Заговор на Нуич-стрит - Мэрфи Уоррен - Страница 27

– О-о-о! – стонала она, упершись головой в дверцу. Обнаженное извивающееся тело оставляло влажные следы на виниловой обшивке сиденья. Ногти ее впивались ему в спину и шею, глаза открывались и закрывались, рот судорожно дышал, вскрикивал и кусался. Ноги стучали по рулю. Она била кулачками Римо по голове, бедра требовательно вздымались. Наконец она достигла апогея, и Римо двумя мастерскими движениями привел ее к финалу с криком и всхлипываниями.

– О-о. О-о… Еще! Еще…

Расслабившись до состояния желе, Крис целовала ухо Римо, а он пробежал языком ей по шее вниз до торчащего розового соска и снова принялся воспламенять в ней страсть, все более непереносимую, со скоростью и фрикцией, редкими для нетренированного должным образом любовника. Так силен был огонь страсти, что она вдруг напряглась, тело вытянулось в струнку, на секунду замерло без движения. Лицо исказилось в гримасе беззвучного крика, и она бессильно рухнула на сиденье в слезах счастья и нечеловеческого удовлетворения. Крис долго не могла вымолвить ни слова, и наконец заговорила хриплым голосом:

– Римо, о, Римо! Никогда, ни с кем так не было, Римо. Это чудо!

Римо приласкал ее и помог одеться. Прильнув к нему, она так и просидела всю обратную дорогу до Чикаго. Они въехали в город и проезжали мимо небольшого парка, когда Римо спросил:

– Хочешь прогуляться?

– Да, дорогой, но это же негритянский квартал…

– Не волнуйся, все будет в порядке, – сказал Римо.

– Ну, не знаю… – с сомнением произнесла Крис.

– Ты мне доверяешь, конфетка моя?

– Ты назвал меня конфеткой?! – обрадовалась Крис.

– Ты веришь мне?

– Да, Римо, да!

Они шли по парку, заваленному пустыми бутылками, с обломанными деревьями и выдернутыми кустами. Карусели и качели детского городка были поломаны и покорежены. Пьяный чернокожий верзила отсыпался под садовой скамейкой.

Крис улыбнулась и поцеловала Римо в плечо.

– Это самый красивый парк в мире. Как здесь хорошо! Какой воздух!

Римо не ощущал ничего, кроме вони от выброшенного из окон мусора.

Они сели на скамейку, Римо прижал ее к себе. Крис почувствовала себя уютно, в тепле и безопасности.

– Дорогая, – ласково сказал он, – расскажи мне о себе и Джетро, о профсоюзе, об этих людях в отеле и о Нуиче.

И она начала рассказывать, как впервые встретила Джетро. Римо поинтересовался, когда у Джетро стали появляться большие деньги. Крис говорила, как менялся характер Джетро. Римо спросил, не Нуич ли снабжал Джетро деньгами. Она рассказала о новом здании на окраине города, которое отнимает у нее Джетро, а Римо спросил, нет ли у нее ключей от входа, а потом заметил, что ей должно быть неприятно жить на одном этаже с такими ужасными соседями. Нет, они вовсе не ужасные, это друзья Джетро, президенты трех профсоюзов, которые хотят объединиться с Джетро. Разве Римо об этом не знает?

Знает, конечно. Знает даже, что объединение намечено на завтра. Но ведь эти люди неверны своим женам? Да, Крис об этом знает, она знакома и с женами. А Римо умеет хранить верность? Конечно. Разве мог бы Римо доставить ей такое наслаждение, если бы искренне ее не любил? Кстати, не знает ли Крис, как связаться с женами ее соседей по этажу? Знает, она же еще и личный секретарь Джетро, потому что умеет все очень точно запоминать, не записывая.

В самом деле? Что-то не верится. Римо хотел бы убедиться, как это у нее получается.

Слово за слово, и наконец перед Римо начала вырисовываться картина взаимосвязей и договоренностей между профсоюзами – конструкция, скрепленная деньгами. А Римо на самом деле ее так сильно любит? Да, конечно, за кого же она его принимает?

Тут в ночи послышались звуки шагов, хруст битого стекла под ботинками. Римо обернулся. Их было восемь – от мальчишки с прической «афро» до самого старшего, тридцатилетнего на вид. Восемь темнокожих, которым в эту душную весеннюю ночь было нечего делать.

– О, Господи! – воскликнула Крис.

– Ничего не бойся, – успокоил ее Римо.

