Завещание предков (СИ) - Стрелков Владислав Валентинович - Страница 65

— Демьян, сзади!

Чёрт! Из-за больших щитов опять вынырнуло с дюжину поганых. Сразу стало тесно, и замелькала сталь. На! И ты получи! Мне что-то орут, но в гуле и звоне не слышно.

Отбил клинок и успел второй саблей полоснуть по скуластому лицу попавшего под руку степняка. Удар в плечо, сабля вылетела из руки. Подхватил чей-то щит и крутанулся, нанося удар его краем в спину монгола, бившегося с незнакомым ратником. Тот согнулся и ратник тут же ударил его мечом. Оглянулся. Там где был Демьян большая толпа поганых. Что-то ударяет сзади, высекая искры об наплечник. Разворот и в край щита врезается сабля, глухо застряв в древесине. Дергаю щит в сторону, взмах саблей. На! Успел отбить, поганец. На-на-на. Степняк отбивает мои удары щитом и пятится. Подсекаю его ногу — поганый падает, но добить не успеваю, приходится отбивать клинок вынырнувшего из-за щитов другого монгола. Увидел мельком, что толпа степняков раздалась, верней разлетелась, а в центре Горин с оглоблей в руках. Жив «косая сажень»!

А поганые лезут и лезут. На! Но мой клинок отбит. Кто-то сзади валится мне под ноги, а я падаю на спину и вижу, как мне в грудь летит остриё. Рванулся в сторону и… падаю на пол.

Сажусь и трясу головой, приходя в себя.

Не к добру опять кошмары начались. Значит, что-то случится или пойдёт не так. Где и когда это случится? Почему во сне я с двумя саблями, а не со щитом? И что он значит?

Поднимаюсь и смотрю в окно. Ещё темно, но по шагам за дверью понятно, что народ собирается на заутреннюю.

Храм, как обычно, не может вместить всех, люди стоят даже в проходе и на крыльце. Внутри сумрачно, но как ни странно видна каждая мелочь. Фрески поражают своими яркими красками. Сонм святых невелик, но это неважно. А какая тут акустика! Сильный бас священника раздаётся со всех сторон, как будто многократно усиленный, но это только кажется.

Я опять чувствую накатывающую энергию, которая забирает все негативные эмоции, промывая душу начисто.

Священник смотрит добрыми глазами, и я каюсь в своих грехах. Выкладываю ему всё, утаив только то, что я из будущих времён, но мне кажется, что он знает про это и прощает мне и этот грех. Батюшка крестит и напутствует:

— Святое дело не может быть грехом. Защити отчую землю, сын мой.

Выхожу из храма как заново родившийся. Ну почему в будущем я такого не испытывал?

У крыльца меня ждёт дед Матвей и Демьян, рядом топчутся братья Борзовы. Сегодня мы едем на торг, а Демьян с близнецами будет тренироваться. Хлопаю Горина по плечу и говорю ему тихонько:

— Ты там поосторожней, не сломай ничего.

Тот щерится и шепчет:

— Да ничего им не будет.

— Сам-то не покалечься.

Демьян трясёт головой, а мы идём к конюшням. Как тут говорится «Боярин всегда на коне», и уже верхом выезжаем из ворот кремля, сразу попадая на торг, где нам необходимо прикупить недостающие вещи и поговорить с купцом, что недавно беседовал с Владимиром Юрьевичем.

Торг есть торг, неважно в каком времени, он везде одинаков. Такой же гул от спорящих, торгующих, или рекламирующих свой товар приказчиков. Да, тут нет привычных вещей, но их заменяют местные аналоги. Вместо туфлей и кроссовок — разнообразные сапоги, чувяки, тапочки, и даже лапти, которые тут может плести каждый. Рубашки почти одного покроя, отличаются только вышивкой и орнаментом, а вот штанов совсем как в будущем — каких только нет, разве что джинсов нет. Спортивными вещами тут не торгуют, их заменяют подшлемники, поддоспешники и кольчуги, все, что относится к оружию. Вот лавка с верхней одеждой — от легких кожаных безрукавок до теплых тулупов на любой вкус. Меха самые разнообразные — куньи, песцовые, собольи, беличьи, лисьи и бобровые. Странно, но бобровая шуба ценится дороже, чем из соболя. Я, помня теплые армейские овчинные тулупы, прикупил себе бобровую шапку, меховую куртку и налатник отороченный по краям куньим мехом, в очередной раз, подивившись на странные цены этого времени. Проехали мимо лавок торгующих упряжью, нам тут ничего не надо, трофейной много осталось. У оружейной лавки тоже не задержались, уж что-что, а оружием мы затарились с запасом, то же самое касается кольчуг и шлемов. Только вот дополнительных доспехов в виде небольших, чешуйчатых кирас нет, их только на заказ. Здесь это пока ноу-хау. Княжич, кстати подивился на наши доспехи, сразу оценив их, и тут же заказал такие в крепостной кузне. Пришлось дать один доспех как образец. В загашнике была заначка, в подарок Великому князю, но о ней я княжичу не сказал.

