Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.18 - Булычев Кир - Страница 9

– Понял.

– Значит, если мы нырнем в океан, то окажемся в прошлом, в воде вчерашних событий. И чем глубже нырнем, тем давнее будет время. А это значит... ну!

– Не знаю, что вы имеете в виду, – сказал Аркаша. Он представлял себе громадный синий океан, который наполнен вчерашними или давними событиями, они похожи на медуз, полупрозрачные, шевелятся, стараются подняться к солнцу, а может, даже поедают друг дружку.

– А это значит, что машина времени может работать только из настоящего в прошлое.

– Почему? – спросил Аркаша.

– Потому что в океан ты можешь нырнуть, а как ты взлетишь в небо?

– Как птицы, – сказал Аркаша, – на крыльях.

– Ошибка, мой друг, – сказал Ричард. – У нас с тобой, к сожалению, нет крыльев. И мы не можем подняться в пустоту. Ну подумай, мой юный друг, если прошлое состоит из разных дел и событий, которые уже случились, то из чего состоит будущее? Молчишь? Ну и правильно делаешь. Потому что будущего еще нет. Оно еще не случилось. И нам с тобой некуда путешествовать. Теперь ты понял?

Аркаша не успел ответить, потому что в открытую дверь влетел попугай и закричал:

– Позоррр! Дедушку послали за водкой!

Аркаша не успел сообразить, что же случилось, как Ричард со страшными проклятиями вскочил из-за стола и умчался в коридор. Наступила тишина. На минуту. Потом вдалеке послышались возмущенные голоса. Отдельные слова и даже фразы можно было разобрать:

– Как можно! Старого человека!.. Мало вам рома... – Это голос Ричарда.

А вот голос Сильвера:

– Он сам хотел. Для растираний, только для растираний... если здесь меня не ценят, я могу уйти... меня ждут во многих местах! Космические пираты Крыс и Весельчак У предлагают мне место помощника капитана! Тогда держитесь... нет, я пошутил, не надо так на меня смотреть...

Голоса умолкли, и тут же послышались шаги. Ричард возвратился в комнату. Он был еще более взлохмачен, чем прежде.

– Никому нельзя довериться, – сказал он. – Он же клялся мне, что забыл о своем прошлом. И что бы вы подумали...

– Это он моего дедушку за водкой посылал? – догадался Аркаша.

– И клянется, что они выпили бутылку водки в кустах с твоим дедушкой.

– Но мой дедушка не пьет водки. Он даже пива не пьет. Он ненавидит даже крепкий чай! – сказал Аркаша.

Ричард тяжело вздохнул и снова уселся за стол.

– А теперь, – сказал он, – мы поговорим о твоей командировке. Что ты знаешь об истории жизни на Земле?

– Мы этого еще не проходили, – признался Аркаша.

– Тогда слушай!

Аркаша понял, что угадал правильно: Ричард очень любил рассказывать и даже читать лекции. Ему бы тысячу учеников и слушателей, он был бы счастлив.

– Жизнь на Земле возникла примерно четыре миллиарда лет назад. До сих пор среди ученых нет единого мнения, как это произошло. Некоторые думают, что из космоса были занесены споры, другие полагают, что одноклеточные организмы возникли из белков и аминокислот. Но сейчас нам важнее посмотреть, что происходило потом. В теплых мелких морях первобытной Земли сначала зародились простейшие организмы, вроде амеб, потом они становились все сложнее, пока не появились рыбы, медузы и другие морские жители.

Аркаше все это было, конечно, известно, но как хорошо воспитанный мальчик он слушал Ричарда не перебивая и ждал, когда тот перейдет к делу. Но Ричард, оказывается, думал совсем о другом.

– Ты, пожалуйста, только не смейся, – сказал он, – но я решил, что историю Земли лучше всего рассказывать в стихах. Вот я и написал небольшую поэму. Это педагогическая поэма. Ты будешь ее слушать, и перед твоим внутренним взором пройдут яркие картины прошлого. Хорошо?

Аркаша ожидал всего, что угодно, только не поэмы.

