Маннергейм - Власов Леонид Васильевич - Страница 11

Под оглушительные крики «ура!» и пение «Боже, царя храни» процессия медленно двигалась по красному ковру к Успенскому собору — месту коронования.

Вся середина храма была занята огромным помостом, в глубине которого стояли три трона. Средний — для царя, правый — для вдовствующей, а левый — для молодой царицы, от помоста опускалась широкая отлогая лестница, обитая красным сукном.

Когда торжественная процессия вошла в собор, четыре взвода кавалергардов, обойдя собор по западной стороне, встали на помост, ведущий от северных дверей Успенского к Архангельскому собору.

В 10 часов, когда государь и обе царицы расположились на тронах под балдахином напротив алтаря, начался торжественный чин венчания и помазания на царство.

Четыре офицера-кавалергарда, ассистенты императора, заняли свои места на ступенях тронной лестницы с обнаженными палашами и касками в руках. На пятой ступени — Казнаков и Дашков, на седьмой — Кнорринг и Маннергейм.

Службу вел петербургский митрополит Палладий (в миру Павел Раев) при участии московского и киевского митрополитов.

После возложения корон и богослужения император встал с трона и через Царские врата направился в алтарь. По дороге он передал свое оружие Маннергейму, который вместе с Кноррингом сопровождал его. Перед Царскими вратами ассистенты отошли вправо к иконе Спасителя. Когда царь шагнул на ступени алтаря, тяжелая цепь ордена Андрея Первозванного соскользнула с его плеч. Николай молниеносно подхватил и поправил ее. Все произошло столь быстро, что никто, кроме ассистентов, этого не заметил.

После причащения и миропомазания в алтаре Николай II на несколько минут остановился у иконы Божией Матери, а затем выслушал традиционную речь митрополита «Поучение», входившую в «чин венчания на царство». На этом церковная церемония закончилась.

В 12.30 началось шествие к Архангельскому собору. Старшие и младшие ассистенты императора заняли свои места в том же порядке, как во время движения к Успенскому собору.

В храме ассистенты расположились слева от престола. После того как царская чета поклонилась могилам царей, процессия двинулась к Благовещенскому собору, затем в Грановитую палату на торжественную трапезу. Здесь ассистенты встали около ступеней по обе стороны от трона.

По окончании трапезы царь и царица направились во внутренние покои Кремлевского дворца.

На другой день приказ по Кавалергардскому полку гласил: «Его Императорское Величество изволил дважды выразить свою благодарность за блестящий выход полка и его безукоризненное обмундирование…»

Вечером 15 мая кавалергарды узнали, что их командир стал генералом свиты Его Величества.

16 мая молодой император, облаченный в красный мундир кавалергардов, устроил в Кремлевском дворце прием для офицеров полка. Разговаривая с ними, царь неожиданно подошел к Кноррингу и Маннергейму и начал расспрашивать их о женах, детях и сложностях службы. Свита была в замешательстве. Беседа затянулась, нарушая график приема и торжественного обеда.

После этой встречи с царем у поручика барона Маннергейма появился «его император» — корректный, внимательный и вежливый человек, портрет которого всю жизнь был у него на почетном месте, даже в годы оголтелой «русофобии». Густав до конца своих дней в Швейцарии был убежденным монархистом, часто сетуя на то, что финны безвозвратно потеряли много хороших и теплых традиций царских времен.

Но тогда, в торжественные дни восхождения на престол нового императора Николая II, произошло страшное событие. 18 мая 1896 года Кавалергардский полк был поднят по тревоге и получил приказ выдвинуться к Ходынскому полю. Однако у Тверских ворот эскадроны остановил великий князь Владимир Александрович, — в содействии войск уже не было необходимости. Так кавалергарды узнали о Ходынской трагедии — знамении последнего российского царствования, когда во время раздачи подарков по случаю коронации из-за халатности властей произошла давка. На Ходынском поле, по официальным данным, погибло 1389, было изувечено 1300 человек.

