Голубятня на желтой поляне (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 17

— Оторвёт, когда приедет, — уточнила Данка. — Яр, у тебя в кармане платок. Он тебе очень нужен?

— Не очень…

Платок расстелили на каменном полу. Игнатик насыпал напето горку песка. Завязал в узелок. Получился белый мешочек размером с большое яблоко. Игнатик подобрал в очаге обугленную щепочку. Любовно нарисовал на мешочке круглые глазки, нос-пятачок, весёлый рот. Из кусков алюминиевой проволоки смастерил витые ножки, потом ручки с растопыренными пальцами. Оттянул на узелке с песком материю, прикрутил ручки там, где у рожицы должны быть уши. А ножки приделал к подбородку.

Получилось удивительное существо — не то четырёхлапый краб, не то безголовый человечек с рожицей на пузе.

— Надо цеплялку, — вполголоса сказал Игнатик.

Алька и Чита подхватили тонкую ржавую проволоку. Один конец обмотали вокруг выступающего камня на очаге, другой закрепили на железном крюке, вбитом в стену. В метре от пола.

Игнатик согнул пальцы бормотунчика, подвесил его за руки на проволоке. Тот покачался и замер. Все тоже замерли, чего-то ждали.

У Яра на дне сознания шевелились мысли, что надо скоро возвращаться на крейсер, и получится ли это, и надо ли рассказывать там про всё, что случилось, и как грустно будет расставаться с ребятами, и удастся ли увидеться снова. Но самым главным был интерес: что за бормотунчик, для чего он?

Бормотунчик тихо качнулся. Его нарисованная рожица, конечно, не изменилась, но в глазах и улыбке появилось что-то живое. Так, по крайней мере, показалось Яру. Он услышал бормотание, попискивание, лёгкий треск, шёпот. Словно включился маленький расстроенный приёмник. Бормотунчик закачался сильнее… И вдруг, перебирая ручками, двинулся по проволоке. Остановился у края очага. Прекратил качание, зацепившись ножками за камень. Не двинув угольным ртом, сказал картаво:

Голос был механический, как у старинного магнитофончика.

— Какая-то незнакомая считалка,— проговорил Алька.

— Знакомая, — сказал Яр.

Бормотунчик шевельнулся и произнёс:

— С цифрой пять на медной бляшке, в синей форменной фуражке… Ну, что вам ещё?

— Сказку, — тихо попросил Игнатик и быстро оглянулся на Яра. — Какую-нибудь сказку про пятерых друзей…

В бормотунчике сильно зашелестело. Он опять покачался на тонких ручках. Сказал с металлической насмешливой ноткой:

— Сказок вам хватит и без меня. Смотрите, кругом такая р-романтика… Верно, Яр-р?..

Яр вздрогнул.

— Ты меня откуда знаешь?

Бормотунчик беспокойно задёргался:

— Я могу ответить только на один вопрос! На один. На втором — крак — разряжусь. Ты спрашиваешь? Это вопрос?

— Нет-нет, это не вопрос, не отвечай, — торопливо сказал Игнатик. И прошептал Яру: — Он про многое знает, бормотунчики все такие…

Бормотунчик вдруг пропел дребезжащим голоском:

Он резко замолчал.

И все молчали. Алька нерешительно хихикнул, но Данка цыкнула. Бормотунчик вдруг спросил уже без дребезжанья, чисто:

— Что, Яр, досмотрел свой сон?

— Какой сон? — с неожиданным и резким страхом спросил Яр.

— Это вопрос?

— Это вопрос, — жёстко сказал Яр.

— Тот сон, как вы лезете по обрыву… Не бойся, он доберётся. Может, ты не доберёшься, а он доберётся…

— О чём это он? — прошептала Данка.

— Да мало ли что… Они часто несут всякую дребедень, — отозвался Чита.

— Сам ты несёшь дребедень, — обиженно сказал бормотунчик. — Лучше разожгите огонь. Ночевать будет холодно.

— А зачем нам здесь ночевать-то? — удивился Алька.

— Разожг… — тонко крикнул бормотунчик. Дёрнулся и безжизненно повис на проволоке.

Игнатик досадливо обернулся к Альке:

— Ну вот, он разрядился… Зачем ты полез со вторым вопросом?

