Мои красные туфли - Меррил Лиана - Страница 19

Да, одной туфли оказалось недостаточно. Половинчатость не приносила ничего, кроме раздражения и тревоги. Одинокое красное создание, утратившее свою вторую половину, выглядело жалким, беспомощным, растерянным и катастрофически, болезненно никчемным. Этот печальный факт бросался в глаза.

Дождевого червячка Эллы больше не существовало. Маленькому красному беспозвоночному пришел конец. В последней серии этого сезона фермер Рон смертельно ранил его, перекапывая кучу. Как раз тот случай, когда судьба приводит в ненужное время в ненужное место. Всего лишь одно роковое движение вил Рона, и все закончилось. Карли чувствовала себя так, будто ее саму, а не бедную Эллу безжалостно проткнули и оставили среди гумуса в предсмертных муках.

С тяжелым сердцем Карли побрела в кухню. Некоторые женщины в периоды депрессии предаются безудержной покупательской страсти, некоторые начинают без меры есть, а некоторые то и дело звонят подругам. Все эти средства годились и Карли, но больше всего на свете ей помогала кулинария. По уши испачкавшись в муке, она принималась печь – кексы, пирожные, печенье, всяческие хлебцы – все, в чем участвовали мука, сахар и масло. Изделия вовсе не обязательно предназначались для собственного потребления. Суть терапии заключалась в процессе изготовления и в угощении; сама она ела мало и редко. Просто-напросто так выглядел ненасильственный способ нейтрализации жизненной агрессии.

Духовка была включена и горела до поздней ночи. Плейер без устали исполнял блюз и кантри – только эти стили могли удовлетворить потребность снова и снова слушать отчаянные, трагические истории любви и печали. «Любовник» звучал вслед за «Я так одинок, что готов расплакаться», Билли Холидей мерялась силами с Хэнком Уильямсом, выясняя, кому из них хуже живется на свете. А сама Карли непрестанно мастерила печенье; из духовки поднос за подносом вылезали шоколадные, с изюмом, овсяные, имбирные, песочные и прочие деликатесы. Кухонный стол скрылся из виду, заставленный мешками, мешочками, кульками и кулечками с мукой, разрыхлителем, ванилью, лимонной цедрой и другими компонентами, необходимыми для творческого процесса.

Так и прошел уик-энд – в кулинарных излишествах, вокальных жалобах на несчастную любовь и мыслях об Эване. Пару раз, между просеиванием муки и протыканием вилкой симпатичных дырочек на кругляшках из теста, Карли пришло в голову, что она слишком много думает о человеке, который ей даже не нравится. Так может быть, имеет смысл подумать о том, кто вызывает симпатию? Увы, среди всех знакомых мужчин не нашлось ни одного, о ком было бы интересно вспомнить – кроме Эвана. Как бы она к нему ни относилась, а игнорировать этого человека было просто невозможно.

Контракт Карли получила в понедельник утром. Внимательно изучив документ, она обнаружила, что туфли в нем не упоминались ни разу. Только сейчас, с огромным опозданием, Карли поняла, что речь о них не шла ни в одном из черновых вариантов, которые появились в результате упорного совместного труда. Как она могла забыть об этой детали? Но с другой стороны, упоминание туфель в договоре означало, что о них узнают и Куинн, и юридический отдел, самый крупный узел утечки информации во всем агентстве. Так что приходилось выбирать, что спасать – лицо или задницу. Карли аккуратно положила договор в сумочку и принялась загружать в машину пакеты с печеньем.

– Нет, мне это совсем не нравится, – ворчал Куинн, сидя за своим столом. В руке его красовался роскошный сандвич с индейкой и сыром на свежем, явно домашней выпечки пшеничном хлебе. Между хлебом и пластинками самой настоящей, с румяной корочкой, индюшачьей грудки изящно красовались листья салата. Ленч Куинна явно был произведением умелых рук Глена.

– Почему же? Что здесь не так? – Карли ковырнула свой покупной, фабричного изготовления китайский салат с курицей.

– Давай начнем с общих моментов. – Агент положил гениальный сандвич и выразительно помахал бумагой. – Ты вообще-то это читала?

– Я участвовала в создании.

– Карли, а ты о моем существовании не забыла? Ведь агент – это я. Заключать сделки вовсе не твое дело. Это моя работа. А ты занимайся закадровым комментарием и выпечкой.