26 мая 1896 года завершились торжества, и опять для Маннергейма начались полковые будни на пыльном поле Красного Села с новым командиром лейб-эскадрона штабс-ротмистром бароном Кноррингом.

А 11 августа и командир полка генерал-майор Гринвальд, передав свои обязанности генералу Николаеву, получил назначение на должность командира первой бригады 1-й гвардейской дивизии.

Отношения с новым командиром полка у поручика Маннергейма поначалу складывались довольно удачно.

В ноябре-декабре 1896 года поручик, получив себе в помощники корнета графа Алексея Игнатьева, провел ускоренную строевую подготовку новобранцев, заслужив благодарность «дяденьки Николаева» — так называли генерала офицеры-кавалергарды.

А вот семейная жизнь барона разваливалась на глазах. 4 марта 1897 года Густав получил личное приглашение, без жены, на большой благотворительный праздник в Таврическом дворце и саду, который устраивала графиня Елизавета Шувалова. У супруги это вызвало резко отрицательную реакцию, которая переросла в настоящую бурю, когда муж явился домой утром. До Анастасии уже стали доходить слухи о «большом внимании» графини к ее мужу. За скандалом в семье последовали неприятности по службе, когда после инспекторского смотра полка поручик Маннергейм получил «строгое внушение» командира за плохое хранение неприкосновенного запаса.

Маннергейма направили «набираться знаний» в передовой по тому времени Кирасирский полк, который стоял в Гатчине. Однако командировка не спасла поручика от участия в грандиозном весеннем параде гвардии и военного округа, который проходил в присутствии австрийского императора Франца-Иосифа и эрцгерцога Отгона 28 апреля 1897 года.

Напряженным был и лагерный сбор в Красном Селе, где впервые, отменив многие занятия, начали скрупулезную подготовку к проведению в августе крупных совместных маневров четырех лагерных сборов: красносельского, усть-ижорского, ямбургского и ораниенбаумского. Началась практическая отработка новых русских уставов: пехоты, артиллерии и кавалерии. Офицеры оказались привязанными к своим взводам и эскадронам. Занятия проводились даже в воскресные дни.

В этих сложных условиях Густав был лишен своего увлечения — скачек. Только один раз во время проведения лагерного сбора он смог побывать на ипподроме.

7 августа 1897 года в Красном Селе Маннергейма неожиданно вызвал к себе командир бригады генерал Гринвальд. Он сообщил, что вскоре по просьбе императора возглавит Придворную конюшенную часть и хотел видеть Густава своим помощником. Он рассказал о преимуществах этой должности и заверил Маннергейма, что тот останется в списках Кавалергардского полка. Немного подумав, Густав согласился. Высочайший приказ о переводе его в Придворную конюшенную часть был подписан 14 сентября 1897 года.

Глава 5

ШТАБ-ОФИЦЕР ПО ОСОБЫМ ПОРУЧЕНИЯМ

19 сентября 1897 года поручик барон Маннергейм приехал на новое место своей службы. Придворная конюшенная часть была создана в 1891 году на базе Придворной конюшенной конторы. Она заведовала всеми лошадьми, экипажами и конюшнями Министерства Императорского двора в столице и Царском Селе.

Конюшенная часть всегда славилась своими великолепными лошадьми. Некоторые из них стали моделями для известных скульпторов и художников.

В 1897 году Придворная конюшенная часть была большим полувоенным подразделением, имея в своем штате около двух тысяч военных и гражданских чинов. Поручику Маннергейму установили должностной оклад в 300 рублей в месяц, состоящий из основной зарплаты, столовых и разъездных денег, обеспечили личный выезд с кучером. Кроме того, вскоре он должен был получить две казенные квартиры в столице и Царском Селе.

Основными обязанностями Маннергейма были выбор и покупка лошадей на конных заводах России и Западной Европы, координация работ с Главным управлением коннозаводства, контроль за исполнением приказов управляющего и многое другое.