— Да это и не вопрос вовсе! Просто у меня вырвалось…

—Ладно, пойдём, — вздохнула Данка. — Всё равно он был какой-то странный.

— Может, серебристых кристалликов мало в песке, — виновато сказал Игнатик.

— Наоборот! Полным-полно, я смотрел, — возразил Чита.

Яр не слушал ребят, мысли прыгали, как у мальчишки, который проснулся среди ночи, увидев загадочный и страшноватый сон… Казалось, столько всего случилось за этот день! Стоит ли удивляться? Но он удивился проницательности бормотунчика. И даже расстроился. Недаром на Земле говорят, что в приметы верят лишь дети и скадермены.

— А может, правда разожжём огонь? — звонко спросил Алька.

— Картошки-то нет… — заметил Чита.

— Не обязательно картошку печь. Просто так посидим у огонька, — тихо сказал Игнатик. — Недолго… Ладно, Яр?

Яр подумал, что огонь — это и в самом деле неплохо.

Сначала прохлада внутри крепости была приятной после жары. Но теперь чувствовалось, что воздух сыроватый и зябкий. Хотелось погреться. Да и просто хорошо посидеть у горящего очага.

Когда Яр последний раз сидел у живого огня? Боже мой, это было, когда ему стукнуло семнадцать лет. С однокурсниками из Ратальской школы он ушёл в лыжный поход, и группа подала в буран. Они укрылись в лесу, отыскали охотничью избушку, развели огонь в печке. Это была такая хорошая ночь…

Яр встряхнулся. Вместе с ребятами он взялся собирать у стен и таскать к очагу старые доски, жёлтые обрывки бумаги. Доски были большие, в очаг не лезли. Одну из них, тонкую и трухлявую, Алька храбро попытался с размаху сломать о колено. Не сумел, конечно, завертелся на пятке, держась за ушибленную ногу.

— Олух царя небесного, опять покалечишься, — сказала Данка.

Яр, посмеиваясь в душе над собственным пижонством, положил доску на два камня, рубанул ребром ладони.

— Во… — с тихим восхищением выдохнул Игнатик.

— Ещё, — потребовал Алька.

Чита молча положил перед Яром другую доску. Данка сказала:

— Так можно руку разбить…

Яр, усмехаясь, ударил ещё раз. И ещё. И заработал, как автоматическая дроворубка.

— Хватит уж… — сочувственно сказал Чита. — Вон сколько дров.

Яр гордо распрямился и украдкой стал потирать ладонь — поотшибал всё-таки. Алька, выгибаясь назад от тяжести, поволок охапку обломков к очагу.

— Ой, а спички? — растерянно сказала Данка.

Алька с шумом бросил дрова и обернулся. Чита посмотрел на Яра:

— У вас нет?

Яр оглянулся на Данку и развёл руками:

— Если нет в карманах, то…

— Папа не курил, — виновато сказала Данка.

— Вот и погрелись, — заявил Алька и с обиженным видом уселся на дровах.

Игнатик, сосредоточенно хмурясь, достал из кармана свечной огарок. Поставил на камень. Сел перед ним на корточки.

— Ой… — прошептала Данка. — Тик, ты думаешь, получится?

Он оглянулся резко, почти сердито.

— Подойдите.

Они послушно подошли, встали у Игнатика за спиной.

— Может, за руки взяться? — нерешительно сказала Данка.

— Нет… Яр, ты здесь? — Игнатик снизу вверх посмотрел на него. — Вот хорошо… Сейчас…

Свечка затрещала и зажглась.

Игнатик засмеялся. Встал. Сказал с негромким торжеством :

— А вы не верили… Яр, я им говорил, а они не верили.

Яр, ничего не понимая, кивнул.

— Как это не верили? Мы верили, — серьёзно сказал Чита. — Давайте разжигать камин.

Через пять минут пламя гудело и вытягивало языки в чёрную глубину дымохода. Из досок и камней ребята сделали скамейки, поставили их буквой П, "ножками" к очагу. Алька сел у края очага, слева. Чита — справа (и открыл книгу). Данка — рядом с Читой. Яр с Игнатиком устроились напротив огня. Горячие блики запрыгали по лицам, оранжевая рубашка Игнатика засветилась, как отражённое пламя.