Портфель капитана Румба (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 30

…На следующий день, когда на шумной улице дядюшка стоял в очереди за газетами со своим новым очерком, а Гвоздик разглядывал соседние витрины, мальчика окликнул смуглый джентльмен. Он был в строгом европейском костюме и в ослепительно белом высоком тюрбане с драгоценным камешком. Видимо, богатый турист из Индии.

— Могу я поговорить с юным господином?

— Да, сударь, — светски ответил Гвоздик. И гордо подумал, что вот даже индусы интересуются им. Что значит газетная слава! — К вашим услугам…

Он шагнул к джентльмену в тюрбане и… остановился. Было что-то неуловимо близкое, привычное в этом господине, хотя Гвоздик никогда его раньше не видел. Может быть, чуть заметный имбирный запах?

— Ку… кунда? — нерешительно сказал Гвоздик.

— Собственной персоной… Ну, как?

— А почему ты… почему вы… такой?

— Что же это, — чуть капризно сказал Кукунда, — неужели, делая чудеса для людей, сам я не имею права побыть в благородном человеческом облике?

— Имеете, конечно! Но почему именно индийский облик-то?

— Видишь ли… Индийскую философию я предпочитаю всем остальным. На мой взгляд, она наиболее полно раскрывает связи человеческого «я» со Вселенной, хотя есть, конечно, и спорные мотивы… Впрочем, тебе это, наверно, непонятно.

— Не совсем понятно, — тихо сказал Гвоздик. — Но интересно…

— Ну что ж, побеседуем когда-нибудь. А пока… башмаки твои больше не будут жать ноги, а костюм тереть кожу… Нет-нет, это не выполнение желания, а маленький подарок.

Подошел с газетами дядюшка. Кукунда нагнул тюрбан:

— С вашего позволения, Чандрахаддур Башкампудри, профессор Академии магических наук в Калькутте. Беседовал с вашим племянником, господин Юферс… Такой молодой человек, и успел уже испытать столько приключений! Весьма польщен знакомством…

— Я тоже весьма польщен! — раскланялся папаша Юферс.

— Мы отплываем на «Новой Голландии» через пять дней! — звонко сказал на прощанье Гвоздик. Будто бы просто так, а на самом деле напомнил Кукунде: «Не опоздай».

Стоял июнь — месяц для Австралии зимний, но было очень тепло. Пестрая, по-летнему одетая толпа пришла на проводы «Новой Голландии» как на праздник.

Пароход — с белыми надстройками и четырьмя желтыми трубами (громадными, как водонапорные башни), с бесчисленными рядами иллюминаторов на черном борту — возвышался над причалом, словно многоэтажное здание. А точнее — целый город.

По сути дела, это и был плавучий город — с улицами, площадями, фонтанами, театром, бассейнами, площадками для танцев и тенниса, ресторанами, библиотеками и даже настоящим садом. Сейчас такие уже не строят. Конечно, нынешние лайнеры тоже громадины, там полно удобств, они набиты электроникой, действует моментальная связь с любым городом земного шара, в каютах — цветные телевизоры и кондиционеры. Космические спутники помогают прокладывать курс и предупреждают об ураганах… Но излишний рационализм, стремление к сверхскоростям, деловитость нашего века наложили свой отпечаток на современные океанские суда.

А в корабельном убранстве той поры, в размерах этих океанских гигантов ощущался размах инженерной мысли, которая разгулялась, впервые ощутив силу техники, но не совсем пока отказалась от прошлого. Судостроительная наука, несмотря на новейшие достижения, еще сохраняла в себе романтику эпохи фрегатов и парусных линейных кораблей. Над трубами «Новой Голландии» возвышались пять опутанных снастями исполинских мачт со стеньгами и реями. При желании можно было, наверно, даже поставить паруса. Впрочем, едва ли могла возникнуть такая необходимость. Паровые котлы чудовищной мощности двигали «Новую Голландию» через океаны с равномерной скоростью восемнадцать узлов, а это, как известно, рекордное достижение знаменитого парусного клипера «Катти Сарк»…

Желтые трубы парохода были украшены черными полосами, на которых изображены два танцующих страуса эму, а над ними — голубая звезда. Это был знак судовой компании «Аустралиа стар», которой и принадлежала «Новая Голландия».

