Вокзал потерянных снов - Мьевиль Чайна - Страница 56

Ягарек медленно переворачивал страницы. Коричневато-выцветшие картины разрушений менялись перед его глазами.

– Вот... – Айзек ткнул пальцем в тускло-серую панораму, напоминавшую груды разбитого стекла и обугленного дерева. Гелиотип был сделан с очень малой высоты. На нем виднелась огромная совершенно круглая равнина, усеянная несколькими руинами. – Вот и все, что осталось от центра города. Здесь в тысяча пятьсот сорок пятом была сброшена цветовая бомба. Это якобы положило конец Пиратским войнам, честно говоря, Яг, эти войны закончились еще годом раньше, поскольку Нью-Кробюзон бомбил Сурош вихревыми бомбами. Цветовые упали только год спустя – победители маскировали то, что они сделали... Одна из них угодила в море, а две не сработали. Четвертая, последняя, расчистила лишь примерно квадратную милю в центре Суроша. Видишь эти зазубрины? – Он указал на невысокие каменистые гребни по краям равнины. – За ними дома, хоть и полуразрушенные, все еще стоят. Вот где видна сила Вихревого потока.

Он знаком попросил Ягарека перевернуть страницу. Тот перевернул, и клекот вырвался из его горла. Айзек предположил, что у гаруды перехватило дыхание. Айзек посмотрел на картинку, а затем не спеша поднял взгляд на лицо Ягарека.

– Вот эти штуки на заднем плане, похожие на оплавленные статуи, когда-то были зданиями, – спокойно произнес он. – А существо, на которое ты сейчас смотришь, произошло от простой домашней козы. Очевидно, в Суроше таких животных держали в качестве скота. По всей видимости, этот козел – из второго, или десятого, а может, двадцатого поколения после Вихревого потока. Мы не знаем, как долго они живут.

Ягарек уставился на мертвое тело, изображенное на снимке.

– Как тут написано, его пришлось пристрелить, продолжал Айзек. – Козел убил двоих милиционеров. А при вскрытии оказалось, что эти рога в желудке были еще живы. Биолог еле от них отбился.

Ягарек медленно покачал головой.

– Переверни страницу, Яг. Следующий персонаж: никто не имеет и малейшего понятия о том, что это было. Возможно, оно случайно зародилось при взрыве Вихревой бомбы. Но, по-моему, вот эти шестерни происходят от локомотива. – Он легонько похлопал по странице. – Но есть... э-э-э... кое-что похлеще. Ты еще не видел тараканье дерево или стада тех, кто когда-то, наверное, были людьми...

Ягарек был дотошен. Он не пропускал ни одной страницы. Он увидел гелиотипы, сделанные второпях, украдкой из-за стены, и головокружительные панорамы, снятые с воздуха. Неспешный калейдоскоп мутаций и насилия, невидимые войны, разыгравшиеся между несметными полчищами уродцев среди пустыни, царства из зыбучей окалины и кошмарных архитектурных нагромождений.

– В состав экспедиции входили двадцать милиционеров, гелиотипист Сакрамунди и трое ученых плюс пара механиков, которые все время оставались в дирижабле. Из Суроша вернулись семеро милиционеров, Сакрамунди и один химик. На некоторых из них Вихревой поток оставил свой след. К тому времени, когда экспедиция вернулась в Нью-Кробюзон, один милиционер умер. У другого на месте глаз выросли щупальца, а у женщины-ученого каждую ночь пропадала какая-нибудь часть тела. Без крови, без боли, просто... в животе или в руке или еще где-то появлялись пустоты. Она покончила с собой.

Айзек вспомнил, как впервые услышал о Суроше от фрондирующего профессора истории, который представил это как забавный анекдот. Айзек тщательно проверил информацию, проследив источники по сноскам и по старым газетам. История была забыта, со временем превратившись в детскую страшилку: «Будь паинькой, иначе я отправлю тебя в Сурош к чудовищам!». Прошло полтора года, прежде чем Айзек увидел экземпляр отчета Сакрамунди, и еще три года, прежде чем удалось раздобыть деньги, которые за него просили.

Айзеку казалось, что он угадывает кое-какие мысли Ягарека, хотя лицо гаруды оставалось бесстрастным. Такие мысли пришли бы в голову любому первокурснику-вольнодумцу.

