Путь в Обитель Бога (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич - Страница 20

Глава 7

До заката оставалось много времени, и, так как мы с Тотигаем не выспались ночью, то легли досыпать сейчас, оставив Бобела караулить. Он ничего против не имел, и я улёгся на землю там же, где стоял, моментально отключившись. Не столько я устал, сколько требовалось успокоить нервы. Будь ты хоть каким бывалым и тёртым, а когда костлявая старушенция стоит в двух шагах от тебя, и уже слышно свист её косы, которая вот-вот снесёт тебе голову — тут, пожалуй, перенервничаешь. И я предпочту какую угодно смерть гибели под копытами пегасов. Когда мне было шесть, они растоптали мою мать у меня на глазах. Когда-нибудь я тоже умру, но надеюсь, что по-иному. Что угодно — только не так же точно. С пегасов хватит и одного человека из нашей семьи.

Пока мы спали, Бобел многое успел. Во-первых, он перестрелял всех пегасов. Жеребцы у них ещё способны жить сами по себе, хотя и дуреют от сексуальной неудовлетворённости без всяких торнадо. Молодняк обеих полов тоже достаточно самостоятелен. А вот крытые кобылы без жеребцов становятся глупее улиток. Они так и будут бродить вокруг места гибели своего бывшего повелителя и призывно ржать, пока не появится новый жеребец. Сквозь сон я слышал треск коротких очередей. Да, звуки были успокаивающими, поскольку свидетельствовали о том, что Бобел на посту, и мы в безопасности. Но спать они всё равно мешали. Наверное, я поторопился с проектом пулемётной колыбельной.

Бобел также притащил мою винтовку и рюкзак, который уже успел слегка облегчить за счёт жареной конины. Когда я проснулся, он всё ещё жевал, опёршись на большой валун и задумчиво поглядывая в мехран поверх своего пулемёта.

— Кинь и мне ломоть, — попросил я. — Мы с утра шли без привалов.

Он, не оглядываясь, кинул. Кусок мяса прилетел точно ко мне — только руки подставить.

— Иногда я жалею, что не попадал в плен к ибогалам, — посетовал я. — Хотел бы я тоже видеть затылком.

Вот теперь Бобел ко мне повернулся.

— Никогда не говори так, друг, — сказал он. — Пожалуйста, никогда не говори так.

— Хорошо. Только скажи: они эти чувствительные зоны на голове делают людям специально, или просто что-то пересаживают от керберов?

Бобел задумался.

— Хрен его знает, Элф, — сказал он минуту спустя. — Я ведь почти ничего не помню. Да и не хотел бы вспоминать.

— А мы тебе подарок принесли, — спохватился я. — Посмотри в рюкзаке, в нижнем боковом кармане слева.

Бобел ещё раз оглядел окрестности и, наклонившись к рюкзаку, вытащил костяную пику, которую я срезал у мёртвого бормотуна. Лицо его растянулось в радостной улыбке. Выглядело это примерно так же, как если бы улыбнулся бронетранспортёр, удачно раздавивший вражеского солдата.

— Спасибо, Элф. Спасибо! — прочувствованно сказал Бобел. — Жаль только, что его убил не я.

— Хватит и на твою долю. Они на Додхаре совсем было зачахли, а теперь их яйцеголовые специально разводят. Впервые с прошлого Проникновения у бормотунов опять появилась постоянная работа.

— А ты точно его убил? — вдруг забеспокоился Бобел.

— Нет, только пощекотал и отпустил, — съехидничал я. — А кусок своего хвоста он сам подарил мне на память.

Губы Бобела опять растянулись в ухмылке — кажется, на этот раз он понял. Никогда бы не позволил себе подшучивать над ним, но он всё равно не обижается, а когда до него доходит, как сейчас, то даже получает удовольствие. А доходит до него с каждым годом всё лучше.

Когда-то это был не просто человек, а человек настоящий, которому я, наверное, в подмётки не годился. А иначе как объяснить, что сперва бормотун, а потом яйцеголовые, после всех многочисленных промываний мозгов, которые они ему устраивали, так и не смогли вытравить из его души остатки того, что там было нашего, людского.

Из Бобела готовили орка — послушного солдата-смертника. Стимулировали развитие скелета, нарастили чудовищные мышцы и превратили лицо в маску для устрашения противника. Тяжёлый подбородок, всегда плотно сжатые длинные и тонкие губы, хищные складки по бокам рта, а над всем этим — глаза убийцы. В любой ситуации — один и тот же взгляд исподлобья, точно сквозь прорезь в танковой броне.

