Путь в Обитель Бога (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич - Страница 50

— Но… Но погоди! Именно сейчас есть возможность… Именно так Ибн-Хаттаб…

— Ты не Ибн-Хаттаб, — возразил я. — И я не Ибн-Хаттаб. И ни один из нас никогда им не был. Так что валим отсюда.

Мы миновали Калейдоскоп, что ещё не значило оказаться в безопасности, но уже обнадёживало. Повернувшись на ходу, я увидел, как в лощину спускаются попрыгунчики. Похоже, они не подозревали об опасности. Шар вращался — они всегда вращаются, а момент, когда он стоял неподвижно, они не видели. Зато они видели нас — мы только что благополучно выбрались на вершину противоположного от них склона, и наши следы вели в аккурат возле Калейдоскопа.

Имхотеп свернул в сторону от того места, где мы с Тотигаем не так давно дрались с пегасами, и направился к приземистому каменному горбу, поднимавшемуся над мехраном. Когда мы оказались на его плоской вершине, у меня всё ещё было большое желание продолжать дальнейший путь, дабы оказаться как можно дальше от места грядущего представления, но Имхотеп остановился и сел на камень, повернувшись лицом в сторону лощины и медленно клонящегося к закату додхарского солнца.

— Дальше не пойдём, — сказал он. — Здесь хорошо.

Попрыгунчики, по моим расчётам, должны были находиться у самого Калейдоскопа, когда его вращение резко ускорилось. Из лощины донёсся приглушённый расстоянием крик. Имхотеп сидел неподвижно. Генка смотрел на стремительно набиравший обороты серый шар, нервно теребя ворот рубашки. Тотигай, глухо подвывая, забегал туда-сюда, прижав уши. Калейдоскоп дрогнул, внутри сверкнули вспышки, по мехрану пронёсся глухой рокот. Там и сям в лощине и на прилегавшем к ней куске равнины в воздух взмыли потоки песка и камней. Они протянулись вверх, изогнулись, и их начало втягивать внутрь Калейдоскопа, который теперь вращался с бешеной быстротой. На краю склона, на выходе из лощины показался бегущий со всех ног человек, за ним второй, третий — но их одного за другим швырнуло в воздух, засосало в один из потоков, а потом и вся эта часть равнины растворилась в сплошном облаке крутящихся вихрей.

— Нам лучше укрыться, — сказал Имхотеп.

Он встал и направился к большой каменной плите, выпиравшей под углом из тела холма, на котором мы стояли. Она образовывала неплохое убежище, получше любого блиндажа, хотя лично я предпочёл бы сейчас находиться где-нибудь по соседству с Ниором, пусть даже в момент очередного извержения. Калейдоскоп тянул в себя воздух с невероятной силой — казалось, он готов проглотить всю атмосферу Додхара. Ветер набрал силу урагана и едва не сбил нас с ног прежде, чем мы укрылись под плитой. Плотные струи песка, словно взбесившиеся бесконечно длинные змеи, со всех сторон неслись к невидимому теперь шару, и вдруг он перестал принимать их в себя. На его месте вспучился чудовищный клуб пыли, но вскоре она стала оседать, всё успокаивалось; струи-змеи, не поспевшие вползти внутрь Калейдоскопа, рассеялись, осыпая прахом своих тел мехран. А потом Калейдоскоп взорвался.

Из того места, где раньше стояла пирамида, в самое небо ударил толстенный столб песка и камней. Шар возвращал то, что он только что съел. Мы постарались забиться как можно глубже под плиту, дрожавшую под ударами падавших сверху валунов. И ещё долго, долго шёл песчаный дождь…

Вход в наше убежище совсем завалило, хотя он был очень широк. Сюда мы вошли во весь рост — разве что сгибаясь под порывами ветра, а наружу пришлось выбираться ползком через длинную и узкую горизонтальную щель. Да и само наше убежище почти засыпало сползающими вниз потоками песка. Будь я один, то и не подумал бы останавливаться на этом холме, чтобы полюбоваться на кончину пирамиды. Очень уж близко. Только присутствие Имхотепа заставило меня остаться в первых рядах зрительного зала, а не драпать сломя голову по мехрану — вполне возможно, навстречу собственной гибели. Калейдоскоп, когда разойдётся, втягивает в себя воздух и всё остальное очень неравномерно — тут уж как повезёт. А всё, что находится поблизости, проваливается в него целиком… Было бы очень неразумно сейчас пытаться найти живых попрыгунчиков. Последние дни оказались явно неблагоприятны для их банды. Будь я веруном, так непременно решил бы, что Господь разгневался и покарал их за издевательство над проповедником.

