Коммунисты - Семанов Сергей Николаевич - Страница 30

Арсений не скрывал слез, не стыдился их:

— Никогда мы не простим себе этого! Безоружные, дали завлечь себя в ловушку. Оставили беззащитным лучшего нашего товарища! Кустари! Жалкие кустари!..

— Не трави душу, Трифоныч! — глухо сказал Балашов. — Надо укрыть Отца.

Молча подняли труп, отнесли на руках в лес, спрятали в глухой чаще.

Как удалось, соорудили из кольев носилки, положили на них Павла Павлыча, дотащили до знакомого фельдшера, передали ему товарища в надежные руки.

Поздней ночью двинулись к городу: «черная сотня» с пьяным ревом справляла шабаш.

На другой день были уже известны потери демонстрантов: шестеро умерли от ран, покалечено в десять раз больше. Сложил голову веселый и дерзкий Михаил Лакин; не сдался он карателям без боя.

Пьяная орда «черной сотни» держалась в разгуле.

23 октября монархисты собрали тысячи людей на площади. Попы кропили народ святой водой и заводили молебны в честь победы над супостатами. Те, кто хотел остаться «чистенькими» в эти кровавые дни, щедро раздавали водку всякому отребью и разжигали страсти погромными речами на митинге:

— За государя нашего… Дави врагов, как вшей!.. Бей их!.. Лови зачинщиков… К ногтю Дунаева, Трифоныча!..

Бешеный ткач сильно примелькался в городе с весны до осени и под номером первым был приговорен «черной сотней» к растерзанию. Комитет приказал ему скрыться в Орехово-Зуеве или Богородске, где он мог затеряться на время в массе ткачей.

Вторым номером «на заклание» шел Трифоныч, и ему предложили немедленно вернуться в Шую. Но он отказался наотрез.

Удивительную энергию проявил он в эти дни. За одни сутки сделал круг Иваново — Кохма — Шуя и привел большой отряд дружинников. Вместе с боевиками Станко — Уткина он разделил город на участки и начал осаживать «черную сотню». Она здорово «наследила» на улицах: под ногами хрустели черепки разбитой посуды, стекло от зеркал и окон, в грязь были втоптаны разорванные одеяла, подушки, белье.

Дружинники, не скрывая ненависти к погромщикам, начали с ними войну: двум-трем проломили голову, кому-то переломали руки и выбили зубы, наставили фонарей на мерзкой роже. Прижали попа, пригрозили, что побреют наголо и спрыснут керосином, чтобы запылал он ярче ладана в кадиле. И «черная сотня» прижала хвост, перестала действовать скопом.

Две яростные листовки отпечатал Трифоныч в подпольной типографии. В первой содержалась политическая оценка момента и были заклеймены позором погромщики, «…эти зверства творились именем бога и царя. Священники именем божиим благословляли разбойников-черносотенцев, а начальство обещало им милость царя. Казаки и полиция сами принимали деятельнейшее участие в кровавой расправе, охраняя толпы громил. Пусть теперь каждый из вас скажет, положа руку на сердце: не правы ли были мы, социал-демократы, когда говорили вам, что царь — это первый грабитель, что он прикрывает своим именем всякое насилие, что он злейший враг народа?..»

Вторая листовка была обращена к тем отсталым рабочим, которым вскружила голову агитация монархистов. Нашлись такие «товарищи» — не дураки выпить на дармовщинку, пойти на митинг громил и замарать руки погромом. Не без их участия был убит рабочий, не пожелавший снять картуз перед портретом царя, избиты ткачи, не целовавшие этот портрет, и был сброшен в пролет лестницы друг Бешеного ткача Константин Куломзин.

Таким бросил в лицо Трифоныч гневные слова: «Товарищи рабочие! Нет, впрочем, не товарищи! После всего происшедшего вы недостойны этого имени. Любовью, а не ненавистью надо окружить большевиков. Их били, а они продолжали кричать: «Долой самодержавие!» И мы, их товарищи, не свернем с пути. Пусть нас бьют, пусть нас пытают огнем, пусть по тюрьмам сажают, а мы все будем делать свое дело!..»