И до рейда на Учугешскую базу, и после, нам случалось освобождать десятки людей-полуфабрикатов, которых ибогалы не успели довести до кондиции, а некоторых и довели. Ни один из них ни на что не годился без предварительной программы реабилитации — начиная с детского сада. А кому охота этим заниматься? Кое-кого доставляли в Субайху на попечение умникам, большинство оставалось на месте. Они жили потом в мехране и на Старых территориях как животные — те, которые выживали… Да что там — даже человек, проживший месяц в Бродяжьем лесу под присмотром бормотуна, уже ничего не помнил из своей прошлой жизни и был абсолютно беспомощен, если кто-то убивал упыря-пастуха.

Но Бобела яйцеголовые так и не смогли доломать до конца.

Мы две недели вели разведку в окрестностях Учугеша; потом ещё целый день спорили с нукуманами, отговаривая их от штурма; уже ушли, а они остались, и мы в последний момент вернулись, чтобы их поддержать, хотя нас всех вместе взятых было втрое меньше, чем ибогалов на базе. Атака, как и следовало ожидать, оказалась неудачной, и когда мы наконец вошли внутрь сквозь бреши в стенах, на ногах стоял едва один боец из пяти. Тут бы нам всем и крышка, если бы нас вдруг не поддержали изнутри. Это и был Бобел. Что ему стукнуло в голову, я не знаю, и он сам не знает, да только он прошёл по главному зданию до самой крыши, убивая таких же, как он сам, орков. Те даже не сопротивлялись. Яйцеголовые им в мозги не вложили, что свой может ударить своему в спину, и Бобел этим воспользовался. Ибогалы — те сопротивлялись, да не очень-то повоюешь против того, кто не чувствует боли и не испытывает страха смерти. А потом Бобел начал одну за другой давить огневые точки яйцеголовых на территории базы. Виртуозно. Ни одного из наших так и не зацепил, хотя там, внизу, творилось чёрт знает что.

Когда всё было кончено, мы поднялись на крышу и нашли его. Он едва дышал от ран, а голова совсем не работала — он стал таким же дебилом, какими становятся все орки без руководства ибогалов. Только стонал и повторял без конца одно и то же: «боб-бел… боб-бел…» — не то пытался произнести вслух имя, не то просто бессвязно бормотал. У нас было полно раненых, но такого парня мы бросать не захотели. Сначала он жил у Имхотепа, потом в замке Орекса, потом стал ходить со мной.

Я мог бы рассказать про Бобела ещё много интересного. Например, его обожают нукуманские лошади. Они готовы слушаться его беспрекословно, в том числе и те, которые видят его в первый раз. Надо знать нрав нукуманских коней, чтобы оценить это. Я, положим, тоже в силах обломать любого из этих четвероногих монстров, но приходится очень постараться.

Обычные лошади тоже любят Бобела, но ни одна из них не способна удержать его на себе. После того, как рувимы наложили заклятие на технику, фермеры стали отлавливать и разводить одичавших земных лошадей. Но животных пока мало, да и Бобелу подойдёт разве что тяжеловоз. Поэтому он хочет приобрести нукуманского жеребца, а пока нукуманы, хоть и признательны ему за Учугеш, смотрят на очеловеченного орка косо, поскольку знают, что он, при желании, способен увести их любимцев забесплатно — стоит только свиснуть.

Я покупал у Орекса двух коней, но оба погибли. Сейчас коплю на третьего, и сдаётся мне, что мы с Бобелом перестанем быть пешеходами одновременно. Он бы себе уже купил, но я посоветовал сперва приобрести хороший меч. Без меча на Додхаре никак нельзя из-за гидр, а в Бродяжьем лесу без него вообще не обойдёшься. Там не только гидры, но и прочая полуживая растительность. Огнестрельное оружие при столкновениях с нею помогает мало. Это всё равно что по настоящим деревьям и лианам стрелять.

Мы легко могли бы его обеспечить хоть дюжиной мечей из учугешской добычи, но Бобел, с тех пор как пришёл в себя, ибогальские изделия на дух не переносит. Поэтому он купил у Орекса нукуманский меч — они тоже с фигурными лезвиями, но обычные, кованые. Второй Орекс подарил ему просто так, и Бобел носит оба на перевязи за спиной. Теперь, когда дело доходит до уничтожения гидр, он не разжигает под ней костёр, как обычно делаем мы. Просто подходит и начинает рубить головы и щупальца, пока не обрубит всё, что выступает за пределы главного ствола. Грязная работа, но Бобел считает, что это полезнее, чем простые упражнения с мечами — развивает не только само умение владеть оружием, но и реакцию. Ну, не знаю… У него всё тело в крестообразных шрамах от укусов гидр, и в гробу бы я видал такую тренировку реакции.