– Когда я был юношей, – продолжил Ричард, – я влюбился в девочку Мальвину. Но она сказала мне, что уже дружит с другим мальчиком, потому что он умеет писать стихи. «Как так?! – воскликнул я. – Ведь я учусь лучше, чем Вася, я прыгаю в высоту на десять сантиметров выше, чем он, я имею третий разряд по шахматам, и ты дружишь с ним из-за того, что он может поставить рядом слова «кровь» и «любовь»? Да это каждый сможет!» – «А ты попробуй», – сказала Мальвина.

Я просидел двенадцать ночей, получил шесть двоек, потому что мне некогда было учиться, я измучил компьютер, потому что все стихи, которые я придумал, уже были кем-то написаны раньше. Меня подвела хорошая память. Стоило мне написать «Я встретил вас и все былое...» или «Средь шумного бала, случайно, в тревоге мирской суеты...» или даже «Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно!», а потом спросить у компьютера, не встречал ли он раньше этих строк, он сразу отвечал мне: «Пушкин это написал, Лермонтов это написал...» Тогда я полетел в деревню, там отыскал на птичьем дворе гусиные перья, заточил их и стал писать перьями на бумаге...

– Перьями? Как Пушкин? – удивился Аркаша.

– Это мне тоже не помогло, – признался Ричард. – И я оставил поэзию на пятнадцать лет. А вот в прошлом году снова взялся за гусиное перо...

– Снова влюбились? – спросил Аркаша.

– Нет, я понял, что история Земли – это тема для великой поэмы! Если я смогу передать моим ученикам и друзьям свои чувства, то они будут отправляться в прошлое как дон-кихоты. Хочешь послушать историю Земли в стихах?

– Разумеется, очень хочу, – сказал Аркаша. – Просто мечтаю. Если, конечно, ваша поэма не очень длинная.

– Ну как так можно ставить вопрос! Длина произведения не зависит... то есть значение поэмы не зависит от длины!

– Я не хотел вас обидеть, – сказал Аркаша. – Я сам читал некоторые очень длинные стихотворения, но они мне понравились.

Ричард посмотрел на Аркашу, склонив курчавую голову, и вдруг сказал:

– Знаешь, Сапожков, иногда мне кажется, что ты куда умнее, чем хочешь меня убедить.

– Ни в коем случае! – ответил Аркаша. – Я не очень умный, но хорошо учусь.

– Эту фразу, – сказал Ричард, – надо выложить золотом над Академией наук. Ну хорошо, начнем заниматься поэзией.

Ричард поднялся из-за стола, вышел на середину комнаты, встал перед стулом, на котором сидел Аркаша, и поднял руку. Потом откашлялся. Потом покраснел. Судя по всему, великий научный сотрудник, доктор наук жутко стеснялся одного пятиклассника.

Когда-то давно,

Так сказать, на заре мироздания,

А может, давнее, в начале первичных времен,

Земля по Вселенной

Летела ужасно пустая

И голая, словно

Арбуз или даже лимон.

Ричард печально вздохнул и завершил стихотворение так:

...Ни гор, ни заливов, ни четких границ или стран.

Куда ни посмотришь – лишь мелкий парной океан.

Ричард замолчал. Аркаша тоже молчал, он не знал: надо ли хвалить эти стихи или Ричард будет читать дальше? Ричард подождал-подождал, потом спросил:

– Можно дальше читать? Так сказать, вторую главу?

– Конечно! – обрадовался Аркаша. – Я жду.

– Брраво! Брраво! – закричал со шкафа попугай.

Ричард продолжал:

Летая вот так, миллиарды недель и столетий,

Само совершенство, а значит, несчастная очень

Взмолилась Земля,

Упросила космический ветер,

Чтоб он постарался

Хотя бы немножко помочь ей.

И ветер послушно понесся в глубины Вселенной,

На поиски жизни, для нашей планеты безвредной.

Чтоб мелкой, послушной, не очень кусачей была:

Ведь наша невеста полжизни одна провела!

Голос Ричарда окреп; он читал стихи, подняв к потолку правую руку, как юный Пушкин. Они даже похожи были с Пушкиным. Его голос звенел:

Космический ветер

Микробов принес, инфузорий

И даже амеб,

Очень схожих по форме с фасолью,

Глупейших простейших

И просто простейших простейших,

Размером в микрон

Или в тысячу раз его меньше.

И все эти твари —