Искупление - Михайлов Сергей - Страница 6

— Не тебе судить о чести моей, Вифокур. Говори, зачем пришёл, либо оставь дом мой.

Адус не отвёл взора от гневных очей Вифокура — и тем немало смутил последнего. Спесь мигом слетела с него, обнажив нерешительность и неуверенность.

— Я пришёл, дабы помочь тебе искупить грех твой, Адус.

— Я слушаю тебя, Вифокур.

И ещё больше смутился ученик, сбитый с толку спокойным тоном предателя. Знал бы он, каким титаническим трудом даётся сей тон несчастному казначею!

— У тебя есть только один выход… — начал было гость и замер в нерешительности.

— Я слушаю тебя, Вифокур, — повысил голос Адус.

— Ты должен выкрасть тело Учителя! — выпалил ученик. — Только так ты сможешь искупить свою вину перед ним.

У Адуса вдруг мелькнула мысль, что именно такого предложения он и ждал от непрошеного гостя.

— Не тебе, Вифокур, судить о вине моей, о вине и путях её искупления, — холодно возразил Адус. — Тебя послал Алкомор?

— Нет! — решительно заявил ученик. — Я пришёл сам! Алкомор слишком труслив, чтобы решиться на такое.

— А ты слишком смел, Вифокур, — усмехнулся Адус, — особенно давать советы. Отчего бы тебе самому не выкрасть тело?

— Это твой шанс, Адус! — горячился Вифокур. — Ты не должен упускать его. Решайся!

— Какая трогательная забота!.. И тогда ты отпустишь мои грехи, не так ли? — снова усмехнулся Адус.

Лицо Вифокура стало жёлтым от злости.

— Мерзавец! — гневно выкрикнул он. — Ты ещё смеешь издеваться надо мной! Берегись!.. — Он судорожно схватился за длинный узкий стилет, спрятанный в складках плаща.

— Оставь кинжал, Вифокур, — спокойно, но решительно произнёс Адус, и глаза его сверкнули металлом.

Он уже принял решение, и сомнения более душу его не терзали. Гнев же Вифокура, рождённый малодушием, лишь забавлял его, но не пугал.

Адус подошёл к очагу и долго смотрел на тусклое пламя. Казалось, о госте он забыл. Но вот повернулся, и взгляды их скрестились, словно шпаги.

— Ты не веришь пророчеству? — медленно произнёс казначей, в упор глядя гостю в глаза.

Вифокур смутился на миг, но тут же с вызовом ответил:

— Тебе нет дела до моей веры! Учитель должен воскреснуть из мёртвых, и это я знаю наверняка. — И добавил едва слышно, почти шёпотом: — Любым путём.

— Выходит, не веришь, — усмехнулся Адус, обращаясь более к себе, нежели к гостю.

— Не выводи меня из терпения, доносчик! — снова зашипел Вифокур. — Иначе…

Он осёкся на полувздохе, застигнутый врасплох властным жестом Адуса.

— Довольно! — решительно произнёс тот. — Решение принято! Я сделаю то, о чём ты просишь.

— Вот это дело! — воскликнул Вифокур, потирая руки, но Адус снова жестом остановил его.

— Одно условие, — продолжал Адус, — никто не должен знать о нашем договоре. Ни одна живая душа!

Вифокур пожал плечами.

— Это в моих же интересах, — сказал он. — Что ж, условие принято.

— Хорошо. Где погребён Учитель?

— В гробнице Иоса, богатого купца из Маревии. Ты должен знать его.

Адус кивнул.

— Хорошо. Иди.

Вифокур исчез внезапно, словно растворился в полумраке.

Адус остался в одиночестве. В задумчивости взирал он на пламя, странные, фантастические мысли роились в голове его. Да, он похитит тело Учителя, но есть ли во всём этом смысл?

Кто же он, этот непостижимый, удивительный человек — пророк? безумец? святой? обманщик? Или сам Господь Бог?.. Кого предал он, Адус, — святого или лжеца?

Пророк простит мне, думал казначей, ибо Всевышний направлял меня в том деянии, и вера моя в слово Учителя тому деянию причиной. Окажись же лжецом он… что ж, лжеца и обманщика достойный постиг конец, и никто не сможет сказать, что на мне кровь невинного. Ложь его бременем тяжким легла на душу мою — бременем предательства; не я причинил зло ему, а он — мне. Так пусть же свершаемое свершится!..