Двое самых высоких из компании, в майках и брюках-клеш, в разноцветных ботинках на высоких каблуках, в мягких шляпах поверх причесок «афро», подошли вплотную, а остальные окружили белую парочку. Под светом уличного фонаря поблескивали черные мускулы.

– Чтой-то мы сегодня не гуляем в своем белоснежном районе, а? – сказал человек, стоящий слева.

– Да зоопарк уже закрыт, – ответил Римо, – и вместо этого мы решили заглянуть сюда.

– Какой ты веселый, мужик. Вот спасибо тебе за беленькое мясцо! Черненькие ребятки очень-очень любят беленькое мясцо!

Римо заговорил холодным угрожающим голосом. Он хотел, прежде чем что-нибудь случится, предупредить о последствиях, чтобы совесть была чиста.

– Ну-ка, проваливайте.

– Это ты проваливай, белый, а не то… – зарычал тот, что слева. В руках его блеснула опасная бритва. Тот, что стоял справа, вытащил охотничий нож. Еще один вынул цепь, а мальчуган лет восьми-девяти обнажил шило. Римо почувствовал, как Крис обмякла и потеряла сознание.

– Слушайте, парни, даю вам последний шанс. Я вас отпускаю.

– Можешь уносить отсюда свои белые ноги, а беленькую киску оставь черным братикам, которые лучше знают, что с ней сделать. Ей сильно понравится!

На лице говорившего сверкнула влажная белозубая улыбка. Но сверкала она недолго, превратившись в кровавую массу под ударом левой руки Римо. Справа взметнулся нож. Взметнулся вместе с человеком, его державшим. Цепь захлестнула шею хозяина. Остальные засуетились в панике и бросились кто куда. Чернокожий мальчишка, размахивающий шилом, обнаружил, что остался один, если не считать лежащих.

Он выругался и стал отважно ждать неминуемого конца.

– Что ты размахался этой штукой? – поинтересовался Римо, указывая на шило, зажатое в черном кулачке.

– Отвали, а то башку снесу!

Римо шагнул назад.

Парнишка изумленно заулыбался, но все же был полон подозрений. Один из оставшихся в живых старших товарищей набрался смелости и крикнул с другой стороны улицы:

– Сматывайся, Скитер!

– Пошел ты! Сам сматывайся! Я прищучил белого. Эй, ты, не двигайся, а не то заколю!

– Ладно, – согласился Римо.

– Бабки есть? Доллары?

– А ты не убьешь меня, если я отдам деньги?

– Давай сюда! – потребовал малолетний налетчик, протягивая руку.

Римо вытащил десятидолларовую бумажку.

– Давай все, что есть!

– Не дам, – сказал Римо.

– Щас получишь шило в брюхо!

Скитер замахнулся.

– Или бери десятку, или ничего не получишь.

– Ладно, давай, – сказал Скитер, взял деньги, спрятал в карман и побежал прочь.

– И совсем-то этот белый не крутой! – прокричал он, подбегая к попрятавшимся сообщникам. Тот, что постарше, незамедлительно ударил мальчишку по голове так, что Скитер отлетел в сторону и упал на мусорный бак. Второй схватил парня, а третий быстренько вытащил деньги у него из кармана.

Крис по-прежнему не приходила в себя. Римо подошел к парнишке и засунул ему в карман рубашки две двадцатки.

– Зря ты полез к этим типам с деньгами, – сказал Римо.

Скитер заморгал и поднялся, пошатываясь.

– Это мои братья, а тот, по-моему, мой папаня.

– Тогда извини, – сказал Римо.

– Белый засранец! Ненавижу вас! Всех перебью!

И парнишка безуспешно попытался стукнуть Римо, который легко увернулся и направился к Крис, оставив позади размахивающего руками Скитера.

Он поцеловал ее. Крис начинала приходить в себя.

– Они меня изнасиловали? – были ее первые слова.

– Никто к тебе и пальцем не прикоснулся, дорогая. Все в порядке.

– Они меня не тронули?

– Нет. Пошли, лапочка, нам надо позвонить в несколько мест, а номера телефонов здесь, в этой прекрасной картотеке, – сказал Римо и поцеловал ее в лоб.

Глава двенадцатая

Супруги президентов транспортных профсоюзов жили в мотелях на разных концах города. Им было сказано, что мужья будут крайне заняты до пятницы семнадцатого апреля. Звонить им по телефону – пожалуйста, но видеться пока нельзя, так как все переговоры и дела засекречены.