Второе пришествие - Новичков Александр - Страница 28

Шин не стал отвлекать меня и занялся уборкой. Он смел со стола крошки, убрал на место посуду. Только сейчас я заметил, что чашки у алхимика были глиняные, немного неровные. Должно быть, делались под заказ, но у не самого хорошего мастера. Затем мой взгляд привлекли рисунки, висящие на стенах. Не картины, а какие-то детские каракули, выведенные углем на кусках холста. Маловероятно было, что нарисовал их сам алхимик, но исключать этот вариант полностью не стоило.

– Интересная у вас коллекция, – не сдержался я. – Вы, кажется, ценитель…

– Это никакая не коллекция, – непринужденно рассмеялся хозяин. – Голые стены действует на меня удручающе.

Я прошел чуть дальше и заметил еще один рисунок. Холст, частично прикрытый книжным шкафом. Видно было только малую часть изображения, ногу человекоподобной фигуры, давящую множество кричащих и корчащихся малюсеньких человечков.

И меня вдруг переклинило. Понадобилось во что бы то ни стало увидеть рисунок целиком. Это было даже не любопытство, а безумство или одержимость. Положив руку на стенку шкафа, я легонько на нее надавил. Вернее, не легонько, а так, что вся конструкция, с книгами и полками, с угрожающим хрустом и треском отъехала в сторону. Шин охнул и, кажется, побледнел. Нечасто перед ним одной рукой, без усилия, двигали тяжелый шкаф.

И я тоже, кажется, побледнел.

Этот рисунок. Темная призрачная фигура, небрежно выведенная на холсте углем. Я смотрел на нее, и неровные линии постепенно приобретали четкость, а карикатуры у ног фигуры начинали кричать и двигаться. Засосало под ложечкой. Я смог увидеть то, чего не было, чего нельзя нарисовать. Автор, кем бы он ни был, оставил на холсте свои мысли.

А думал он о чудовище. Думал об огромном, страшном, всемогущем, неуязвимом демоне, пришедшем в мир людей, чтобы сеять хаос, чтобы убивать, чтобы уничтожить все сущее. Но самым страшным было то, что образ этого чудовища напомнил мне Эфира. Он выглядел примерно так же, когда разговаривал со мной.

– Этой картины не должно быть в моем доме! – с яростью в голосе воскликнул алхимик, неожиданно посерьезневший, можно даже сказать, рассердившийся. Он подошел, решительно сорвал холст со стены и свернул его в трубочку. – Ее нужно было сжечь еще очень давно!

– Что это? – не своим голосом произнес я. – Кто изображен на картине?

Шин нахмурился, смерил меня суровым взглядом.

– Будто вы не знаете! Это Вельзевул, – он потряс холстом в кулаке, – он же Сатана, Люцифер, Мефистофель, Велиал. Называйте как угодно. Это чудовище с тысячей имен и миллионом лиц. Предводитель демонов и владыка ада. Да за этот рисунок мы оба можем попасть на костер инквизиции. Я за то, что хранил его, а вы за проявленный интерес!

– Плевать! – смело заявил я. – Плевать мне на инквизицию. Я должен знать все об этом демоне!

Кажется, я на мгновение вспыхнул. Налились ли огнем мои глаза – не помню, но Шин вздрогнул, как-то сжался и на время задумался, как-то по-детски чмокнув губами.

– Так вот какой вопрос тяготил вас так сильно, – опустил взгляд он. – Что же. Раз это вам действительно необходимо, я расскажу. Тем более что отказать дяде Римену я бы никогда не смог.

– Простите, – смягчился я, – Но для меня это очень важно.

Он окинул взглядом немного покосившийся после грубого перемещения шкаф и разочарованно покачал головой. Видимо, уже подсчитал причиненный ущерб. Повернулся ко мне и протяжно выдохнул.

– История церкви гласит, что примерно тысячу лет назад человечество достигло пика безнравственности. Люди погрязли в грехе, потеряли всякий стыд и позабыли о боге. Естественно, Вельзевул воспользовался этой слабостью и проник в свет. Мир содрогнулся. Кара настигла всех, ведь все были виновны в равной степени. Он убивал мужчин, женщин, детей, стариков, убивал любого, кто осмеливался преградить ему дорогу, любого, кого мог увидеть и до кого мог дотянуться. Разрушал целые города, оставляя белые кости, песок и уголь. Он мог погрузить мир в пучину хаоса, но пятнадцать праведных магов бросили ему вызов… – Вкрадчивый звоночек дверного колокольчика сбил алхимика с повествования.

