Глобальное Телевидение - Мидянин Василий - Страница 3

Ведущий внезапно запнулся: на прикрепленном к первой камере мониторе-суфлере, по которому двигался его текст, стремительно побежала одна бесконечная строка — «хатшепсутхатшепсутхатшепсутхатшепсут». Сбившись на середине фразы, ведущий начал неуверенно импровизировать, с ужасом ощущая, что получается из рук вон плохо.

— Третья камера, куда тебя несет, придурок? — бушевал за пультом режиссер.

В погруженной в полумрак аппаратной царил обычный деловой кавардак. Над дверью горели красные надписи: «Тихо!», «Идет передача», «Микрофон включен». Режиссер программы с первым ассистентом священнодействовали над пультом, выбирая, какую из пяти картинок, выводившихся на технические мониторы, давать в эфир.

— Чего там Рыжий плетет про троллейбусы? — выпучил глаза режиссер.

Ассистент пробежал узкими пальцами по пульту:

— Все нормально. Текст подаем по сценарию. Это он зачем-то порет отсебятину.

— М-мать, — сквозь зубы процедил режиссер, щелкая переключателями. — Рыжий! Рыжий!

— Он не слышит, босс, — флегматично заметил ассистент. — Или делает вид, что не слышит.

— Рыжий, мать твою… Эй, куда пошла вторая камера?!

Вторая камера продолжала перемещаться в сторону работавших в углу студии технических мониторов. Третья камера двигалась следом за ней, четвертая подтягивалась к первой, скользя по изумленным лицам гримеров и ассистентов. Пятая медленно панорамировала по студии.

— По моему сигналу вырубаем трансляцию! — прорычал режиссер. Пока он давал в эфир крупный план ведущего, который пытался что-то весело мямлить перед первой камерой, остававшейся на своем месте. — У эфирной студии готов рекламный блок?

— Ага, — сосредоточенно сказал второй ассистент.

Оттеснив превратившихся в соляные столпы техников, вторая камера заглянула в технический монитор, наползла на него, транслируя в аппаратную изображение второго порядка, отснятое с экрана.

— Что они делают, сатрапы! — застонал режиссер. — Вторая камера! Третья камера!

— Хат-шеп-сут, — раздался в наушниках шелестящий шепот оператора третьей камеры.

— Мидянин, сделай что-нибудь с этими кретинами! — Режиссер пихнул второго ассистента в спину. — Живо!

Ассистент спрыгнул с вращающегося стула и бросился к студии.

Изображение ведущего на контрольном мониторе пульта дернулось и поменялось на другое, транслируемое второй камерой. Теперь в эфир передавался уходящий в бесконечность коридор наложенных друг на друга изображений монитора, возникающий по принципу двух параллельно поставленных зеркал.

Режиссер побагровел от бешенства.

— Да что же это такое! — вполголоса взревел он, безуспешно пытаясь вернуть в эфир картинку с первой камеры.

Поймавший его разъяренный взгляд звукооператор пожал плечами и поспешно склонился над пультом.

— Босс! — на вернувшемся к пульту Мидянине лица не было. — Там… это…

— Реклама! Вырубаем трансляцию! — рявкнул режиссер, обрушивая пальцы на клавиатуру. — Пошел рекламный блок!

— В студии никого нет!.. — Голос второго ассистента сорвался на хриплое кукареканье.

Режиссер развернулся на вращающемся стуле и исподлобья уставился на ассистента.

— Почему? — ледяным тоном осведомился он. — Нет, ну вот почему моя команда превращается в банду идиотов именно на прямом эфире?!

— Там никого нет, — безнадежно повторил ассистент. — Сам офигел, когда увидел. Вся аппаратура работает, но в студии никого нет!

Машинально режиссер бросил взгляд на рабочие мониторы, на которых виднелись мечущиеся в панике гримеры, притихшая массовка и обескураженно умолкший ведущий.

— Да, точно, — устало согласился он. — Совсем никого. Я думаю, пара недель отпуска за свой счет…

— Я не понимаю, откуда идет сигнал, — внезапно проронил звукооператор. — Но точно не из студии.

— В студии нет никого, — обреченно проговорил второй ассистент. — Пусто!

— Мать вашу, кто вернул трансляцию в эфир? — внезапно выкрикнул режиссер.

