однажды:

– Хайюрр! Один остаешься; если враг, оружие здесь!

(Лук не оставил; только копья и металку.) Но гость усмехнулся и покачал головой:

– Не придут. Никто не придет: ни чужие, ни наши. Плохое это место; совсем плохое! Как живете?..

(Вот оно что! Вот почему людей здесь не было все эти годы. Аймик и раньше знал о местах, куда духи людей не пускают; они везде есть, на их земле тоже… Но почему? Ведь в таких местах и дня не выжить: духи прогонят! А они с Атой больше двух лет здесь прожили! И не подозревали ни о чем.)

Потом Хайюрр и сам с ними на охоту стал выходить. Петли показал на зайцев, ловкие; Аймик таких и не знал. Дело совсем на лад пошло. Ата стала дома оставаться.

(«Не бойся, муж мой, никто меня не тронет. А вам я только помеха».)

Он и впрямь перестал за жену бояться. Быть может, и потому, что гость никакого беспокойства не выказывал. Одного только не понимал Аймик: как же так? Говорит – «плохое место», а сам и не тревожится вовсе. И уходить к своим, похоже, не собирается. Почему? До весны, что ли, остаться решил?

Однажды не выдержал, спросил напрямую:

– Хайюрр не боится духов?

Подумав, тот ответил:

– Духи вас любят, вижу. Иначе вам бы здесь не жить, а вы живете… никто столько не выдержит. Меня духи тоже не гонят… и к себе не взяли, хоть и могли. Значит, не страшно.

Ударили морозы. Крепкие; наружу выйти – даже глазам больно, а уж нос и губы заячьей шкуркой приходилось защищать. Реки, затянутой льдом, не различить, долина – сплошное синее марево, а над ним розовый шар висит. В такую погоду на охоту не пойдешь: бесполезно, да и ни к чему – запасов хватает. Только за хворостом да за водой к незамерзающему ключику.

У Аймика и Аты подходящая одежда была, а вот у их гостя нет. Пришлось ему эти дни из жилища носа не казать да в медвежью шкуру кутаться. Впрочем, и хозяева нечасто выходили за дверной полог. Короткий день незаметно перетекал в вечер; время проходило за едой, дремой и разговорами.

В первый раз узнав, что Ата – из Рода детей Серой Совы, Хайюрр улыбнулся:

– Надо же! Я ведь тоже из птичьего Рода. Сын Сизой Горлицы.

И с тех пор не раз шутил по этому поводу.

Однако о детях Серой Совы он до встречи с Атой ничего не знал. Зато о детях Тигрольва был наслышан.

– Старики говорят: Великий Тигролев первым тропу проложил в эти края. Для тех, чья добыча – мамонт! Для того-то он и землю эту заселил волосатыми великанами. А уж мы после пришли. Еще говорят старики: своих детей Великий Тигролев дальше увел, на север, в Счастливые Земли, к духам и Первопредкам…

(«Вот тебе на! А у нас говорят, Земля Первопредков осталась где-то на юге, откуда все мы пришли».)

…Земли-то счастливые, да путь к ним тяжел. Не все пошли за Великим Тигрольвом, некоторые тут остались. Где-то неподалеку живут, не по-нашему… Ты от них ушел?

Аймик спокойно встретил испытующий взгляд и твердо ответил:

– Нет. Мы издалека. С севера… – И, заметив явное недоверие, поспешил добавить:– Только не из Счастливых Земель, уж это точно!

В эти морозные дни Хайюрр много рассказывал о жизни своих сородичей. Дети Сизой Горлицы занимали обширные земли в междуречье двух великих рек, текущих с севера на юг.

– Мое стойбище, – мотнул он головой в сторону входа, – на правом берегу одной из Сестер, что дают начало Хайгре-Воительнице. А к востоку от нее Кушта-Кормилица… Ее еще Черной Лебедъю почему-то прозывают. Чудно.

– А наша река тут при чем? – спросил Аймик. – Она что, одна из Сестер, о которых ты говоришь?

– Да я не о ней вовсе; у нее и имени-то нет! – махнул рукой Хайюрр. – И течет она по-другому, сам видишь: с заката на восход… Сказал же: вы прижились в местах, которые наши люди стороной обходят. Да и не только наши…

Дети Сизой Горлицы живут чересполосно с детьми Куропатки; с ними чаще всего и свадьбы справляют. И язык у них очень схож, и дома строят почти одинаково. Вместе на мамонтов охотятся, если Большой Загон.

…Есть и другие. Даже твои сородичи, Аймик. Живут неподалеку; только их совсем мало. На правом берегу Кормилицы и вовсе чужие живут. Бок о бок с нашими. Говорят, жили здесь еще до вас, детей Тигрольва… Ничего, ладим. Одно плохо: колдуны они! Порчу любят наводить.

…Что? Нет, не они. Те, кого вы видели, кто ухо мое унес, совсем недавно в наших краях появились. С юга; какие-то Оленерогие – так они себя называют… Почему они нас убивали? Мы за женами к ним пришли, я и младший брат. Ему жену добыть хотели, а если повезет, то и мне. Да только не повезло никому…

Хайюрр надолго замолчал, заново переживая случившееся. Его голубые глаза смотрели не на собеседников – сквозь них, и видел Хайюрр своего младшего брата Сингора. Живого и веселого…

…Все складывалось как нельзя лучше. Они обогнули охотничьи тропы Оленерогих, они не дали себя заметить и следа своего не показали. И вышли к тому самому месту, о котором рассказывали их сородичи, недавно вернувшиеся с добычей: двумя молоденькими девчонками… Действительно, балочка словно нарочно для них приготовлена: и укрыться в ней можно, и девиц, что на поляне собираются, как следует рассмотреть да себе подходящую наметить, и для отхода лучше не придумать.

Они переночевали здесь, конечно без костра, наскоро, по-походному, перекусив строганиной. Сингор был возбужден и радостен и никак не мог удержаться от горячего шепота о том, как это здорово будет – вернуться, с женой, добытой им самим, только-только прошедшим Посвящение! Первая жена, и не высватанная у Куропаток, а добытая мужской доблестью!

Хайюрр, улыбаясь, прикладывал пальцы к губам: ш-ш-ш-ш! Дурная примета! Но на самом деле не очень-то беспокоился за исход дела. У людей Сизой Горлицы Оленерогие, недавно пришедшие в эти места, были не в чести: слабаки. У них уже два раза женщин похищали, а они – словно так и надо! – даже не пришли, чтобы потребовать даров за обиду и жен для своих мужчин. Кто бы им отказать посмел, раз так положено? Так нет, даже этого боятся…

Он любовался своим младшим братишкой. Красив, ничего не скажешь. Круглолиц, смугл, светлоглаз, – в свете луны черты его полудетского лица были особенно выразительны. И не только красив – храбр и умел. Любая женщина за счастье почтет получить такого мужа!.. Конечно, они поторопились; нужно было выждать, не идти след в след за удачливыми похитителями. Да уж очень Синго-ру, прошедшему Посвящение лучше всех, не терпелось показать свое молодечество!.. Ничего! Все будет хорошо.