Едва притихла «черная сотня», решили товарищи похоронить Отца: труп его, прикрытый мхом и валежником, все еще таился от всех в бору.

В ночь на 6 ноября привезли на Талку сосновый гроб, обитый кумачом.

Дмитрий Фурманов рассказывал: «Качались у гроба с концов золотые кисточки, играли в колеблемом зареве факелов. Голову Отца обернули в красное знамя, оправили черный отцовский пиджачок — с него не вытравишь кровавые следы! Пригнули тощие надломленные ноги — втянули в основную раму гроба. Шрамами черные полосы расползлись в чесучовом лице, упали глубоко внутрь пустые широкие глазницы.

В два аршина, неглубоко, взрыли тугую могилу — стояли с заступами на рыхлых бугорках похоронной земли.

Молчала сырая ноябрьская ночь. Пропали звезды в каштановую темень. Плакал сосновый бор похоронным гудом. Плакала тихоструйная Талка, как девочка, робким заливчатым звоном. Трещали жестким хрустом оранжевые факелы. Большевики стояли над гробом словно в забытьи и глядели в безжизненное лунное лицо Отца.

— Пора, — шепнул кто-то тихо и страшно…

Потом встал над могилой Странник, в зыбком голосе колотились слезы:

— Отец! Прощай, Отец! Прощай, товарищ! Ткачи станут ходить на твою могилу, крепче стесня колонны, пойдут по пути, проторенному тобою. Спи, Отец… Теперь уже прощай навсегда!..»

Трифоныча в ту ночь не было у могилы старшего, верного друга: неделю назад он попал в казацкие сети и досиживал с двумя товарищами срок в ивановской каталажке…

…Арестованный в 1907 году, М. В. Фрунзе дважды был приговорен к смертной казни, замененной под давлением общественности каторжными работами. Был делегатом IV и V съездов партии, на последнем не присутствовал из-за ареста. Отбыв заключение во владимирской и николаевской каторжных тюрьмах, сослан на вечное поселение в Сибирь. В 1915 году бежал с этапа, находился на нелегальном положении, вел революционную работу в Чите, потом среди солдат Западного фронта. После февральской революции — начальник городской милиции Минска, председатель Совета крестьянских депутатов Минской и Виленской губерний, член фронтового комитета Западного фронта, председатель Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в Шуе. В 1918 году возглавлял Иваново-Вознесенский губисполком, губернский комитет партии, комиссариат Ярославского военного округа. 26 декабря 1918 года был назначен командующим 4-й армией Восточного фронта, затем последовательно командовал Восточным, Туркестанским, Южным фронтами, в декабре 1920 года назначен командующим всеми Вооруженными Силами Украины и Крыма и уполномоченным Реввоенсовета Республики. На X съезде партии избран в состав ЦК. Прославленный полководец Красной Армии, М. Ф. Фрунзе в начале 1924 года утвержден заместителем председателя Реввоенсовета СССР и народного комиссара по военным и морским делам, назначен начальником штаба РККА, С января 1925 года Фрунзе — председатель Реввоенсовета СССР и народный комиссар по военным и морским делам, с февраля — член Совета Труда и Обороны.

Умер 31 октября 1925 года.

Григорий Иванович

Петровский

Родился 22 января (4 февраля) 1878 года в селе Печенеги Харьковской губернии в семье ремесленника. С двенадцатилетнего возраста начал трудиться, рабочий-металлист. Участвует в работе социал-демократического кружка в Екатеринославе, в 1900 году первый раз подвергается аресту. Принимает самое активное участие в первой русской революции, становится секретарем Совета рабочих депутатов Екатеринослава, руководит стачечной борьбой революционного пролетариата. В годы реакции ведет партийную работу в Мариуполе. В 1912 году избран депутатом в IV Государственную думу от рабочей курии Екатеринославской губернии…

Во второй половине сентября 1913 года Ленин собрал членов ЦК РСДРП для обсуждения неотложных дел. Совещание состоялось в местечке Поронин, неподалеку от Кракова, где в ту пору жил Владимир Ильич. На совещание были приглашены депутаты-большевики.