Любовь и месть - Хэмпсон (Хампсон) Энн - Страница 31

Она рассмеялась:

— Ладно. Я больше не буду пытаться благодарить тебя! Но, — добавила англичанка уже более серьезным тоном, — я всегда буду чувствовать признательность глубоко в сердце.

Проигнорировав ее слова, Дарос произнес, поднимаясь, чтобы уйти:

— Кстати, Тони. Джулия приезжает в выходные. Она будет жить в комнате, где останавливался дедушка.

— Мы заняли все лучшие помещения? — спросила Пэм виноватым тоном, когда за ее зятем закрылась дверь. — Если я в комнате Джулии…

— Ты не в ней, — заверила ее Антония. — Золовка спала в комнате под башней, когда в прошлый раз гостила здесь.

Башня давным-давно исчезла, но комната под ней до сих пор сохраняла свое первоначальное название.

«Следует ли расспрашивать Джулию об Оливии?» — размышляла девушка все чаще по мере приближения пятничного вечера. Сестра Дароса, наверное, все равно уклонится от ответа и, наверное, смутится. А поскольку Тони знала, что и сама будет чувствовать неловкость, она решила не пытаться получить информацию о сопернице таким способом.

Не успела Джулия приехать, Антония уже догадалась, что та виделась с Костасом. Как только миссис Латимер осталась наедине со своей золовкой, та ей во всем призналась.

— Значит, вы поженитесь? — Хотя Тони была слегка шокирована, она обрадовалась за гречанку. Дарос будет недоволен, но, как уверяла его сестра, прежде всего он будет заботиться о ее счастье.

— Нет… — Джулия отвернулась, густо покраснев. — Я думала, когда мы были вместе, что Костас все-таки решил предложить мне руку и сердце, но все закончилось очередным прощанием.

— О! — Антония потрясенно уставилась на студентку. — Ты хочешь сказать, он просто использовал тебя? — Вопрос был не слишком тактичным, и к щекам Тони тоже прилила кровь. — Что именно произошло? Этот парень говорил о своем желании жениться на тебе?

Джулия покачала головой.

— Я приняла желаемое за действительное, — горько произнесла она. — Видишь ли, любимый позвонил мне и сообщил о своем намерении приехать отдыхать на Порос. Он попросил меня встретиться с ним там в отеле. Я сказала маме, что буду с подругой, и… поехала на Порос, чтобы встретиться с Костасом. Он был таким добрым и заботливым… А когда он попросил меня провести с ним ночь, я, естественно, подумала, что мы потом сыграем свадьбу.

За ее словами последовало долгое тяжелое молчание. Англичанке, упрямой и всегда осторожной, подобная наивность казалась невероятной. Доверчивость Джулии, второй раз поверившей Костасу, была выше ее понимания.

— Как ты собираешься поступить? — поинтересовалась наконец девушка. — Ты ведь теперь не можешь выйти замуж за Стефаноса.

— Ситуация не изменилась, — сказала студентка, и Тони недоуменно посмотрела на нее:

— Но ты же не любишь его.

— Я его не любила и прежде, когда Дарос посоветовал мне обручиться с ним.

— Послушай, Джулия: я знаю, что это не мое дело, и мне также известно, что у тебя на родине сватовство — норма, но если ты не любишь Стефаноса, не выходи за него, — посоветовала миссис Латимер. — Ты никогда не будешь счастлива.

— Я все равно не буду счастлива без Костаса.

— Он мерзавец, Джулия. Ты же понимаешь это.

— Я не первая девушка, которая влюбляется в мерзавца, — ответила студентка, криво улыбнувшись. А затем добавила: — Как бы мне хотелось, чтобы ты увидела его, Тони. Ты бы согласилась, что он самый привлекательный мужчина на земле.

— Он отвратительный внутри. Значение имеет лишь то, что спрятано внутри, Джулия, — поучительно сказала Антония. — Внешность может быть обманчива.

— Верно подмечено. — Дарос вошел в комнату и сел на диван рядом с сестрой, однако его взгляд был прикован к раскрасневшемуся лицу жены. — Я не слышал первую часть беседы, — обратился он к Тони. — О чем, моя дорогая, шла речь?

— Это не для твоих ушей! — Чуть не попались! Приди муж на несколько секунд раньше и услышь то, что говорила Джулия… — У нас женский разговор.

