Тропа длиною в жизнь - Микулов Олег - Страница 25

Странная и страшная мысль осенила Пейягана: выходит, Предки не только от него отвернулись – от всего Рода детей Тигрольва, пославшего погоню! И ради кого? Ради мальчишки, который добровольно разорвал родственные связи, и какой-то приблудной, никому не ведомой девчонки. Но почему? И что же теперь будет с ними со всеми?

Пейяган покачал головой. Это дело колдуна. А у него, охотника, иные заботы: что делать ему, однорукому, с двумя мертвыми сородичами?

Принеся положенную жертву, Аймик в последний раз посмотрел на коленопреклоненного брата, склонившегося над телом своего сына и машинально потирающего безвольную правую руку. Что-то похожее на жалость шевельнулось в его душе. Но ни поддаваться этому чувству, ни размышлять о нем охотник не стал. Во всем виноват сам Пейяган. Он, Аймик, не хотел ничьей крови.

Аймик спустил тетиву, давая отдых натруженному телу своего верного друга, прошептал ему: «Благодарю тебя, Разящий! Ты нас спас!» — и стал спускаться к жене, поджидавшей его у южного склона.

Так начались земные странствия Аймика, сына Тигролъва, добровольно ставшего Безродным.

Часть 2

ЗЕМНЫЕ ТРОПЫ

Глава 6 К ДОБРУ ИЛИ К ХУДУ?

1

Аймик открыл глаза и некоторое время лежал неподвижно, стараясь успокоить бьющееся сердце, с наслаждением вдыхая запах сухой хвои. Серый свет пробивался сквозь щели (а кровлей-то пора заняться: скоро начнутся дожди). На плече – теплое дыхание Аты. Она что-то пробормотала и снова ушла в сон…

Все хорошо. Он снова здесь, в своем Мире. Он вырвался из очередного странного сна!.. Но о чем духи говорили ему в этот раз?.. Не сразу, еще немного… Он должен подождать, пока сердце успокоится окончательно.

…А стоит ли вспоминать? Зачем? Кто зовет его туда, к этим огромным каменным холмам со сверкающими вершинами? Для чего?..

Ата, не просыпаясь, обняла за шею своей горячей рукой; забормотала что-то нежное… Вот это ему и нужно. Только это — и ничего больше!..

Аймик выбрался наружу, чувствуя себя вялым: странные сны не приносят отдыха. Да и утро было не по-летнему промозглым, неприветливым. Впрочем, лето на исходе, хотя здесь, в этих краях, оно длится, пожалуй, чуть подольше. Или это только кажется?

«Там»… Как давно это было? Аймик подошел к сосне, за которой приютился их шалаш. С одной ее стороны кора была срезана и на обнаженной поверхности сделаны зарубки, короткие и длинные, с поперечными черточками и без. Времена года, циклы Небесной Охотницы. Первую самую нижнюю зарубку он сделал, когда они остановились здесь, чтобы перезимовать, и с тех пор… Уже второе лето на исходе. Это место недаром полюбилось Ате, да и ему самому полюбилось: узкий мысок, с трех сторон прикрытый поросшими сосняком пригорками, а с четвертой, западной, стороны выходящий в речную долину. Речка не велика и не мала: поуже, чем их Большая Рыба, но пошире Быстрянки. К их жилищу трудно подобраться незамеченным, да и подбираться-то некому: стойбищ в окрестностях нет. Разве что бродячие охотники случайно наткнутся или откочевывающая на новые места община. Но зимой можно и этого не опасаться, а летом они всегда настороже. Впрочем, за все время, что здесь прожили, людей видели только дважды, да и то на другом берегу, далеко.

Да. Потому-то и прижились они здесь, что от людей далеко. Аймик помнил, как старательно обходили они с Атой охотничьи тропы, дымки чужих стойбищ. Даже когда давно уже позади остались свои земли, на которых нужно было опасаться мести сородичей или духов-покровителей, а то и тех и других. Впрочем, погони больше не было… Интересно, сумел ли Пейяган добраться до стойбища, передал ли старикам слова Аймика?..

