Царь Давид - Мессадье Жеральд - Страница 54

Эфраим вздрогнул. Авессалом – священник, вот удивительно!

Давид качнул головой.

– Ты можешь идти, сын мой. Бог тебя благословит.

Авессалом устремился вперед, чтобы поцеловать руки отца, бросил взгляд на Эфраима и ушел.

На минуту в комнате установилась тишина.

– Авессалом – священник… – прошептал наконец Эфраим.

– Добавь дров в жаровню, – сказал Давид. – Пути Господни неисповедимы. А кто я такой, чтобы отказать своему сыну в служении Богу?

Через несколько дней узнали: Авессалом еще не прибыл в Хеврон, а его гонцы уже проехали по землям племен, разнося следующую новость:

– Когда вы услышите звук труб, Авессалом станет царем Хеврона!

Его приезд был обставлен как приезд царя, эскорт в двести человек, звуки фанфар и цимбал, все это ошеломило город. Спустя несколько дней весь Израиль, за исключением Иерусалима, уверился, что Авессалом уже стал царем не только в Хевроне, но и во всем царстве.

Один странник, приехавший из Межиддо в Иерусалим, спросил, от чего умер Давид. Когда ему сообщили, что царь в полном здравии в своем дворце, он оцепенел. Тогда в Израиле два царя? Возникло смятение. По улицам разносились крики:

– Авессалом – царь! Да здравствует Авессалом, служитель Бога и чести!

Последние донесения сообщали, что Авессалом идет на Иерусалим с армией в пять тысяч человек. На этот раз Иоав, его брат Абисхай, Эфраим и другие поспешили обеспокоить Давида. Впрочем, новость уже обежала город, и люди собирались группами на крепостных стенах, чтобы увидеть прибытие нового царя.

– Авессалом на пути сюда с армией, чтобы захватить Иерусалим! – закричал Эфраим. – Он провозгласил себя царем. Ты ничего не будешь делать? Ты не будешь защищаться?

– Против моего сына? – ответил Давид.

– Ну тогда… Ну тогда нужно покинуть Иерусалим! Или ты хочешь умереть от руки собственного сына?

Давид поднял глаза на посетителей: за эти дни царь постарел на несколько лет. Он глубоко вздохнул, слезы катились по его щекам и терялись в бороде. Он встал. Гомон царил в зале, за дверью: это были жены и любовницы, ожидающие его решения.

– Собери всех во дворе, – сказал он Эфраиму.

– Я тебя предупреждала! – вскричала Вирсавия, когда он открыл дверь.

Но Давид не слушал ее. Он спустился во двор дворца и остановился на самой высокой ступеньке.

Придворные, священники, вся царская охрана, слуги, рабы его уже ждали. К ним присоединились его женщины.

– Израиль выбрал царем Авессалома, – провозгласил он с высоты ступеней. – Но на то воля Божья! Мы должны покинуть Иерусалим. Авессалом никого не пощадит в этом городе.

Это было отречение. Жены рыдали, любовницы тоже. Но Давид приказал им остаться, чтобы заботиться о зданиях.

– Он оставляет женщин защищать свой дворец! – иронизировали некоторые.

Слуги сообщили о готовности. В конюшнях седлали верховых. Пока Эфраим руководил приготовлениями, Давид вернулся на террасу. Итак, Господь его покарал. Он отобрал у него трон. Он отобрал у него Израиль. Он отобрал труд всей его жизни. И все это только потому, что Давид отнял жену у мужа, а его отправил на смерть. Он сам, Давид, походил на смерть, которая отнимает мужей у жен!

– Я готов, мой царь, все упаковано. Я сам позабочусь о твоих вещах, – сказал Эфраим.

Давид завернулся в плащ и открыл дверь, не оборачиваясь. Одетые и готовые к поездке слуги выстроились на лестнице. Его конюший ждал с лошадью. Двери дворца были уже открыты для женщин и слуг, которые шли первыми. Под равнодушными и насмешливыми взглядами народа, сопровождаемый Иоавом и Абисхаем, окруженный своими слугами, он пересек город и спустился до ворот, где Авессалом пообещал однажды вершить правосудие.

Толпа собралась на крепостных стенах и созерцала в тишине, разгрызая финики, медовое печенье и виноград, бегство человека, давшего ей этот город.