Он поднял взор от огня, готовый к решительным действиям. Он похитит тело, даже если нет в этом никакого смысла!.. Но смысл был, и Адус вдруг постиг его, словно вспышкой озарённый — искупление! Тенеподобный Вифокур, сам того не зная, прорёк истину.

В дальнем конца хижины отрыл он в земляном полу скрытый тайник и извлёк оттуда небольшой мешочек с золотыми монетами — всё достояние его. В таком отчаянном деле, как противозаконное вскрытие гробницы и похищение тела умершего, золото всегда надёжное подспорье. Казначей знал цену ему.

А те тридцать монет — мзда за предательство — всё также зажаты были в его ладони. Но более не жгли её.

9.

Адус ударил в третий раз. Ночные шорохи заметались по пустыни, словно духи бестелесные в преддверии Страшного суда. Всхлипнула, заскрипела кособокая дверь, и возник на пороге могучий кузнец в кожаном переднике и с кожаным же обручем на крупной голове, обрамлённой копной непослушных, густых, с проседью волос.

— Кто здесь в столь позднюю пору? — прогудел его сочный бас, будя эхо в сонных холмах. — Коли добрый человек — мой дом всегда открыт для него, недруг же пусть обходит его стороной.

Адус выступил из тени в полосу тусклого, вздрагивающего света.

— Адус, брат мой! — воскликнул кузнец, и голос его наполнился теплотой. Огромные руки стиснули гостя в объятиях, и кости того громко хрустнули.

— Ох! .. — Адус едва не задохнулся. — Ну и силища у тебя, кузнец!

— Молотом махать — это тебе не шутка! — гордо прогудел хозяин. — Проходи в дом, друг.

Адус вошёл. Кузница стояла на самой окраине Священного Города, у северной его оконечности. Работа кипела здесь и день и ночь, звонкие удары молота разносились далеко-далеко и порой слышны были даже на базарной площади. Неутомимого кузнеца иначе как за работой не видели — сидеть сложа руки он не умел.

Двое подмастерьев, повинуясь молчаливому приказу хозяина, тут же покинули помещение. Кузнец усадил гостя за грубый некрашеный стол, достал глиняную бутыль с молодым вином.

— Рад видеть друга в моём доме, — прогремел кузнец. — Угощайся, и забудь, что ты в гостях.

— Прости, кузнец, — сказал Адус, — но ночь слишком коротка… Мне нужна твоя помощь.

— Говори, друг мой Адус! Я сделаю для тебя всё, что в моих силах. Если нужно свернуть чью-то шею…

— Нет-нет, кузнец, — улыбнулся Адус, и тут же сделался серьёзным, — дело намного сложнее. Не знаю, сможешь ли ты помочь, но… мне больше некого просить.

— Говори же!

После минутной нерешительности Адус сказал:

— У тебя есть брат…

— Тсс!.. — Кузнец вскочил и проверил, плотно ли закрыта входная дверь; на крупные черты лица его легла тень озабоченности. — Тебе незачем напоминать мне об этом, Адус. У моего брата нелады с законом, и лучше будет, если наше родство останется для людей в тайне. Люди имеют слишком длинные языки.

Он говорил так тихо, что Адус едва различал его слова.

— Отрежь мой язык, — сказал Адус, сверкнув глазами.

Кузнец положил огромную свою руку гостю на плечо.

— Я верю твоему слову, друг. Чем мой брат может помочь тебе?

Адус склонился к самому уху кузнеца и зашептал. Хозяин нахмурился.

— Если он приведёт с собой двадцать дюжих парней, — продолжал Адус чуть громче, — мы управимся ещё до рассвета.

— Гм… — Кузнец в раздумье теребил пышную бороду, борясь с сомнениями. И вдруг вскочил, словно ужаленный змеёй. — В конце концов, я твой вечный должник, друг мой Адус! А я ещё раздумываю, старый осёл! Прости, я чуть было не забыл, что передо мной сидит спаситель моей единственной дочери!

…Это случилось два года назад, ещё до знакомства с кузнецом. Как-то раз, возвращаясь поздним вечером в свою хижину, он оказался в северной части города, в двух полётах стрелы от кузницы. И видит такую картину: трое крепких молодцов, гогоча и сыпля гнусными шуточками, волокут хрупкую девушку, почти подростка. Та упирается, плачет, умоляет отпустить её, но мольбы несчастной не трогают мерзавцев. Адус оказывается на их пути. Одного он сшибает с ног сразу же, зато двое других, оставив девушку и хрипя от ярости, бросаются на него… Если бы не подоспевший вовремя кузнец, вряд ли Адус увидел следующий рассвет. С тех пор они стали друзьями…