– Яг, – мягко сказал Айзек, – мы не используем вихревой поток. Ты, наверное, думаешь: «Но ведь и молоток может послужить орудием убийства». Что, не так? «Воды речные могут выйти из берегов и унести тысячи жизней, а могут вращать турбины». Да? Поверь мне, как человеку, который всегда считал Вихревой поток ужасно заманчивой штукой, – это не инструмент. Это не молоток и даже не вода... Вихревой поток не поддается контролю. Выкинь его из головы раз и навсегда. На кризисной энергии держится вся физика. Вихревой поток же не имеет к физике никакого отношения. Он ни к чему не имеет отношения. Это... это совершенно патологическая сила. Мы не знаем, откуда она берется, почему она возникает и куда направлена. Мы ничего не можем сказать о ней. Никаким правилам она не подчиняется. Ты не можешь обуздать ее. Конечно, можешь попробовать, но скоро увидишь, что из этого получится... Нельзя играть с ней, нельзя ей доверять, нельзя понять ее. Она никому не подвластна.

Айзек в раздражении тряхнул головой.

– Разумеется, ставились опыты и все такое, ученые полагают, что способны экранировать некоторые эффекты и усилить другие, и, возможно, кое-что даже отчасти срабатывает. Но не было еще ни одного эксперимента с Вихревым потоком, который бы не закончился... м-м-м... по меньшей мере плачевно. Насколько я могу судить, есть только один эксперимент, который следует проводить с Вихревым потоком: как не дать этой силе вырваться на свободу. Либо прервать ее путь, либо, как Либинтос, преследовать ее по пятам... Пятьсот лет назад, вскоре после того, как открылось Какотопическое пятно, откуда-то с моря, с северо-востока, пошел слабенький Вихревой поток. Некоторое время он дул на Нью-Кробюзон. – Айзек медленно покачал головой. – Очевидно, он был совсем не похож на то, что случилось в Суроше, но этого вполне хватило, чтобы вызвать повальное рождение уродцев и весьма странные изменения рельефа. Все здания, попавшие под Вихревой поток, были снесены. После этого началось возведение облачной башни – горожане не хотели отдаваться на произвол погоды. Но теперь башня разрушена, и мы все окажемся в глубокой заднице, если на нас подует еще какой-нибудь случайный Вихревой поток. К счастью, похоже, от века к веку это случается все реже. Так называемый пик пришелся на тысяча двухсотые годы.

С обличительским пылом Айзек размахивал перед Ягареком руками.

– Знаешь, Яг, когда они поняли, что где-то там, на юге, в лесных чащобах что-то происходит, – а не потребовалось много времени, чтобы просечь, что это какой-то огромный вихревой разлом, – была сказана куча всякой ерунды по поводу того, как это назвать, и споры не утихают до сих пор, а ведь прошло уже полтысячи лет. Кто-то обозвал это явление Какотопическим пятном, и название прижилось. Помню, в колледже нам говорили, «какотопос» означает «плохое место», а Вихревой поток не хорош и не плох, он не является злом... Он бессмыслен, беспричинен... По-моему, западный Рагамоль – это и есть Какотопос. Огромная территория, которая нам совершенно неподвластна. Нет такой магии, которой мы могли бы научиться, нет таких практик, которые мы могли бы совершенствовать, чтобы сделать с этим местом хоть что-то. Нам остается только стоять в сторонке, не отсвечивая и надеясь, что пронесет. Это офигенно огромная дурная территория, кишащая дюймовиками и другими существами, которых я даже не возьмусь описывать. Так что мы имеем дело с силой, которой глубоко плевать на наше отношение к ней. Лично я считаю ее плохой. И это слово может быть реальным определением для всего мироздания. Видишь ли, Яг... трудно говорить это, ведь я рационалист... но Вихревой поток – это непознаваемое.

Айзек испытал огромное облегчение, увидев, что Ягарек согласно кивает головой. Айзек тоже с жаром кивнул.

– Мне не хочется валять дурака и терять время на эксперименты, которые в конечном счете дадут... не знаю: что-нибудь неуправляемое. Это чертовски рискованно. Лучше займемся вплотную кризисом, ладно? И в этой связи я хочу кое-что тебе показать.

Айзек бережно взял из рук Ягарека отчет Сакрамунди и вернул на полку. Затем выдвинул ящик из стола и вынул оттуда свой чертеж. Он положил лист перед Ягареком, но потом, засомневавшись, отодвинул в сторону.