Черные страницы истории Церкви - Мессори Витторио - Страница 33

На самом деле, с древних времен до тех пор, пока какой-то интеллектуал XVIII века из Западной Европы не начал открыто высказывать свои сомнения, смертный приговор спокойно принимался во всех культурах всех обществ мира. Неправда то, что как будто особая личность, называемая Чезаре Беккариа, попросила убрать это наказание. В 28 главе Dei delitti e delle pene написано: "Смерть гражданина можно признать только в 2-х случаях…'' Прежде всего, Беккариа не признает пыток, а, следовательно, и то что называется «легкой» смертью в той форме, в какой ее применяли в его время, но категорически против ее ликвидации, и также не считает ее запретной; и даже, в некоторых случаях «необходимой». Однако, с другой стороны, альтернативной версией предлагаемой Беккариа,. которая имеющей целью внушить, как можно больше страха должна быть, вечная неволя. Это то, что не играет ни в пользу общества, ни в пользу наказуемого.

Фальшивым является также мнение, что сторонниками смертного приговора были «правые», а за его отмену — «левые». В этом взгляде существует множество парадоксов, взять хотя бы этот: Людвиг XVI отменил смертный приговор за несколько лет до Французской революции, но по инициативе «левых» якобинцев его потом вернули и применяли столь часто, что в сознании людей гильотина и революция стали синонимами.

Эти «прогрессисты» открыто попросили доктора Жельотина об усовершенствовании его техники так, чтобы из ремесленного изделия она могла стать продуктом промышленности. Таким образом, начал существовать инструмент при упоминании о котором, стынет кровь в венах, способный отрубить 60 голов одновременно.

Для того, чтобы ввести в большее замешательство терцемондистов , видящих корни всякого зла в любом белом человеке, как только страны Азии и Африки стали независимыми, быстренько ввели смертный приговор — совершали его иногда «традиционными» способами, т.е. сажали на кол, вешали, погружали в кипяток, медленно душили и тому подобное, даже в тех странах, где европейцы отменили его, выразив уважение к законам своей родины.

Разве страны «реального социализма», страны, в которых правили марксисты, и в которых более ревностно приводили смертный приговор были странами первого, второго или третьего мира? Здесь мы не имеем в виду ранний период сталинизма: в первые годы перестройки Горбачева, советским трибуналом приговорено к смерти более двух тысяч человек, обвиненных в обычных преступлениях.

В связи с общественной легализацией, эта проблема является болезненной язвой в жизни человека, который смотрит на смертный приговор с религиозной точки зрения. Католическая Церковь, так же как и Православная и Протестантская, (исключая только некоторые маленькие еретические секты протестантского происхождения) никогда не противоречила законной власти в исполнении смертного приговора. По Декларациям Папы Иннокентия III, подтвержденной Латеранским Собором в 1215г., светская власть «может без греха осуждать на смертный приговор каждый раз, когда мотивом деятельности суда является ни гнев, ни месть. Справедливость действует при этом разумно, и без попытки дискриминации», и это является предметом de Fide. Эта догматическая декларация подтверждает все прежние традиции Церкви и определяет ее действия в будущем. Более того, до сегодняшнего дня, Учение Церкви не было модифицировано ни одним торжественным определением.

Церковь никогда не приводила ни один смертный приговор в исполнение в церковном государстве, как политическом учреждении, но хорошо известны случаи передачи упрямых еретиков в руки мирской «светской власти». Церкви, которые возникли после Реформации, действовали более непосредственно и обычно сами казнили без решения передачи осужденного «светской власти» для исполнения приговора. Более того, если в Католической Церкви палач был рассматривался как вынужденное зло, то в иерархии репрессированного «Христианского Города», созданного Кальвином в Женеве, палач являлся личностью высокого ранга, человеком всеми уважаемым, который назывался «Слугой Святого Евангелия». Едва ли он был без работы: в 1542-1546 г.г. Кальвин осудил на смерть 40 человек, исключительно по религиозным причинам.

Однако в последнее время, как мы знаем, смертный приговор оценивается чаще всего по-другому. Хотя в догматическом смысле ничего не изменилось, к тому же не только богословы, но и целые конференции епископов данных стран считают каждый вид смертного приговора «противоречием христианского духа» или «не согласием с Евангелием». Как обычно часто появляются верующие, которые отличаются ревностью; являющиеся как будто сверх тех полемик: одни критикуют «варварский обскурантизм», другие обвиняют Церковь «в неверности Иисусу Христу», ибо как мы знаем, эта Церковь не считала смертный приговор беззаконием в течение двух тысяч лет.

Эта одна из привилегированных обстановок в «стратегии угрызения совести», о которой мы уже говорили, возбужденная антихристианской пропагандой и рассчитывающая на помощь энтузиастов мира — «зрелых и образованных» католиков. Это очень серьезное дело, ибо если какая-либо экзекуция является бесправным узаконенным убийством (как это сегодня провозглашают некоторые богословы и даже епископы), то Церковь участвовала на протяжении многих веков в этом промысле, И тогда все, которые отдали свою жизнь, чтобы нести духовное утешение осужденным, как, например, святой Иосиф Кафасо, являлись бы только лицемерными защитниками несправедливого решения. Более того, книги Ветхого и Нового Заветов, которые рекомендуют или хотя бы не запрещают смертный приговор, надо «посадить на скамью подсудимых». Если, на самом деле, здесь мы ошиблись, то за эту ошибку ответственность несет авторитет Церкви и Святое Писание. Все это надо рассмотреть поближе.

Чтобы уйти от недоразумений, сразу перейдем к теме, которую через мгновение объясним шире и которая не хочет быть чем-то вроде «похвалы палача», по образу Джузеппе де Мастрэ, связанной — в нашей стране — попыткой возвращения смертного приговора в тех странах мира, где ее отменили. Нет ничего более ошибочного. Мы хотим только доказать, что в нашей стране, как и во многих других, забыт талант различия (distingue frequenter!), о котором заботились здравомыслящие люди до самозванной «Эпохи Просвещения».

В интересующем нас случае, слишком часто нет различия между легальностью и целенаправленностью; между «правом» общества осудить одного из своих членов на смерть и исполнить это право. Прежде всего, как мы уже говорили, верующего человека больше всего должно интересовать мнение Церкви, которая через свое наивысшее Учение все время подтверждает право правительства приговаривать к смерти и право передачи этого обществу.

После Собора, разные течения начали выражать сопротивление этому праву, среди многих, например, «Dizionario di antropologia pastorale" , плод работы немецкого Союза католических Моралистов, опубликованный в Германии и Австрии в 1975 г. с imprimatur и благодаря покровительству епископата . В этой работе, которая не является мнением одного богослова, но мнением «католического» пристрастия, читаем: «Христианин не имеет малейшего повода добиваться смертного приговора, либо быть его сторонником».

Документ богословской комиссии епископата Франции 1978 г. гласит, что смертный приговор существует «вопреки Евангелию», и в порыве гнева были созданы документы под названием «Элементы размышления», хотя к своим выводам (вопреки Библии и Традиции) пришли благодаря вынужденной игре слов. В том же каверзном стиле, документы Church — intellectuals в США и Канаде указывают на «клерикальных интеллектуалов», анонимно разрабатывающих документы и которые потом представляют епископы, собственноручно подписывая тексты.