Дырчатая луна (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 5

— А в том смысле, Носов, — охотно разъяснила директор, — что ты устроил драку, грубо нарушил дисциплину, и теперь я вынуждена принять решительные меры.

— Зачем? — спросил Лесь, посопев (нос, кажется, припух).

— Затем, чтобы впредь такие безобразия не повторялись.

— Пускай не рисует, не будет и повторений, — ответствовал Лесь, ощущая полную правоту.

— Вязников, конечно, тоже виноват, — вмешалась Оксана Тарасовна. — Однако начал ты! Зачем выяснять отношения кулаками?

Лесь посопел опять и разъяснил:

— Я, собственно, головой...

— Головой ты ему попал в корпус, — уточнил Виктор Максимович. — А синяк под его глазом — несомненный след кулака.

— Да? — с интересом откликнулся Лесь. — А где он?

— Я же говорю: под глазом.

— Вязников где? Отчего со мной с одним разбираются?

— А оттого, голубчик, что твой... соперник направлен стирать со стены свое художество, — сообщила Нина Владимировна. — Не волнуйся, отвечать будете оба по справедливости.

— Это совершенно бессмысленно, — сказал Лесь с некоторым сочувствием к Вязникову. — Уголь от белой стенки не оттереть, придется закрашивать.

— С этим мы разберемся, — добавила строгости директорша. — Ты лучше скажи: с тобой что делать?

— Что хотите, — откликнулся Лесь со спокойствием плененного героя, который успел совершить задуманный подвиг.

— Чего уж тут делать-то, — заметил Виктор Максимович. — И так собственным носом поплатился человек. Можно сказать, искупил кровью.

«Музыкантша» и «художница» хихикнули и опасливо глянули на директоршу. Будто школьницы. Оксана Тарасовна (тоже еще молодая, но более опытная) сказала опять со стоном:

— Но как он будет сидеть на открытом уроке? Там мои коллеги из пединститута, речь пойдет об эстетическом воспитании, а он в таком виде...

Лесь опасливо тронул нос.

— Очень распух?

— В порядке твой нос! Но р у б а ш к а!

Лесь вспомнил, глянул себе на грудь. Мамочка! Десяток бурых пятен.

— Да-а... — тихонько вздохнул он.

— Вот тебе и да! Марш домой и переоденься. На этот урок не попадешь, но хотя бы придешь на пятый, на музыку.

Лесь бросил взгляд на «музыкантшу».

— Я, наверно, не успею.

— Значит, будешь прогуливать да завтра. По собственной вине, — сообщила Оксана Тарасовна.

— А завтра воскресенье.

— Ты надо мной издеваешься, да?

— Отнюдь, — сказал Лесь.

— Брысь отсюда, — печально велела Оксана Тарасовна.

— Виктор Максимович, платок я выстираю и в понедельник принесу, — с достоинством проговорил Лесь.

— Буду весьма признателен.

— До свидания. — И, трогая нос, Лесь покинул учительскую.

— Вот сокровище растет, — сказала ему вслед утомленная педагогическими заботами Нина Владимировна. — Господи, скоро ли на пенсию?

— Он знаете на кого похож? — весело вмешалась «музыкантша». — На маленького бродягу-скрипача из фильма «Солнце Неаполя». Есть там такой персонаж, дитя итальянских улиц.

— Не итальянских улиц, а здешней окраины, — проворчала Нина Владимировна. — И не скрипач, а хулиган. Сорванец из Французской слободки...

— Ну, не скажите, — возразил Виктор Максимович. — Иногда сквозь сорванца проглядывает этакий... лицеист. Возьмите его эти «отчего» вместо «почему» или «отнюдь» и так далее... Кстати, дед его был знаменитый местный краевед и умелец, очень образованный человек...

— Все они образованные, — не сдалась директор, — только сладу нет. Этот Вязников — вообще профессорский сын, а что себе позволяет! Зачем он изводит Носова? Бессовестный...

— Совершенно бессовестный, — грустно согласилась Оксана Тарасовна. — Зарезал меня без ножа. Его ведь теперь тоже нельзя на урок пускать с таким синячищем! А я так на этого Вязникова надеялась. Он и отвечает всегда прекрасно, и один из всех с бабочкой пришел... Ой, Нина Владимировна, я побежала, гости уже в классе, наверное...