— Идет рекламный блок! — испуганно пискнул первый ассистент.

— Ты что, ослеп, козел?! — взревел режиссер, разворачиваясь к пульту. — В эфир идет трансляция!

Внезапно зеркальный коридор на контрольном мониторе исчез, сменившись изображением вновь повеселевшего ведущего.

— И снова мы с вами в студии на нашей юбилейной игре! — возопил он. — Приносим извинения за небольшие технические неполадки! А теперь — самое интересное: игра со зрителями!.. — Сложенными особым образом пальцами левой руки он вычертил в воздухе перед камерой несколько замысловатых фигур и раздельно, со значением провозгласил: — Хат, шеп, сут!

— Хат-шеп-сут, — пробормотал режиссер, подавшись к монитору.

— Хат-шеп-сут, — эхом откликнулись оба ассистента.

— Ась? — произнес звукооператор, снимая наушники.

— Хат-шеп-сут, — ласково сказал ему ведущий.

— Хат-шеп-сут, — согласился звукооператор.

Люди, находившиеся в аппаратной, неподвижно и молча смотрели на телевизионные экраны, с которых на них сочувственно-насмешливо смотрел ведущий. За их спинами через прозрачную звуконепроницаемую перегородку можно было отчетливо разглядеть безлюдные интерьеры залитой светом студии.

В двадцатые годы прошлого века инженер Борис Грабовский разработал принцип передачи изображения на расстояние.

В 1928 году в одной из лабораторий Ташкентского университета, используя такие экзотические электромеханические приспособления, как зеркальный винт и диск Нипкова, ученые осуществили передачу на расстояние телевизионного сигнала. Поскольку возможности механики весьма ограничены, первоначально экран телевизора был чуть больше почтовой марки. В приемнике имелось специальное окошко, чтобы нажимать пальцем на вращающийся диск Нипкова, добиваясь синхронизации и устойчивого изображения. Первая телевизионная картинка имела четкость в 30 строк и состояла всего из 1200 элементов. Изображение при этом было столь неважным, что не всегда удавалось различить, кто появился на экране — мужчина или женщина: точечная структура картинки была гораздо грубее, чем текстура плохой газетной фотографии.

Новую эру в телевидении открыли электронно-лучевые трубки, в частности кинескоп. Электронное телевидение стартовало в 1936 году в США. Для первой советской системы электронного телевидения, осуществленной в предвоенные годы, был принят стандарт с четкостью картинки в 343 строки (160 000 элементов). Экран телевизора вырос до размеров почтовой открытки, хотя смотреть телепередачу без специальной увеличивающей линзы все равно было затруднительно. А через десять лет возник еще более высокий стандарт — 625 строк (520 000 элементов).

Что произошло потом?

Если объяснять максимально просто, квантование по уровню разбивало возможный диапазон изменения амплитуды телевизионного сигнала на конечное число уровней. При этом если в момент отсчета значение амплитуды попадало в промежуток между уровнями, то оно округлялось до ближайшего из них. Вот в этих-то технических Деталях, как говорили в Средневековье, и был скрыт дьявол. Поскольку в неучтенных промежутках между уровнями амплитуды телевизионного сигнала, в случайных пустотах между огромным количеством переменных токов рождалось и осознавало себя Глобальное Телевидение.

Один из мыслителей прошлого века, критикуя количественную теорию происхождения разума, заявил, что даже если целое поле капусты сложить вместе, получится не коллективный разум, а огромная куча капусты. Однако Глобальное Телевидение все же рождалось в довольно обширном информационном поле, значительно превосходящем капустное, — телевизионный сигнал является самым широкополосным из радиосигналов, передаваемых по линиям связи, и, соответственно, несет самый большой объем технической, невидимой для зрителя информации. Именно это свойство позволило в свое время создать дополнительную функцию телетекста, который вставлялся в пустые, невидимые промежутки между строками экранной развертки, а после соответствующей команды пользователя с пульта дистанционного управления выводился на экран телевизора в связном виде. Таким образом, Глобальное Телевидение формировалось в перенасыщенной информационной среде, в системе, работа которой имела некоторые аналогии с работой человеческого мозга и которая уже в этой связи имела хорошие стартовые позиции для развития собственного интеллекта.