Разумеется, простор, удобства и роскошь были для тех, у кого водились немалые деньги. Но, как мы знаем, нашим героям в конце концов повезло, и дядюшка Юферс не поскупился на приличные каюты для тетушки Тонги и для себя с Гвоздиком.

Конечно, сперва Гвоздик заявлял, что лучше бы дождаться, когда шкипер Джордж купит новую шхуну, и вернуться в Европу всем вместе. Но, во-первых, шхуны пока еще не было, а Гвоздику приходилось думать о подготовке к школе — он и так пропустил целый учебный год. Во-вторых, шкипер Джордж говорил, что ему надо сперва навести справки: вдруг еще не позабылось дело с контрабандными ружьями и пузырями «уйди-уйди». Правда, из газет было известно, что премьер Кроуксворд вместе со своим правительством загремел в скандальную отставку, но кто знает… В-третьих, дядюшка намекал, что неприлично подвергать неудобствам и опасности парусного плавания леди Тонгу Меа-Маа. Тут он, пожалуй, хитрил. Видимо, и самому ему уже хватило приключений, и сейчас он предпочитал описывать их, сидя в каюте со всеми удобствами. Да и сам Гвоздик, оказавшись в корабельных апартаментах, понял, что совсем неплохо прокатиться вокруг мыса Доброй Надежды с таким комфортом.

Провожать папашу Юферса, Гвоздика и тетушку Тонгу пришел весь экипаж «Милого Дюка». Наперебой жали руки, подбрасывали Гвоздика в воздух и говорили, что где-то через полгода обязательно встретятся в Гульстауне.

— Если у вас и в самом деле появится свой пароход, — сказал помощник Сэмюэльсон, — то, может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, понадобится и экипаж. И мы могли бы ходить не только на нашей будущей шхуне, но и на пароходе.

— Отлично! — воскликнул папаша Юферс. А Гвоздик запрыгал от радости.

Правда, не все моряки с «Милого Дюка» решили пойти на новую шхуну. Сакисаки сообщил, что соскучился по родине и уезжает к себе на остров Хонсю. Там он купит маленький домик и откроет мастерскую бумажных фонариков.

— Приезжайте в гости, Гвоздик-сан…

Боб Кривая Пятка на танцах в городском парке познакомился с симпатичной горничной гостиницы «Королевский фрегат». В конце танца он упал, девушка бросилась его поднимать, оба они очень смеялись и через день решили пожениться. Поэтому Боб оставался в Сиднее.

— А башмак мой ты все-таки утопил, — сказал Гвоздику Боб на прощанье.

— Не топил я! Ты сам потерял!

— Утопил, утопил. Да ладно, я не сержусь… — Он поскрипывал новыми лаковыми туфлями.

Шкипер Джордж на глазах у Гвоздика сунул в конверт сложенный вчетверо лист и зеленый банковский билет с портретом королевы Виктории и несколькими нолями. Заклеил, отдал юнге.

— Передай, когда зайдете в Кейптаун, на какое-нибудь черноморское судно…

На конверте было написано:

Гвоздик уже умел разбирать русские буквы, да и без того было ясно, кому письмо.

— Обязательно передам! — И он спрятал конверт под матроску, рядом с пуговицей.

Кукунда, кстати, сидел уже в пуговице. Он честно забрался в нее за час до отплытия.

Сперва дядюшка Юферс и тетушка Тонга боялись отпускать Гвоздика бродить по пароходу. Смешно, конечно, однако на крошечных суденышках и на плоту они волновались из-за мальчика меньше — там он все время был рядом. А на многоэтажной громадине с сотнями помещений, коридоров, трапов и переходов заблудится или, чего доброго, провалится в какой-нибудь люк! Ищи потом…