— Владимир Иваныч, нам туда. — Кубин показал на лавку от которой тянуло пряностями. Это тут самое дорогое. Хотелось пополнить запас перечно-солевой и ягодно-ореховой смеси. Последнюю можно было жевать так, вместо конфет. Продавался тут и сахар, в виде монолитных желтых кусков, но очень дорогой, не по карману. Приказчик со скуластым лицом и чуть раскосыми глазами цепко нас оглядел и расплылся в услужливой улыбке, почти без акцента провёл рукой по раскрытым мешкам:

— Что богатуры желают?

Сказал и по его лицу пролетела тень, но сразу усужливо растянул рот в улыбке, которая напоминала больше оскал, чем улыбку. И она не отпугивает клиентов?

Ага, проговорился, наверняка соглядатай. Что говорить? Тут все купцы являются разведчиками, что им помогает в торговых делах. Торгуя в чужих городах, всегда замечают всё и потом передают заинтересованным лицам. Тот купец тоже не составляет исключения. Княжич подробно передал весь разговор с ним, но хотелось поговорить самому, задать другие вопросы, может чего ещё прояснится?

А этот, похоже, исключение, а то вон как сфотографировал нас глазами. Ну и пусть, сколько ратников пришло накануне в крепость секрета не составляло. Сколько нас и в чём мы пришли, видели все. Что привезено в большом обозе, который пришел вместе с нами пусть гадают. Тем более, что не все ратники в дружине знают о наших с Кубиным задумках. А демонстрировать княжичу наше умение строить каре не будем, а то больно зрителей много. Этот всяко придёт поглазеть. Конечно, во всех подозревать шпионов — паранойя, но лучше перебдеть, чем потом расплачиваться кровью. Блин, и ведь ничего не докажешь — купец есть купец, они здесь как дипломаты моего времени, пока на торгу — лица неприкосновенные. Вот отплывут куда, тогда и карты в руки. Но заниматься пиратством я не собираюсь, не факт, что такой тут один. Всех не вычислить, наверняка найдётся купленный или ещё чем-то обязанный монголам человечек, что регулярно шлёт донесения об обстановке в городе. А сколько таких в Рязани? Она ведь первая на очереди у Батыя. Надо бы на этот счёт с Владимиром Юрьевичем поговорить.

Кубин, тем временем, договорился со скуластым купцом о соли с перцем и мешке сухой ягодно-ореховой смеси. Обошлось это нам в такую же цену, как и моя меховая куртка, бобровая шапка и налатник вместе взятые.

Купец вышел из лавки проводить нас, ещё раз вглядевшись в лица. Наверняка он знает наши имена, теперь ориентировки на всех князей, воевод и сотников пополнятся ещё и нашими. Пропустить дружину более чем в пять сотен воев, монгольская разведка не может. Не удивлюсь, если они знают о каждом боярине.

— Амбары Кузьмы Ерофеевича там. — И дед Матвей махнул куда-то вбок.

Лавка и амбары нужного нам купца стояли у самого края торга. В них торговали почти всем, от одежды до доспехов и оружия, но основной товар у купца — это хлеб и крупы. Вот и едем поговорить с ним о его наблюдениях и сторговаться о запасе круп для дружины.

Кузьма Ерофеевич, оказался в лавке и как радушный хозяин, пригласил нас отобедать. Двор у купца оказался обширный, но заставленный телегами. Первые этажи дома были собственно амбары, а второй этаж был жилым. Разносолов у купца — что на княжеском столе, разве что сам стол не такой большой, но блюд стоит — всё не осилишь. Вино тоже разное, дегустация могла затянуться надолго. Разговаривали на разные темы, но, впрочем, больше говорил Кузьма Ерофеевич — о вине, что прикупил по выгодной цене, о том, что он удачно расторговался этим летом, посетовал, что урожай собран в этом году богатый и на крупы цены упали. Между делом он прикладывался к кубку с вином, и порядком опьянел, но разговор вёл размерено. Кубин и я не прерывали монолог купца, поддакивая и иногда задавая наводящие вопросы. Вдруг купец произнёс: