Смерть — мое ремесло - Мерль Робер - Страница 3

Далее в биографию Рудольфа Ланга входят контрреволюционные карательные экспедиции, расстрелы пленных немецких коммунистов. Но вот и добровольческий корпус распущен. Снова профессиональный солдат Ланг стал безработным, а потом — рабочим у бетономешалки, рабочим, теряющим силы от голода.

Нет, труд не его ремесло. Лучше смерть, чем голодная доля рабочего! Ланг готов покончить с собой, когда внезапно его призывает голос военного реваншизма, голос гитлеровщины, которая уже готовится прийти на смену Веймарской буржуазной республике. В разбитой, униженной Версальским договором Германии было легко обмануть изголодавшуюся темную народную массу, отвлекая ее от классовой борьбы шовинистическим национализмом.

«Главный враг обездоленного немца, — убеждают нацисты, — иноземец и инородец, в первую очередь чех, поляк и еврей; это они делают твою жизнь голодной невыносимой. А капиталист, если он немец, — твой соотечественник. Он так же обижен и обездолен, как и ты. Он платит контрибуции, его заводы и шахты оккупированы. Он твой друг. Ты вместе с ним принадлежишь к высшей расе, которая создана, чтобы повелевать миром. Германия превыше всего. Германия — твоя церковь, — говорят фашисты. — Ты солдат. Ты побежден, но мы тебя опять поведем в бой, и тогда ты победишь, — обещают они безработному солдату, — а пока убивай врагов фатерланда — инородцев. Убивай евреев, убивай всех тех, кто говорит о классовой борьбе, потому что они вносят рознь в ряды немцев».

Рудольф Ланг, поддержанный на пороге самоубийства своим товарищем, который напомнил ему о «солдатском долге», вступает в ряды нацистов. Гитлеровцы возвращают ему его привычное ремесло... За террористический акт, совершенный по приказу нацистов, он приговорен к десяти годам заключения. В тюрьме он проводит пять лет — до 1929 года, так как его досрочно освобождают ввиду хорошего поведения.

Выйдя на волю, Ланг с сожалением вспоминает о своей камере. Его устраивала подневольная размеренность жизни в тюрьме. Она ему напоминала казарму, она требовала лишь подчинения распорядку — и ничего больше. Она давала возможность жить в полном безмыслии, безволии и безответственности.

Фашистская партия материально помогает Лангу в тюрьме. Она помогает ему и после освобождения устроиться на работу конюхом у помещика, бывшего полковника, барона фон Иезерица, фашиста.

Прямолинейный, узкий, по-своему даже честный, неспособный на хитрость ради личных интересов, исполнительный, аккуратный, выносливый работяга, Рудольф Ланг становится фермером, женится, производит потомство.

Рудольф Ланг ничего в жизни не совершил по своему личному почину. Он даже женится по приказу помещика, чтобы от «чистокровного» немца и «чистокровной» немки получать «чистокровное» потомство. Тот же помещик ставит этого служаку-унтера, послушного держиморду, во главе местных крестьян, среди которых Ланг привычно проводит «боевую тактику национал-социалистской партии, которую сама она унаследовала от частей добровольческого корпуса». И вот «после нескольких назидательных мордобитий от оппозиции не осталось и следа», — так повествует Ланг о своей «деятельности» в крестьянском союзе.

Крестьянский союз оказывается одной из подсобных организаций гитлеровцев. Фактическими хозяевами и начальниками союза являются окрестные помещики, возглавляемые эсэсовцем, в котором Ланг узнает Гиммлера.

«В эсэсовских частях не нужны люди, которые мучаются какими бы то ни было душевными конфликтами... — говорит Гиммлер. — ...Эсэсовец должен быть готов прикончить собственную мать, если получит на то приказ».

«Твоя честь — это верность!» — провозглашает нацистская партия.

«Солдат не должен сомневаться в своем начальнике», — говорит Гиммлер Рудольфу Лангу.

Всякое сомнение, всякая попытка мыслить считается «еврейским духом критики и отрицания».

И вот 1933 год. Гитлеровцы пришли к власти в Германии.

«Исключительные моральные качества» эсэсовца Ланга, которые он проявил на пути служения своей партии, одаряют его особым доверием Гиммлера. Он становится начальником концлагеря Дахау, концлагеря при той самой тюрьме, где он сам провел пять лет в качестве заключенного. Прежде образцовый заключенный, он становится образцовым тюремщиком и два года спустя производится в офицеры СС.