Чужие земли… Для изгоев – не важно, добровольных, нет ли, – все земли чужие, все враждебные. Чужаков не любит никто; убить чужака, лишенного помощи и защиты сородичей, не преступление; это так же естественно, как убить ядовитого ползуна, забравшегося на твою лежанку. Найти же у чужих защиту и кров, прижиться у них почти невозможно… Нет, конечно, всякое бывает, но всерьез рассчитывать на такую удачу нельзя. Вот почему Аймик и Ата с первых же дней своего ухода всеми силами избегали людей. Порвавший связи с Родом обрекает себя на одиночество… или на гибель от чужих рук.

С первой зимовкой им не повезло: сам того не ведая, Аймик выбрал место вблизи от охотничьей тропы. Тогда их спасло чудо: вовремя замеченный след, резко свернувший назад, к стойбищу, и буран, укрывший их собственные следы. Да еще то, что эти чужие охотники, живущие

в странных, непривычно больших домах, похожих на заснеженные холмики (Аймик видел эти сооружения издали и, несмотря на острые глаза, не мог понять, как же они построены?), уходят так далеко от своих стойбищ. Аймик понял по следам: охотников было двое, и они не решились, а может, не могли напасть на чужаков без одобрения своих сородичей. Явились ли они вновь с подкреплением, нет ли, какой была бы встреча, – ничего этого ни Аймик, ни Ата не знали: вьюга заметала их следы. Вот только большую часть припаса пришлось оставить в спешке. Так что зима оказалась для них голодной. И второе лето прошло в кочевье. Так же хоронились от людей, пересекали реки. Одна, широкая, текущая прямо на юг, особенно привлекла Аймика: связать бы стволы или долбленку смастерить да и плыть по ней! Но долбленку в одиночку смастерить очень трудно, да и на плот нужно время и силы. А тут еще оказалось: вокруг охотничьи тропы. Много. Разных. Тут уж ясное дело: о задержке и думать нечего, лишь бы ноги унести побыстрее и подальше. Ночью переправились на бревне и к западу свернули. Трудно пришлось: в людные места попали! Как только ни петляли, куда ни сворачивали… Второе зимовье было тревожным, но не таким голодным, как первое: никто их не обнаружил, весь запас удалось сохранить.

А на третье лето нашли вот это место. Нашли – и прижились. Вроде бы и не так далеко от обжитых долин, а людей поблизости нет. Ничейная земля.

И дичи здесь много, почти непуганой. Понятно, на мамонтов Аймик и не пытался охотиться: вдвоем облаву не устроишь. Да и зачем им мамонт, вдвоем-то? Есть олени, есть лошади; длинноухих – сколько угодно. И птицу добыть можно. Вот с рыбой хуже: не получается у Аймика мокрая охота. Зато грибов, ягод, кореньев и трав – в изобилии; это уж Ата знает, что брать, когда и как.

(Правда —что скрывать? – временами мучительно хотелось отведать мамонтового хобота с черемшой! От одного воспоминания о его сочном и остром привкусе рот слюной наполняется…)

– Аймик! Иди, все готово.

Обычно за утренней едой они обсуждали предстоящий день. Аймик и Ата с самого начала своего пути, не сговариваясь, молча решили: не расставаться! Никогда. Страшно представить: вот он приходит с охоты, приносит добычу. «Эй, Ата!.. Ата, ты где? АТА!!» А в ответ – тишина… Вот почему в первый же раз, отправляясь на промысел, он сказал жене: «Идем вместе!» Так оно и повелось – вместе. И на охоту, и на сборы.

Он подучил жену кое-каким приемам: и как след брать, показывал, и как дротик метать. С дротиком у нее неплохо получалось: не далеко, но метко. Да и с луком. Хоть и не могла натянуть тетиву до конца, стрела уходила в цель. Аймик и оружие для нее сделал – по росту и по силе.

Такое женщине не полагается? Да, быть может, – у бывших сородичей. Но здесь они одиноки. Им нельзя разлучаться, и, раз их только двое, жене лучше уметь обращаться с оружием.

Их – двое, ребенка так и нет. Теперь оно и к лучшему: что за жизнь была бы у изначально безродного?

Сегодня им предстояла не охота: запасы мяса есть, и свежего, и вяленого, и копченого. Сегодня будет день сбора. В основном грибы, и потом Ата хочет к реке спуститься, за раковинами. Она говорила, но разговор не клеился: в это утро Аймик был рассеян и молчалив.

– Муж мой! Ты не выспался? Тебе комары спать не дали?