Оранжевый портрет с крапинками (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 39

— Ну-ну… — сказала Юля.

— А чего… У него способности, а у меня все равно не получается.

— Тетя Кира задаст тебе за гармошку.

— Да она только рада будет!.. А значок-то смотри какой: шлюп «Восток».

Назавтра, в середине дня, Фаддейка ворвался в библиотеку:

— Юля, включи телевизор!.. Здрасьте, Нина Федосьевна, можно включить?

Он кинулся к старенькому «Рекорду» в углу тесного читального зальчика и напугал двух первоклассниц, которые листали «Мурзилку». Прошелся вихрь. Юля грудью легла на разобранные карточки каталога, Нина Федосьевна подняла пальцы к вискам:

— Фаддей Сеткин…

Фаддейка лихо крутил регуляторы.

— Сейчас эта песня будет! Юля! Я дома смотрел, и как раз этот хор начался… Я скорей сюда! Мы успеем! Вот…

На старчески мигающем экране появилась шеренга ребят в белых рубашках и одинаковых жилетиках. Они пели знакомое:

От улыбки хмурый день светлей…

Фаддейка поморщился:

— Это пока не то. Другая песня будет…

Девочка с капроновыми бантами улыбнулась во весь телевизор и голосом отличницы объявила:

— Песня из школьного спектакля «Наш эскадрон». Музыка Володи Хлопьева, слова Игоря Конецкого. Солисты Слава Охотин и Юра Кленов.

Два мальчика Фаддейкиного возраста, переглядываясь и немного смущаясь, подошли к микрофону. Юля сразу решила, что беленький и глазастый — Слава, а растрепанный и большеротый — Юра. Она пожалела, что телевизор не цветной: Юра наверняка был рыжий, вроде Фаддейки.

Ударили аккорды пианино. Фаддейка напружинился, вцепился в спинку стула. Мальчишки разом вздохнули, и голоса их, громкие и чистые, начали песню, которую Юля никогда не слыхала:

Вновь тревожный сигнал

Бьет, как выстрел, по нервам,

В клочья рвут тишину на плацу трубачи.

Хор вступил незаметно, не заглушая солистов:

И над дымным закатом

Планета Венера

Парашютной ракетой повисает в ночи.

Беленький Слава посмотрел с экрана прямо Юле в глаза и запел очень высоко и звонко:

Рыжий конь у меня —

Даже в сумерках рыжий,

Опаленный боями недавнего дня…

Фаддейка коротко вздохнул. Юра Кленов тряхнул волосами и поддержал Славу:

Как ударит копытом —

Искры гроздьями брызжут,

И в суровую сказку он уносит меня.

Хор запел:

Эта сказка пришла

Вслед за пыльными маршами —

Колыбельная песня в ритме конных атак.

Детям сказка нужна,

Чтобы стали бесстрашными,

Взрослым тоже нужна —

просто так,

просто так.

Совсем незнакомая и немножко странная была песня. И, наверно, хорошая, раз у Юли пошел по спине холодок. Мальчишки-солисты переглянулись и запели одни: снова про рыжего коня… А потом опять хор:

И, как знамя, летят

Крылья алого солнца,

Кони в яростном беге рвут орбиты планет,

И по звездным степям

Мчится звездная конница…

Почему же меня с вами нет,

с вами нет…

Фаддейка опять коротко вздохнул и двинул стулом. Незнакомые Слава Охотин и Юра Кленов пели:

Рыжий конь у меня —

Даже в сумерках рыжий…

…Когда песня кончилась, Фаддейка решительно щелкнул тумблером. Не хотел он других песен. Лицо его побледнело так, что веснушки казались черными.

— Ну? — требовательно сказал он Юле. — Что? — Он взял ее за руку и утянул к окну.

— Замечательная песня, — сказала Юля. — Что тут говорить…

— Вот видишь… А ты мотив запомнила?

— М-м… Немножко.

— Ты мне споешь потом?

— Ну… какая я певица? И слова я все не вспомню.

— Я их помню, я тебе напишу! Споешь? Мне эта песня знаешь как нужна!

Юля поняла, что не время спорить. Бывает в жизни, что человеку отчаянно нужна любимая песня.

— Я постараюсь, — сказала она.

Фаддейка облегченно вздохнул, как-то обмяк и стал прежним Фаддейкой. Брызнул искоркой из левого глаза и предупредил:

— Имей в виду, я слова тебе сегодня же напишу.

— Ладно… Там очень интересные строчки есть:

И над дымным закатом

Планета Венера

Парашютной ракетой повисает в ночи…

— Ага… А на Марсе нашу Землю видно, как у нас Венеру. Тоже в лучах солнца. Только Земля — голубая…

* * *

Солнце скатилось за плоские гребни дюн, и голубая звезда переливалась и разбрасывала игольчатые лучи. В сторону заката и звезды рысью шел табун рыжих коней. Вожак точно выбирал дорогу, и лошади, не замедляя бега, огибали песчаные заносы. Их копыта глухо гремели о закаменевшую потрескавшуюся землю. Несмотря на сумерки, гривы отливали оранжевым светом.

Три всадника смотрели вслед табуну.

— И где они берут пищу в этих мертвых местах? — тоскливо спросил молодой воин. Он был из Лесной стороны и не мог привыкнуть к пескам и камню.

— Находят, — отозвался старый Дах. — Есть трава среди песков. Можно прокормиться, если все время быть на ходу, искать.

— Они дикие, у них чутье, — сказал второй воин.

— Не дикие, а одичавшие, — хмуро поправил Дах. — Когда-то у них были хозяева.

— Может быть, скоро во всех краях останутся только одичавшие кони да песчаные кроты, — тихо проговорил тот, что из Лесной стороны.

— Может быть. Если этого захотят Владыки Звездного Круга, — проговорил старый Дах и поплотнее закутался в плащ.

— Владыкам Звездного Круга не до нас, — возразил второй воин. Он не должен был возражать командиру, но здесь, в глуши, не всегда помнили о дисциплине.

Дах не ответил. Опять приближался ровный гул. Это, обходя пески, шел по каменному плато еще один табун…

ИСПОРЧЕННЫЙ ТЕЛЕФОН

Небо утром оказалось очень синим, но в нем густо бежали маленькие пегие облака с серыми животами. Солнце то и дело выскакивало из облаков, и тогда на сморщенной ветром воде вспыхивали охапки искр. Но все равно было зябко. Ветер дул с севера. Он сгибал проросшие сквозь песок длинные травинки. Юля шла вдоль узкого пустого пляжа и поеживалась.

Песчаная полоса тянулась по плоскому берегу Заречья. Вдоль нее был проложен к мосту деревянный тротуар. На песке рядом с тротуаром сиротливо торчала телефонная будка. Юля каждое утро ходила мимо этой будки и всякий раз думала: «Кажется, это единственный в Верхоталье телефон-автомат, да и тот не работает…»