Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения и поэмы

Багрицкий Эдуард Георгиевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения и поэмы - Багрицкий Эдуард Георгиевич - Страница 26

Изменить размер шрифта:

Осень («По жнитвам, по дачам, по берегам…»)

По жнитвам, по дачам, по берегам

Проходит осенний зной.

Уже необычнее по ночам

За хатами псиный вой.

Да здравствует осень!

Сады и степь,

Горючий морской песок

Пропитаны ею, как черствый хлеб,

Который в спирту размок.

Я знаю, как тропами мрак прошит,

И полночь пуста, как гроб;

Там дичь и туман

В травяной глуши,

Там прыгает ветер в лоб!

Охотничьей ночью я стану там,

На пыльном кресте путей,

Чтоб слушать размашистый плеск и гам

Гонимых на юг гусей!

Я на берег выйду:

Густой, густой

Туман от соленых вод

Клубится и тянется над водой,

Где рыбий косяк плывет.

И ухо мое принимает звук,

Гудя, как пустой сосуд;

И я различаю:

На юг, на юг

Осетры плывут, плывут!

Шипенье подводного песка,

Неловкого краба ход,

И чаек полет, и пробег бычка,

И круглой медузы лед.

Я утра дождусь…

А потом, потом,

Когда распахнется мрак,

Я на гору выйду…

В родимый дом

Направлю спокойный шаг.

Я слышал осеннее бытие,

Я море узнал и степь,

Я свистну собаку, возьму ружье

И в сумку засуну хлеб…

Опять упадет осенний зной,

Густой, как цветочный мед, —

И вот над садами и над водой

Охотничий день встает…

1923, 1928

Труд

Этой зимой в заливе

Море окоченело.

Этой зимой не виден

Парус в студеной дали.

Встанет апрельское солнце,

Двинется лед заповедный,

В море, открытое море

Вылетит шлюпка моя.

И за кормою высокой

Сети по волнам польются,

И под свинцовым грузилом

Станут на зыбкое дно.

Сельди, макрели, мерланы,

Путь загорожен подводный,

Жабры сожмите — и мимо,

Мимо плывите сетей!

Знает рыбацкая удаль

Рыбьи становища. Полон

Легкий баркас золотистой

И голубой чешуей.

Руль поверни, и на берег

Вылетит лодка. И руки,

Жадные и сухие,

Рыбу мою разберут.

Выйди, апрельское солнце,

Солнце труда и веселья,

Встань над соленой водою

В пламени жарких лучей!

Но за окном разгулялась

Злая февральская вьюга,

Снег пролетает, и ветер

Пальцем в окошко стучит.

В комнате жарко и тихо,

В миске картофель дымится,

Маятник ходит, и мерно

Песню бормочет сверчок.

Выйди, апрельское солнце,

Солнце труда и простора!

Лодка просмолена. Парус

Крепкой заштопан иглой.

1924

Смерть

Страна в снегах, страна по всем дорогам

Нехожена морозом и ветрами;

Сугробы в сажень, и промерзла в сажень

Засеянная озимью земля.

И города, подобно пешеходам,

Оделись в лед и снегом обмотались,

Как шарфами и башлыками.

Грузно

Закопченные ночи надвигали

Гранитный свод, пока с востока жаром

Не начинало выдвигаться солнце,

Как печь, куда проталкивают хлеб.

И каждый знал свой труд, свой день и отдых.

Заводы, переполненные гулом,

Огромными жевали челюстями

Свою каменноугольную жвачку,

В донецких шахтах звякали и пели

Бадьи, несущиеся вниз, и мерно

Раскачивались на хрипящих тросах

Бадьи, несущиеся вверх.

Обычен

Был суток утомительный поход.

И в это время умер человек.

Страна в снегах, страна по всем дорогам

Исхожена морозом и ветрами.

А посредине выструганный гладко

Сосновый гроб, и человек в гробу.

И вкруг него, дыша и топоча,

Заиндевелые проходят люди,

Пронесшие через года, как дар,

Его слова, его завет и голос.

Над ним клонятся в тихие снега

Знамена, видевшие дождь и ветер,

Знамена, видевшие Перекоп,

Тайгу и тундру, реки и лиманы.

И срок настал:

Фабричная труба

Завыла, и за нею загудела

Другая, третья, дрогнул паровоз,

Захлебываясь паром, и, натужась

Котлами, засвистел и застонал.

От Николаева до Сестрорецка,

От Нарвы до Урала в голос, в голос

Гудки раскатывались и вздыхали,

Оплакивая ставшую машину

Огромной мощности и напряженья.

И в диких дебрях, где, обросший мхом,

Бормочет бор, где ветер повалил

Сосну в болото, где над тишиною

Один лишь ястреб крылья распахнул,

Голодный волк, бежавший от стрелка,

Глядит на поезд и, насторожив

Внимательное ухо, слышит долгий

Гудок и снова убегает в лес.

И вот гудку за беспримерной далью

Другой гудок ответствует. И плач

Котлов клубится над продрогшей хвоей.

И, может быть, живущий на другой

Планете, мечущейся по эфиру,

Услышит вой, похожий на полет

Чудовищной кометы, и глаза

Подымет вверх, к звезде зеленоватой.

Страна в снегах, страна по всем дорогам

Исхожена морозом и ветрами,

А посредине выструганный гладко

Сосновый гроб, и человек в гробу.

1924