– Знаю, – согласилась Карли, пытаясь его успокоить. – Мне никогда бы и в голову не пришло заниматься подобными делами, но на сей раз так сложились обстоятельства. Нечто вроде услуги. – В эту минуту девушка искренне порадовалась, что о туфлях документ молчит.

– Услуга! – Голос Куинна зазвенел от раздражения. – Что этот парень для тебя сделал? Дал для пересадки собственную почку? – Агент нервно откусил изрядный кусок сандвича.

– Но посмотри. Здесь все не так уж и плохо. Ты получаешь комиссионные, а я – кредит и проценты от фильма.

– Лучше бы ты получила деньги за работу. Еще никому, кроме Кена Бернса и Майкла Мура, не удалось сделать приличные деньги на документальном фильме. Если тебе вдруг захотелось заняться подобным делом, я вполне мог бы найти что-нибудь приличное. Надо было всего лишь сказать.

– По этому договору я получу немало дополнительных преимуществ. – Она подумала о собственных туфлях и карьере.

Куинн подобный аргумент не принял.

– Так вполне могла поступить Чарли.

Карли упрямо сжала губы и решила попросить Дану как можно скорее убить свою соперницу в «Ежовом раю».

– На самом деле, – продолжил Куинн, – это больше похоже на идею Дафны. Как ни крути, затея глупая, но если ты действительно хочешь этим заниматься, мешать я не буду.

– Спасибо, Куинн. – Карли вздохнула и с облегчением села. Она чувствовала себя так, словно ей только что впервые позволили отправиться на танцы без сопровождения взрослых.

– Но не думай, что этим все закончится. Я буду пристально за тобой следить. Сначала история с бассейном, теперь вот это.

От изумления глаза Карли раскрылись так широко, что еще чуть-чуть, и они бы выскочили и упали прямо на сандвич Куинна.

– Откуда тебе известно о бассейне?

Агент смерил любимую клиентку сочувственным взглядом.

– Дело в том, что я твой агент, и знать о тебе все – моя прямая обязанность. Но не волнуйся, в мои обязанности вовсе не входит болтать направо и налево обо всем, что мне известно.

Усилием воли Карли вернула глаза в положенные им рамки.

– Клянусь, ни за что на свете этот фильм не помешает моей основной работе. – Она предпочла промолчать о ситуации с «Компостной кучей» и о том, что основной работы может и не оказаться.

– О, это меня вовсе не волнует. Ты прекрасный профессионал, причем с самого начала. Беспокоюсь я вовсе не об этом.

– Ну же, Куинн. – На лице Карли расцвела очаровательная улыбка. – Может быть, ты все-таки немножко ревнуешь?

– Ну если только самую малость. – Куинн с аппетитом принялся за шоколадную ромовую бабу домашнего приготовления. Макушка ее была покрыта толстым слоем глазури и украшена выложенной из шоколада миниатюрной буковкой «К».

Значительная часть юности Карли прошла в балансировании между отцом, который беззаветно ее любил, но оставался ненадежным, словно погода, и матерью. Угодить мамочке было совершенно невозможно, но зато она честно, хотя и без особой радости, кормила и одевала ребенка. Так и получилось, что на одного из родителей она не могла положиться, а от другой никак не могла добиться любви.

Отец работал независимым журналистом и специализировался на новостях бизнеса. Он прекрасно знал, как писать о деньгах, но что касалось собственной карьеры и финансов, то здесь впору было обращаться за психологической помощью.

После развода, освободившись от того, кого считала мужем-придурком, Джудит начала поиски подходящего партнера. Довольно скоро она обрела его в лице выдержанного, трудолюбивого и скучного Уолтера Энгстрома, независимого аудитора. Для Карли появление такого отчима было равносильно приходу в их семью ведущего теленовостей. Через год родился Джулиан, а еще через два – Стейси.

Карли с улыбкой рулила по запруженным улицам Голливуда, вспоминая, какими забавными были ребята в детстве. Два светленьких кудрявых ангелочка, само совершенство. А старшая сестра постоянно чувствовала себя иной, лишней. Наверное, именно так ощущает себя в дорогом рождественском подарке случайно попавшая туда карамелька. Мать вовсе не стремилась повысить самооценку дочери. Напротив, при каждой удобной возможности она указывала на далеко не звездное хромосомное наследство. По мнению Джудит, Карли, так же как и ее безответственному и безалаберному отцу, на роду был написан полный провал и безмятежное, даже веселое падение со скалы приличной, обеспеченной жизни.