— Ни пуха ни пера... Знаю, знаю, куда идти... А с этим Носовым вы все-таки еще побеседуйте после пятого урока.

— Думаете, он сегодня вернется в школу? Наверняка усвистал на берег и будет купаться до обеда. Смывать горести и заботы. Ох, до чего я ему завидую...

Оксана Тарасовна была, конечно, права, домой Лесь не пошел. Он заскочил в класс, ухватил ранец и отправился к морю. Неожиданный подарок судьбы — два часа свободы — очень улучшил его настроение.

Еще больше настроение повысилось, когда в гуще сухого бурьяна Лесь нашел желтый флажок с черным кругом.

Потом Лесь побеседовал с незнакомой девочкой, но почти сразу о ней забыл. Пошел по берегу и сквозь пролом в стене пробрался на территорию Заповедника.

Здесь был тот же берег, то же море, но мир был другим. От него веяло древностью. Лесь ощущал это не только душой, но и каждой клеточкой кожи — так же, как солнечное тепло и мохнатое касание морского ветерка. Запах сладковато-горьких трав и нагретых камней тоже был запахом тысячелетней старины. Камни были остатками храмов и крепостных башен.

Лесь доверчиво растворялся в окружающей его ласковой древности. И этому чувству не мешали даже пестрые группы туристов, которые бродили среди развалин в сопровождении энергичных тетенек с мегафонами. Впрочем, туристов было немного. И к тому же Лесь знал, чувствовал, что за невидимой, но близкой гранью лежат совсем пустые Безлюдные Пространства...

Лесь миновал остатки базилики с редкими колоннами из пыльно-белого мрамора. Здесь берег стал ниже, обрыв Превратился в отдельные скалы, которые теперь стояли поодаль от моря. А у самой воды тянулась полоса галечника, густо заваленная желтыми, обкатанными прибоем глыбами.

На галечнике было немало купалыциков-загоралыциков и аквалангистов — несмотря на прибитое к столбу объявление, что купаться и нырять в водах Заповедника совершенно категорически запрещено и наказывается такое безобразие штрафом.

Лесь с удовольствием ступал босыми ногами по гладким голышам и пористым валунам. Поглядывал на тех, кто нежился на этом нелегальном пляже.

Два бородатых парня и девушка разложили на пестром платке всякую снедь: помидоры, копченую скумбрию, арбуз, батон. Парни, капая на бороды и блестя очками, по очереди пили пиво из блестящей заграничной банки. Лесь пригляделся. Заволновался.

Он подошел, встал на шатком камне, покачался с вежливо-выжидательным видом. На него посмотрели. Девушка была симпатичная. Парни — тоже. Этакие молодые люди «научного» вида. Лесь наклонил к плечу голову.

— Скажите, пожалуйста. Когда вы допьете пиво, банка будет вам еще нужна? Или нет?

— А тебе зачем? Для коллекции? — понимающе спросил парень, чья борода была с рыжим отливом. А девушка сморщила облупленный носик:

— Это противно, когда дети собирают пивные банки.

— Мне не для коллекции. — Лесь давно уже знал, что отсутствие хитрости (если только без нее можно обойтись) очень помогает в общении с людьми. — Для научного опыта. Хочу сделать энергонакопитель.

— Что-что? — это уже все трое, с веселым любопытством.

Лесь терпеливо объяснил:

— Накопитель энергии. Вы, может быть, слышали, что бывают такие особые банки, называются «лейденские». В них можно накапливать электричество. А здесь вот тоже написано: «Город Лейден». Я такую давно ищу... — Лесь присел на корточки, пальцем коснулся золотистой жести.

Парни и девушка переглянулись. Рыжеватый хохотнул, но поперхнулся и объяснил с излишней серьезностью:

— В твоих словах немало логики. Но, видишь ли, «лейденская банка» кое-чем отличается от пивной. Это прообраз нынешних конденсаторов, в ней особое устройство и...

— Я знаю! Но ведь и ваша банка — лейденская. Из Лейдена! Название тоже кое-что значит!

Они опять переглянулись, покусали губы. Парень с бородкой цвета пакли сказал девушке:

— Светочка, это проблема для тебя, ты филолог... — Потом повернулся к Лесю: — Ты, видимо, исходишь из евангельской формулы «В начале было слово»?