У ворот Давид заметил группу людей вокруг повозки, среди них Садока и Авиафара. Он узнал также и других, это были люди из племени леви, и наконец он определил, содрогаясь, форму, положенную на повозку: это был ковчег. Ковчег! Они увозили ковчег из Иерусалима!

– Этот ковчег не моя собственность. Это собственность моего народа, – сказал он Садоку. – Верните его на место. Если Богу будет угодно, чтобы я увидел его снова, он сделает это. Но если не захочет, на то его воля.

Они смотрели на него, обуреваемые противоречивыми чувствами.

– И ты, Садок, ты можешь предвидеть! Возвращайтесь вдвоем: ты и Авиафар – и возьмите с собой этих двух молодых людей – твоего сына Ахимаца и Ионафана, сына Авиафара. Вы должны быть рядом с ковчегом.

Они подняли руки к лицу. Они тоже плакали, но время слез прошло.

– Вы знаете, где меня найти. Я пойду в Иерихон[17]. Как сможете, направьте туда гонца.

Керетинские и пелетинские воины, а также воины Еффея, шесть сотен вооруженных гиттитов присоединились к нему, когда он спустился в долину Кедрона. Еффей, который был из Гефа, пришел на службу к царю с шестью сотнями соотечественников.

– Ты тоже здесь? – спросил его Давид. – Что ты собираешься делать? Возвращайся служить новому царю. Ты чужеземец, более того, ты изгнан из своей страны. Ты только что приехал, и ты хочешь следовать за мной в моих скитаниях. Я не знаю, куда идти. Возвращайся в Иерусалим со своими соотечественниками. Господь не оставит тебя своей милостью.

– Если правда то, что Бог существует, – пылко ответил Еффей, – я буду служить тебе и последую за тобой.

– Ну тогда вперед, – ответил Давид.

Последний лазутчик прибыл запыхавшись.

– Ахитофель, – сказал он Эфраиму, следовавшему за Давидом. Эфраим замедлил шаг. – Ахитофель Гилонитянин, советник царя. Он примкнул к Авессалому! И Амессай, племянник царя!

Давид услышал. Они все вместе шли к победе и все его предали. Даже его племянник, Ахитофель, уважаемый судья, исполнитель закона!

Давид был в ярости.

Они пересекли долину и начали подниматься на гору Оливье.

Давид спешился, передал поводья своего коня одному из слуг, разулся, откинул назад капюшон и направился пешком в старое святилище. Он рыдал, люди вокруг него тоже рыдали, большинство шло за ним по этой античной горе, где многие поколения просили владыку мира, а что оставалось делать в этот несчастный день, как только просить! Поднявшись на вершину, Давид стал молиться, восклицая:

– Расстрой, о Боже, замыслы Ахитофеля!

Когда он поднялся на вершину, туда, где обычай требовал преклонить колени, он встретил Хусия Архитянина, преданного старого друга, советника и доверенное лицо. Разорванное платье, голова, посыпанная землей в знак траура, Хусий бросился в объятия Давида.

– Что ты здесь делаешь?

– Где же мне быть, как не здесь. Я следую за тобой, мой царь, мой друг. Друзья познаются в беде.

Давид посмотрел на него, улыбнулся и обнял.

– Теперь ты будешь со мной в изгнании, но если ты вернешься в Иерусалим, ты можешь помочь мне расстроить планы Ахитофеля.

Хусий Архитянин был удивлен.

– Ты хочешь, чтобы я покинул тебя?

– Я хочу, чтобы ты вернулся в Иерусалим и сказал Авессалому: «Я служил твоему отцу, теперь я твой слуга. У тебя будут священники Садок и Авиафар и их сыновья, Ахимаац и Ионафан, и благодаря им ты сможешь мне докладывать все, что услышишь.

Хусий медленно кивнул головой. Он пригладил волосы рукой, вытер лицо полами платья, завернулся в плащ и сел на мула. Потом начал спускаться в сторону Иерусалима.

Эфраим и Иоав растерянно наблюдали за сценой: так отказался или не отказался Давид от царства?

Немного дальше, на вершине горы, Давид нашел Сиву, слугу Мемфивосфея, сына-калеки Ионафана, к которому он был привязан. Он поискал глазами сына Ионафана и не нашел его. Сива, который приводил в равновесие большие мешки, нагруженные на двух ослов, прекратил свое занятие и бросился к его ногам.

– Где Мемфивосфей? – спросил Давид.

– Он остался в Иерусалиме. Он думает, что, возможно, у него есть шанс обрести трон своего деда.