— Семь лет назад, — вспомнил Генка, — когда взорвалась пирамида между Субайхой и Утопией, нам удалось замерить скорость ветра на разных участках вокруг неё. Так вот, на одних она превышала четыреста километров в час, а на других было почти тихо. К сожалению, мы расположили наблюдательные посты слишком далеко…

— Другой на твоём месте не жаловался бы, — сказал я. — Правильно поступили.

Конечно, я не очень люблю всякую научную братию, но готов признать, что иногда умники способны принимать очень даже здравые решения.

Глава 15

К образовавшемуся после взрыва Калейдоскопа кратеру никто, кроме Генки, не пошёл.

Бобел сходил к стоявшей неподалёку рощице акаций, с которых ураганом сорвало все ветки, и срубил два тонких кривых стволика. Установив жерди вертикально, мы растянули в стороны тонкие капроновые шнуры и накинули сверху свои одеяла. Колышки здесь вбить было невозможно, поэтому мы просто обвязали шнурами камни потяжелее. Песчаный дождь всё продолжался, вскоре одеяла провисли. Пришлось их отряхивать, и я подозревал, что процедуру придётся повторить не единожды за время привала. Но без навеса добрая часть этого песка оказалась бы в нашей еде. Пытаться же выйти из зоны пескопада прямо сейчас нам было не по силам. День клонился к вечеру, и, считая с момента, как мы вышли с фермы Лики, прошли почти полные додхарские сутки. Всё время на ногах. Такое кого хочешь умотает. Генка, хоть и бодрился, тоже умаялся. Один Имхотеп выглядел свежим, словно только что ступил за порог своей Харчевни.

Выйдя из-под навеса, я посмотрел на небо. Над нами оно было красновато-серым, и понятно, почему. Дальше, к западу, оно светлело, но скоро потемнеет. Лёгкий ветерок тянул из мехрана в сторону Старой территории. Если он сохранит своё направление, то за ночь отнесёт повисшее над нашим лагерем пыльное облако назад по нашим следам, совершенно их уничтожив. Слабое утешение. После попрыгунчиков за нами в погоню пойдут яйцеголовые, а они не нуждаются в видимых следах для того, чтобы находить Книгу.

Генка отсутствовал долго, и я пошёл посмотреть, чем он занят. Хотя примерно знал, чем — обнюхивает кратер. А что там унюхаешь? Ни разу после взрыва Калейдоскопа вокруг не находили ничего стоящего — он выбрасывает наружу только то, что втянул в себя непосредственно перед взрывом. Не будет там никаких таинственных артефактов из параллельных миров. Но Генка же умник, а умники всегда продолжают надеяться на чудо вопреки очевидности и собственным теориям, согласно которым чудес на свете не бывает.

По дороге мне попалась чья-то нога в армейском ботинке на толстой подошве. Слой выпавшего у холма песка был слишком тонок, чтобы предполагать наличие под ним владельца ноги. Скорее всего, она здесь лежала сама по себе, и найти второй ботинок в пару не представлялось возможным. Да и не моего он был размера.

Чуть дальше валялся череп дракона, которого когда-то укокошил у пирамиды рувим. Неизвестно почему, но драконов, как и прочую додхарскую живность, влекут открытые проходы между мирами. Сразу после Проникновения мы с матерью видели, как в разбухший на месте одной из пирамид Калейдоскоп на полном скаку влетело стадо пегасов. Бог знает, в какой из миров их вынесло…

Ещё дальше лежали рядышком две совершенно одинаковые винтовки, на которые сверху рухнул большой камень. Они никуда не годились. Вот сплющенная фляжка… Тоже сплющенный, покрытый песком труп… Листы обшивки пирамиды…

Если честно, мне не хотелось брать трофеи с этого места, пусть даже кое-что и уцелело. Кстати, принадлежали они, если разобраться, Имхотепу. Он заманил сюда попрыгунчиков, точно рассчитал: наверное, почувствовал что-то, угадал момент взрыва. А попрыгунчики не угадали, куда им; а на отсутствие рувима не обратили внимания…