Путь в Обитель Бога (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич - Страница 32

— А яйцеголовые её тоже могут чувствовать?

— Далеко не все. Её нельзя засечь при помощи каких-нибудь приборов. Но среди ибогалов есть…

Наш разговор прервали вопли и страшный шум, хотя я думал, что шуметь и вопить сильнее, чем это во время нашей трапезы делал народ в общем зале, уже невозможно. За разговором я не заметил, как из Харчевни вышли все попрыгунчики, и вот теперь они возвращались. Крики приближались со стороны южных врат, и вскоре толпа ввалилась в зал. Передовые тащили что-то большое, и когда я разглядел, что именно, мне стало не по себе. Даже Тотигай привстал со своего места на полу, хотя тут же и улёгся обратно.

— Боже, — сказал я. — Эти придурки всё-таки его распяли.

Попрыгунчики проволокли свою ношу прямо к подиуму, согнали оттуда стриптизёрш и для начала закинули наверх стол. Один из них влез на него и стал вколачивать в примыкавшую к подиуму стену железный костыль. Возился он долго, поскольку между каменными глыбами, из которых сложена вся Харчевня, швы такие тонкие, что туда и лезвие ножа не просунешь. Когда наконец у попрыгунчика получилось, остальные с рёвом водрузили крест у стены и привязали его к костылю, чтобы не упал.

Проповедник выглядел ужасно. До этого я его не видел, а после спасения Генки вообще о нём забыл, но попрыгунчики-то его без внимания не оставляли. Мало того, что над ним издевались целых два дня, так теперь ещё и приколотили к кресту, сделанному из брёвен, которые старик Макинтош привозит в Харчевню на дрова. По-настоящему приколотили. Гвоздями.

— Господи, что за идиоты, — сказал я. — Почему бы просто не убить его, если он им до такой степени не нравится?

— Это же люди, — подал снизу голос Тотигай. — Вот у нас, у керберов…

— Заткнись! — гаркнул я, и Тотигай сделал самое умное, что можно было сделать в данной ситуации — заткнулся.

Бобел, сидевший слева от меня, никак не прореагировал. Глянув в сторону подиума, он снова уткнулся в свою тарелку. Имхотеп сидел к месту действия спиной.

Попрыгунчики постарались на славу, но они распяли проповедника неправильно. Даже про седикулу не забыли, но не закрепили её под бёдрами бедняги, как полагалось, а прибили к ней ступни ног, и от неё не было никакого толку. Очевидно, они руководствовались изображением с нательного креста или обложки Библии, где распятие Иисуса изображалось именно таким образом. Откуда им было знать, что седикула требовалась для того, чтобы распятый мог на ней сидеть? Я и сам не знал бы, но мне рассказал об этом один созерцатель, с которым я однажды просидел целых три дня в пещере, пережидая песчаную бурю, превратившую мехран в беспросветный воющий ад.

В сущности, нижнюю косую перекладину изобрели с целью продлить муки казнённого. Руки разводили в стороны и прибивали к горизонтальной перекладине креста, предварительно привязав их к ней верёвками или ремнями. Потом поворачивали обе ноги вбок и пробивали одним гвоздём. Косая перекладина служила опорой под бёдра. Медленно сползая по ней, страдалец всё же имел возможность время от времени кое-как подтягиваться вверх, чтобы ослабить давление сжимавшейся грудной клетки на лёгкие и избежать удушья. Когда мышцы рук окончательно слабели, единственной опорой становились ноги. Если палачи решали, что пора прекратить казнь, распятому просто ломали голени, и он задыхался в течение нескольких минут.

Созерцатель говорил мне, что Иисуса распяли неправильно, именно потому он и умер так быстро — всего за несколько часов. Ему просто не развернули ноги вбок, как полагалось, а поставили прямо, прибив каждую отдельным гвоздём. Седикула в таком случае становится почти бесполезна. А нашему проповеднику её вообще поставили не туда, куда следовало: он на ней не сидел, но и стоять не мог, и должен был погибнуть ещё быстрее.

— Они хотели вкопать крест снаружи, — сказал Имхотеп. — Но потом решили, что внутри будет веселее.

— И ты позволишь им довести дело до конца? — спросил я.