После того как Польша была раздавлена Германией, Гитлер объявляет главным врагом нацистского государства «мировое еврейство». «Демократические силы... понесут... тяжелую кару, — говорит Гитлер. — Что касается евреев... то везде, где мы их встретим на своем пути, они будут уничтожены». Три дня спустя после этого заявления Гитлера Ланг направляется в Польшу для создания нового концлагеря в Освенциме. Но Освенцим послужил гитлеровцам не только для «разрешения еврейского вопроса», как говорили в то время нацисты, он стал могилой для многих сотен тысяч людей разных национальностей из всех стран Европы.

Послевоенная художественная литература многих стран богата описанием фашистских лагерей смерти. Узники и жертвы фашизма выступают как главные герои романов и мемуаров.

В романе же Мерля дается подлинная история военного преступника Рудольфа Гесса, коменданта Освенцима — лагеря смерти. Именно этот «исторический» персонаж является прототипом центральной фигуры романа Рудольфа Ланга. Это имя не выдумано Р. Мерлем. Под именем Ланга Рудольф Гесс после капитуляции гитлеровской Германии вплоть до дня его ареста скрывался от справедливого возмездия.

Автор романа «Смерть — мое ремесло» пишет о лагере Освенцим с позиций все того же эсэсовца-чиновника. Рудольф Ланг польщен тем, что высокие начальники признают у него выдающийся организационный талант. Он идет к своему возвышению по иерархической лестнице спокойно, с сознанием достоинства и добросовестно выполняемого долга.

Кто же он — человеконенавистник? Исступленный фанатик?

Нет, просто обыкновенный, убогого, узкого склада бюрократ, который по своим умственным способностям даже не в силах осмыслить то, что он совершает. Это чиновник, неспособный критически воспринять суть полученного приказа. Его забота заключается только в том, чтобы исполнить все «добротно» и «основательно». Именно это считается признаком «исключительных моральных качеств» эсэсовца, что при наличии «организационного таланта» является основанием для поручения ему «грандиозной исторической задачи» — уничтожение миллионов людей, которых палачи даже не считают людьми. О них говорят как о «единицах», подвергаемых «особой обработке».

В фашистской машине массовых убийств Р. Мерль показывает нам ряд специализированных живых человекоподобных роботов для уничтожения людей. Один из таких — оберштурмбанфюрер Вульфсланг — предназначен «исключительно для статистики», это счетная машина смерти. Другой — штандартенфюрер Келлер — «только для уничтожения трупов», это машинка для заметания злодейских следов. Третий — штурмбанфюрер Ланг — становится движущим механизмом самой огромной фабрики уничтожения — лагеря Освенцим.

Нет, этот палач вовсе не находил удовольствия и радости в убийстве людей. Он предпочел бы остаться солдатом и быть на войне. Он гораздо охотнее занимался бы коневодством на более чем скромной ферме, на которой трудился до войны.

Уединившись в кабинете на своей комфортабельной освенцимской вилле в рождественскую ночь, Рудольф Ланг даже грустит о невозвратимых днях своего мирного фермерства.

Но неумолимая машина фашизма, раз уж он попал в нее, вовлекает его в злодейства. Фашистская партия требует слепого повиновения.

Суховатая простота романа Мерля показывает злодейство почти без крови. Писатель не рисует раздирающих сцен. Ведь рассказывает обо всем происходящем Рудольф Ланг, механический человек, привычный к убийствам, лишенный мыслей и чувств.

В быту эти фашистские злодеи и палачи выглядят буднично, как заурядные обыватели, приверженные приличиям, привычкам, предрассудкам, как люди, которым непонятно любое проявление собственной мысли или чувства.

Рудольф Ланг, прошедший армейскую школу, безработицу, голод, втянутый на пороге самоубийства в фашистский конвейер и вдруг вознесенный в офицерские чины, свято верит во всем рейхсфюреру Гиммлеру, верит в то, что, подчиняясь приказу Гиммлера, он выполняет свой долг перед родиной. Гиммлер даже снисходит до объяснения Лангу, что если сейчас они не уничтожат евреев, то позже «международное еврейство» погубит Германию.