Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Я познаю мир. Рыцари - Малов Владимир Игоревич - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Такую же клятву давал и сеньор своим вассалам. Обязательства верности были взаимными, при нарушении их каждая сторона имела право прервать отношения и мстить вооруженной рукой.

Земля, отданная в пользование на таких условиях, называлась феодом или леном. Вассалы, получившие лен, были обязаны помогать сеньору не только военной службой, но и «советом и помощью». В обусловленные сроки все вассалы являлись ко двору своего сеньора и вместе с ним вершили суд. Обычно у сеньора накапливалось немало судебных разбирательств: одни из его вассалов в чем-то провинились, другие поссорились между собой. Признавали же они только суд равных, а равными между собой считались все ленники, независимо от богатства и количества подвластных земель.

Клятва на верность сюзерену

Однако на этом и заканчивалась зависимость ленника от сеньора, во всем остальном он был совершенно свободен. На полученной земле ленник выстраивал себе крепкий замок и отсюда властвовал над окрестными деревнями и дорогами.

Население же, беззащитное от набегов соседей-феодалов или разбойников, признавало ленника своим владыкой и искало в нем опору. В случае опасности все находили защиту в замке. Взамен феодал при необходимости набирал из окрестных жителей вооруженный отряд и спешил на зов своего сеньора. Вот из таких владельцев земли разных рангов и составлялось рыцарство. Рыцарями считали себя и самый бедный из ленников, и граф, и герцог, и сам король.

Зловещие, мрачные, жестокие времена. Непрерывные набеги, грабежи, разбои. Один французский архиепископ IX века жаловался, что «повсюду совершается насилие, всякий заботится лишь об удовлетворении своего честолюбия, сильные угнетают бедных, и люди стали похожи на рыб, которые глотают одна другую», Только складывающаяся система зависимых феодальных отношений обеспечивала человеку хоть какую-то надежду на безопасность и защиту. Даже сама христианская Церковь была еще слабой и беззащитной во времена зарождения рыцарства, хотя и пыталась по мере сил смягчить нравы, внести в мирскую жизнь хоть немного порядка. 

Как Церковь относилась к войнам

Рыцарские идеалы, особую рыцарскую нравственность сформировала в основном именно церковь, христианское учение. Правда, на это потребовалось немало времени.

Попытки обуздать дикие нравы жестоких времен христианская Церковь начала с защиты самых обездоленных, самых слабых, естественно считавшихся находившимися под ее покровительством.

Церковные Соборы запрещали нападать на беззащитных крестьян-тружеников, забирать скот, грабить купцов. Приходилось Церкви заботиться и о своих собственных служителях. Увы, они гибли в распрях, как и все остальные люди, а церковные богатства, собранные в монастырях и храмах, привлекали многие алчные взоры.

«Отныне никто не должен врываться в церковь, оскорблять монахов, хватать крестьян, грабить купцов, забирать скот», — гласило одно из церковных постановлений, называемое «Божьим миром», Тот, кто его нарушал, подлежал отлучению от Церкви.

Позже, окрепнув, Церковь стремилась если не прекратить феодальные усобицы, то хотя бы их ограничить. Для этого она призывала герцогов, графов, баронов воздерживаться от бесконечных распрей хотя бы во время поста и больших праздников, а также в определенные дни недели — субботу и воскресенье, — чтобы проводить их благочестиво.

Сроки, когда складывалось оружие, назывались «Божьим перемирием». Но невозможно было совсем обойтись без войн, и на неизбежное зло у христианской Церкви постепенно вырабатывался определенный взгляд. Именно он и стал основой для рыцарской нравственности и рыцарских традиций. Так что здесь нелишне обстоятельнее познакомиться с некоторыми из теологических воззрений.

Христианские заповеди, как известно, полностью отвергали войну, убийство людей. Когда христианская Церковь только-только начинала формироваться, многие из ее «отцов» разделяли заповеди полностью.

«Неужели можно жить мечом, — говорил один из них, Тертуллиан, философ и писатель, — когда Господь возвестил, что от меча погибнет каждый, кто возьмется за меч?»

Епископ

Ему вторил блаженный Августин, родоначальник христианской философии истории: «Кто может думать о войне и переносить ее без глубокой скорби, тот воистину потерял всякое человеческое чувство».

Однако христианская вера стала государственной религией, и Церкви приходилось примирять свои взгляды с требованиями государственной власти. Она стала признавать войну; тот же блаженный Августин сформулировал примирение христианских заповедей с неизбежностью войн такими словами: «В чем грех войны? Неужели в том, что умирают люди, которые все равно когда-нибудь умрут? Осуждать смерть, это трусость, а не набожность. Нет, страсть вредить, жестокость мщения, неукротимость и непримиримость духа, дикость в борьбе, похоть господства — вот что по справедливости считается грехом в войнах».

В X-XI веках Церковь терпит войны, однако законными считает только войны справедливые. Но как определить, какую войну считать правой, а какую нет? Формулировку за пять-шесть веков до этого оставил опять-таки блаженный Августин: «Справедливыми обыкновенно называются те войны, которые мстят за несправедливости, если, например, какое-либо племя или община пренебрегает обязанностью возместить за нечестие, совершенное его членами, или возвратить то, что отнято несправедливо».

Однако блаженный Августин идет еще дальше в трактовке справедливости: «Без сомнения, справедлива и всякая война, предписываемая Богом, у которого нет неправды. В такой же войне ведущее ее войско или даже весь народ должны считаться не столько зачинщиками войны, сколько ее слугами».

С такой философией учение Церкви шло на уступки светской власти. Признавая неизбежность войн, она направляла свои заботы лишь на то, чтобы смягчить способы ее ведения, обуздать жестокость воюющих сторон. Воинам она стремилась внушить более человечное отношение к ближнему как на войне, так и в мирное время.

Но был у Церкви и более прагматичный интерес к воинам: она хотела использовать их в своей борьбе против магометан и язычников, против всех других вероисповеданий и отступников от христианского учения. Словом, неудивительно, что Церковь и рыцарское сословие — единственная реальная военная сила — оказались тесно связанными между собой.

Как воспитывали будущих рыцарей

Рано начиналось воспитание будущего рыцаря. Барон, граф, герцог обычно не радовался, когда в семье появлялась девочка: за ней, будущей невестой, надо было давать приданое в виде части земель. Мальчик же был наследником, будущим рыцарем. Сеньор, у которого родился сын, собирал всех своих вассалов и торжественно объявлял примерно следующее: «Радуйтесь и будьте отныне покойны. Родился ваш будущий сеньор, тот, кому вы будете обязаны вашими ленами, тот, кому вы будете верно служить».

До семи лет мальчик обычно оставался на попечении женщин, потом начиналось суровое военное воспитание. По целым дням он пропадал в лесах, окружавших отцовский замок, учился сражаться на мечах, копьях, биться на палках, стрелять, ездить на коне, плавать, переносить походные тяготы.

Учили его и охотничьим навыкам — обращаться с соколом, носить его на руке, напускать на птицу, охотиться с собаками. Охота была любимым развлечением рыцарства в свободное время.

Однако о развитии ума, обучении каким-либо наукам заботились мало. Редко кто из рыцарей, чего греха таить, умел читать и писать. Грамота считалась, скорее, «женским делом» — девочка училась ей у домашнего священника и потом с удовольствием читала молитвенник или героические баллады.