— А ты? — вопросом на вопрос ответил Имхотеп.

Возразить было нечего. Ссориться с попрыгунчиками мне не хотелось, тем более что я сегодня уже лишил их одного пленника. Не может же мне везти бесконечно? Да и проповедник сам виноват. Нечего было разглагольствовать о любви к яйцеголовым. Вот пусть теперь попробует возлюбить попрыгунчиков — может и поймёт, отчего все так возмутились его речами. Ведь ибогалы иногда проделывают с людьми штучки похлеще распятия.

— Они втащили его сюда не сразу, — сказал Имхотеп. — Долго это не продлится.

Я пошарил взглядом по залу и нашёл предводителя ублюдков. Прыгун сидел у противоположной стены, в компании трёх особо приближённых мерзавцев и двух проституток. В сторону проповедника он и не смотрел. Ну, ясно, он хоть и бандит, но всё-таки нормальный человек. Образованный. Культурный даже. Просто не мешает своим людям развлекаться.

Снова заиграл оркестр, парочка стриптизёрш влезла на самый край подиума, чтобы не загораживать главное зрелище и в то же время показать себя во всей красе. По лицам многих из присутствующих я видел, что происходящее им не по нутру, но никто не спешил вмешиваться. Только несколько трофейщиков, сидевших небольшой компанией в том же углу, что и Прыгун, заорали ему, требуя, чтоб он велел своим ребятам не портить людям аппетит и убраться вместе с крестом обратно на улицу. Прыгун в ответ крикнул, что настоящим мужчинам аппетит испортить не может ничто на свете.

— Тебе лучше унести Книгу из Харчевни, — сказал Имхотеп.

— Я и сам понимаю, — ответил я. — Извини, что вообще её сюда приволок. Знал же, что ибогалы станут её искать повсюду, куда смогут дотянуться.

— Именно поэтому я и прошу её унести, а не оттого, что боюсь. Просто она не должна снова к ним попасть. Ибогалы не сумели приспособить Книгу для своих нужд до Проникновения, но им удалось сделать кое-что уже после. Их разрядники являются продуктом традиционного производства, но при этом используют идеальную энергию из Источника Силы. Следующим шагом будет создание более мощного оружия.

А потом ещё более мощного, и так далее, подумал я. А потом всем нам крышка.

— Как можно спрятать Книгу?

— Только одним способом — её необходимо непрерывно перемещать с места на место, — ответил Имхотеп.

— Мне что — теперь так и придётся таскаться с ней повсюду, не имея возможности остановиться? — спросил я.

— Если не хочешь, можешь оставить её где угодно. Книга оставляет след в тех местах, по которым её несли, но на ней самой не остаётся следов. В отличие от других предметов, она не хранит память о том, кто ею владел.

Я слышал истории о созерцателях, которые могли многое рассказать о человеке, просто подержав в руках некогда принадлежавшую ему вещь. Имхотеп тоже так умеет.

— Нет, я не хочу её оставлять, — сказал я. — Но не прочь немного отдохнуть. И надо подумать, что с нею делать. На что ещё может сгодиться Книга, кроме заправки ибогальских разрядников?

Имхотеп покачал головой. Непонятно — одобрительно или осуждающе.

— В этом ты весь, Элф. Многим людям хватило бы и одного этого свойства Книги. Сейчас пустые разрядники никуда не годятся. Заряжая их, ты мог бы стать очень богатым и влиятельным человеком.

— Хорошая идея. Надо обмозговать… Слушай, — спохватился я. — Разрядники стреляют синими сверкающими шарами. После Проникновения от металлических предметов били синие молнии. Есть здесь какая-то связь?

— Источник Силы — я говорил тебе. Все процессы во всех мирах имеют его своим основанием. Любая энергия есть производное от идеальной энергии. Люди до Проникновения просто не успели до этого дойти.

— Я слишком мало знаю, чтобы понять всё, о чём ты говоришь, — перебил я.

— Ты знаешь достаточно, чтобы чувствовать, где скрывается самое главное, — возразил Имхотеп. — И хочешь знать всю правду без изъятий, да? Книга служит посредником не только между Источником Силы и видимым миром. Она также имеет связь с Источником Знания через кеан-доал — разум ключа.

— И яйцеголовые знают об этом?