— Мне уйти? — сухо спросил мужчина.

— Конечно нет! — вставила его сестра. — Я не видела тебя много недель, а сюда приехала всего на пять дней. Чем ты занимался? Я виделась с дедушкой, когда была на Крите, и он сказал, что замечательно провел время в твоем доме.

— Он спокойно отдохнул, но мне показалось, он не очень хорошо себя чувствовал, — отозвался брат. — А что касается меня — я то работал, то развлекался.

— Тебе везет, Дарос. Ты можешь развлекаться тогда, когда захочешь, — завистливо вздохнула студентка. — Мне вот приходится вкалывать весь учебный год, а предаваться веселью я могу только на каникулах.

— Ты сможешь развлекаться, когда выйдешь замуж, — заметил мужчина. — Твой муж достаточно богат, чтобы нанять тебе кучу служанок, которые будут работать.

— Он мне еще не муж.

Сощурив глаза, грек посмотрел на сестру.

— Вы обручены, Джулия, — мягко напомнил он ей.

В ответ послышался дрожащий вздох. Антония поглядела на супруга. Тот повернулся и внимательно наблюдал за Джулией.

— Да, Дарос, я помолвлена. — Слова были произнесены почти шепотом. Судовладелец никак не мог не заметить отчаяния, прозвучавшего в них.

— Стефанос — хороший человек, и он будет добр к тебе, — попытался он утешить девушку. — Он обеспечен и происходит из прекрасной семьи…

— Я знаю! — Джулия вскинула руки в жесте смирения. — Я не собираюсь отказываться от своего слова.

— Искренне надеюсь, что это так. Я назначил свадьбу на июнь, когда ты сдашь последние экзамены, — сообщил ей брат.

Гречанка посмотрела на свои стиснутые ладони. Тони всем сердцем сочувствовала ей. Столько девушек, подобно ей, шли к алтарю, разодетые в пух и прах и ведущие за собой веселую толпу. И все ради того, чтобы выйти замуж за мужчин, которых выбрали их родители или другие люди, считавшие, что знают жизнь гораздо лучше. Самой поразительной деталью, по мнению Антонии, была неспособность этих людей учиться на собственном опыте. Когда их дочери подрастут, Джулия и Стефанос будут действовать согласно традициям и выдадут тех замуж за молодых людей, которых девушки, наверное, никогда не видели. А если жениха и невесту представят друг другу до свадьбы, то их знакомство этой встречей и ограничится, пока нареченные не станут мужем и женой.

— Я думаю, — сказала Тони супругу на следующий день, когда они сидели вдвоем после обеда, — преступление — заставлять девушку выходить замуж за нелюбимого человека.

— Ты имеешь в виду Джулию? — Губы Дароса сжались в жесткую линию.

— Она не любит своего жениха, которого ты для нее выбрал.

— Очевидно, она доверилась тебе, — заметил мужчина. — Она намекнула, что ее вынудили обручиться?

— Нет, — быстро ответила девушка. — Джулия сказала, ты посоветовал ей выйти за Стефаноса. — После недолгой паузы Антония спросила: — Какой он?

— Очаровательный молодой человек без вредных привычек, умный и богатый. Чего еще может желать женщина?

— Она может желать любви, — резко парировала жена. — Женщины стремятся к ней, знаешь ли!

Супруг приподнял брови:

— Для тебя, похоже, это слово не пустой звук. — Его вниманием завладели дети, которые возились в песке. С ними были Пэм и Джулия. — Если мне не изменяет память, — продолжил судовладелец своим самым сухим тоном, — ты считала, что ради денег жертвовать можно всем.

Девушка прикусила губу и подняла глаза.

— Мое положение было другим.

— Полагаю, тут ты права. — Внимание Дароса теперь привлекли две изящные белые яхты, плывущие к бухте Святого Павла. Скалы над бухтой потемнели, когда солнце скрылось за тучей. Перемена была поразительной, и игравшие на пляже дети посмотрели на небо, словно ожидая, не пойдет ли дождь. — Сколько рассказала тебе Джулия? — неожиданно спросил муж, вновь повернувшись к Тони. — Я так понимаю, ты знаешь о Костасе?

Девушка насторожилась.

— Джулия упомянула о нем, да. — Выдавать тайну золовки Антония не собиралась.

— Упомянула? — Казалось, супруг не поверил ее словам. — Она думает, что любит его.