– Посетитель? – вновь нахмурился Шин. – В такое позднее время?

Он окинул взглядом остолбеневшего от нахлынувших впечатлений меня и пошел вниз, выяснять, кто наведался ему в лавку.

Остолбенел я не просто так. Ведь из его слов я понял намного больше, чем можно было даже представить. Изображение демона на рисунке совместилось с рассказом Шина, а мое воображение вывело картину целиком. Если алхимик не лгал, то этот мир однажды превратился в ад, и только чудо спасло его от полного уничтожения.

Звук разбивающегося об пол пузырька привел меня в чувство. Что-то внизу шло не так, и я, как учтивый гость, не смог остаться безучастным. Еще на лестнице я услышал голоса, а их интонации и тема разговора мне сразу не понравились.

– …Прекратите портить мой товар! – сердито возмущался алхимик. – Я уже сказал, что в вашей опеке не нуждаюсь.

– А твоего одобрения и не нужно, – огрызался гость. Голос у него был писклявый, тонкий, а напущенная грубость делала его очень забавным. Впрочем, слова его забавными не казались. – Главный сказал, что мы берем тебя под опеку. Так что, плати… эти, как их там… налоги. И без разговоров!

Еще один пузырек со звоном раскололся об стену. Я осторожно выглянул из-за прилавка.

– Нет! Прекратите! Прекратите крушить мой магазин, – возмущался Шин, тщетно пытаясь вырваться из крепкой хватки лысого здоровяка, пока другой вымогатель, карлик с крайне ехидным выражением лица, швырял в разные стороны препараты с бесчисленных полок алхимической лавки.

В нос ударил едкий запах серы. Видимо, карлик добрался до того, что разбивать не следовало. А мне не нужно было напоминать, что отсутствие базовых знаний о химии могло серьезно навредить не только самому вымогателю, но и остальным, даже дому.

Собственно, я даже не задумался над тем, стоит ли вступиться за алхимика или лучше остаться безучастным.

– Я заплачу за него, – бросил я, выходя из укрытия, – сколько нужно?

Фраза возымела действие, коротышка оторвался от своего занятия, даже вернул на полку бутылочку с чем-то желтым и недовольно покосился на меня. Верзила обернулся и отпустил алхимика. Тот шлепнулся на пол, поморщился.

– Выйдем на улицу обсудить сделку? – бесстрашно продолжил я, прошел между вымогателями. Даже приоткрыл дверь, по-дружески предлагая им выйти первыми.

Снаружи, что меня нисколько не удивило, стоял их сообщник, стриженый тип в черной кожаной жилетке с металлическими клепками на голое тело. Довольно необычная одежка, потому как уже стемнело, а вечер, даже в городе, выдался довольно холодным. Он смерил меня взглядом и посмотрел на выходящих из дома товарищей.

Все молчали. Тот, кто ждал снаружи, казалось, еще не сообразил, что происходит, а его партнеры, удивленные неожиданным предложением, пока только присматривались к новой жертве.

В доме за моей спиной захлопнули ставни. Соседи, которых у алхимика было не так уж и много, совершенно не желали знать, что происходит с ним самим, с его гостями, и вообще не хотели видеть, что происходит на улице. Вымогатели, повинуясь какому-то животному рефлексу, принялись ходить вокруг меня, пренебрежительно осматривать, как бы пытались психически надавить. Пробудились воспоминания. Когда-то я уже находился в подобной ситуации, в другом времени, в другом мире, в другом обличье. Был я и в роли вымогателя, и в роли жертвы. Я уже переживал все варианты развития этой ситуации.

И вдруг я сделал одно открытие. Простое, даже глупое. Мир никогда не менялся. Он всегда был таким, с самого начала времен, когда первые человекоподобные обезьяны решили, что отличаются от других человекоподобных обезьян, и задумались над другими способами добычи пропитания. Более простыми. В Средневековье все обстояло так же, как и в современном, каким я его запомнил, информационном обществе. Да, здания стали заметно выше, дороги шире, а новости получили способность облетать мир за считаные минуты, но люди остались такими же, какими были сто миллионов лет тому назад – человекоподобными обезьянами, среди которых главнее та, у которой дубина больше.