Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения и поэмы

Багрицкий Эдуард Георгиевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения и поэмы - Багрицкий Эдуард Георгиевич - Страница 11

Изменить размер шрифта:

«Я сладко изнемог от тишины и снов…»

Я сладко изнемог от тишины и снов,

От скуки медленной и песен неумелых,

Мне любы петухи на полотенцах белых

И копоть древняя суровых образов.

Под жаркий шорох мух проходит день

за днем,

Благочестивейшим исполненный смиреньем,

Бормочет перепел под низким потолком,

Да пахнет в праздники малиновым вареньем.

А по ночам томит гусиный нежный пух,

Лампада душная мучительно мигает,

И, шею вытянув, протяжно запевает

На полотенце вышитый петух.

Так мне, о господи, ты скромный дал приют,

Под кровом благостным, не знающим

волненья,

Где дни тяжелые, как с ложечки варенье,

Густыми каплями текут, текут, текут.

1919

Баллада о нежной даме

Зачем читаешь ты страницы

Унылых, плачущих газет?

Там утки и иные птицы

В тебя вселяют ужас. — Нет,

Внемли мой дружеский совет:

Возьми ты объявлений пачку,

Читай, — в них жизнь, в них яркий свет:

«Куплю японскую собачку!»

О дама нежная! Столицы

Тебя взлелеяли! Корнет

Именовал тебя царицей,

Бела ты как вишневый цвет.

Что для тебя кровавый бред

И в горле пушек мяса жвачка, —

Твоя мечта светлей планет:

«Куплю японскую собачку».

Смеживши черные ресницы,

Ты сладко кушаешь шербет.

Твоя улыбка как зарница,

И содержатель твой одет

В тончайший шелковый жилет,

И нанимает третью прачку, —

А ты мечтаешь, как поэт:

«Куплю японскую собачку».

Когда от голода в скелет

Ты превратишься и в болячку,

Пусть приготовят на обед

Твою японскую собачку.

1919

Рассыпанной цепью

Трескучей дробью барабанят ружья

По лиственницам сизым и по соснам.

Случайный дрозд, подраненный, на землю

Валится с криком, трепеща крылом!

Холодный лес, и снег, и ветер колкий…

И мы стоим рассыпанною цепью,

В руках двустволки, и визжат протяжно

Мордашки на отпущенных ремнях…

Друзья, молчите! Он залег упорно,

И только пар повиснул над берлогой,

И только слышен храп его тяжелый

Да низкая и злая воркотня…

Друзья, молчите! Пусть, к стволу прижавшись,

Прицелится охотник терпеливый!

И гром ударит между глаз звериных,

И туша, вздыбленная, затрепещет

И рухнет в мерзлые кусты и снег!

Так мы теперь раскинулись облавой —

Поэты, рыбаки и птицеловы,

Ремесленники, кузнецы, — широко

В лесу холодном, где колючий ветер

Нам в лица дует. Мы стоим вокруг

Берлоги, где засел в кустах замерзших

Мир, матерой и тяжкий на подъем…

Эй, отпускайте псов, пускай потреплют!

Пускай вопьются меткими зубами

В затылок крепкий. И по снегу быстро,

По листьям полым, по морозной хвое,

Через кусты катясь шаром визжащим,

Летят собаки. И уже встает

Из темноты берлоги заповедной

Тяжелый мир, огромный и косматый,

И под его опущенною лапой

Тяжелодышащий скребется пес!

И мы стоим рассыпанною цепью —

Поэты, рыбаки и птицеловы.

И, вздыбленный, идет на нас, качаясь,

Мир матерой. И вот один из нас —

Широкоплечий, русый и упорный —

Вытаскивает нож из сапога

И, широко расставив ноги, ждет

Хрипящего и бешеного зверя.

И зверь идет. Кусты трещат и гнутся,

Испуганный, перелетает дрозд,

И мы стоим рассыпанною цепью,

И руки онемели, и не можем

Прицелиться медведю между глаз…

А зверь идет… И сумрачный рабочий

Стоит в снегу и нож в руке сжимает,

И шею вытянул, и осторожно

Глядит в звериные глаза! Друзья,

Облава близится к концу! Ударит

Рука рабочья в сердце роковое,

И захрипит, и упадет тяжелый

Свирепый мир — в промерзшие кусты…

А мы, поэты, что во время боя

Стояли молча, мы сбежимся дружно,

И над огромным и косматым трупом

Мы славу победителю споем!

1920

Знаки

Шумели и текли народы,

Вскипела и прошла волна —

И ветер Славы и Свободы

Вздувал над войском знамена…

И в каждой битве знак особый

Дела героев освещал

И страшным блеском покрывал

Земле не преданные гробы…

Была пора: жесток и горд,

Безумно предвидя бойцами,

С железным топотом когорт

Шел Цезарь галльскими полями…

И над потоком желтой мглы

И к облакам взметенной пыли

Полет торжественный кружили

Квирита медные орлы…

И одноок, неукротимо,

Сквозь пыль дорог и сумрак скал,

Шел к золотым воротам Рима

Под рев слоновий Ганнибал…

Текли века потоком гулким,

И новая легла тропа,

Как по парижским переулкам

Впервые ринулась толпа, —

Чтоб, как взволнованная пена,

Сметая золото палат,

Зеленой веткой Демулена

Украсить стогны баррикад…

И вот, возвышенно и юно,

Посланницей высоких благ, —

Взнесла Парижская Коммуна

В деснице нищей красный флаг…

И знак особый выбирая

У всех народов и времен,

Остановились мы, не зная,

Какой из них нам присужден…

Мы не узнали… И над нами

В туманах вспыхнула тогда,

Сияя красными огнями,

Пятиконечная звезда!..

1920