Дикая Охота - Афанасьев Роман Сергеевич - Страница 19

Дачный поселок спал глубоким зимним сном, одноэтажные домики, засыпанные снегом, выглядели мирными и опустевшими. На месте огородов виднелись белые поля нетронутого снега, из которых айсбергами торчали остовы парников. Ледяная пелена ложилась на стылую землю белыми волнами, превращая поля в подобие песчаных дюн, безмолвных, пустых.

Эта мертвенная неподвижность, эта тишина и пугала охотника больше всего. Кобылину, привыкшему к неумолкаемому городскому шуму, стало не по себе. Он давно уже не нервничал на охоте, повидал достаточно, чтобы перестать удивляться и дергаться при каждом подозрительном звуке. Но это белое безмолвие, дышащее лютым зимним холодом, действовало ему на нервы.

Алексей приноровился наконец к глубокому снегу, перестал обращать внимание на промокшие до колен джинсы и минут за пять добрался до конца основной дороги. Прямо перед охотником, в конце дороги, высился огромный коттедж из красного кирпича, с остроконечной крышей, с печными трубами, над которыми курился легкий дымок. Самое большое здание в поселке было надежно укрыто от окружающего мира высоким кирпичным же забором, в котором виднелись массивные железные ворота.

Кобылин оглянулся, приметив, что очутился на небольшом перекрестке. Прямо от его ног налево уходил съезд с главной дороги, ведущий к паре небольших домиков, скрытых за щуплыми деревянными заборчиками. Маленькая дорожка, уходящая направо, вела к еще одному дому – деревянному, двухэтажному творению советских дизайнеров, что прятался за чахлой рощицей яблонь, так и не набравших силу.

Охотник оглянулся. За ним, к самому выезду, тянулась взрыхленная полоса – его собственные следы. Впереди, до самых ворот особняка, тянулось снежное нетронутое полотно. За особняком виднелась заросшая кустарником вырубка, уходящая дальше в лес, следуя за линией высоковольтки.

Застыв, Кобылин снова огляделся, окинув внимательным взглядом оба съезда. Идти вперед не хотелось. Нетронутая снежная целина неприятно напоминала охотнику о минном поле. Черт его знает, что там может быть, подумал Алексей и тут же устыдился. Какое, к псам, минное поле в занюханном дачном поселке? Надо просто подойти и разобраться, что тут происходит.

И все же, делая шаг вперед, на перекресток, он невольно присел, пробуя ногой ноздреватый снег. Нащупав опору, перенес вес на переднюю ногу, потом шагнул снова, и еще раз, и еще…

Заметив краем глаза движение справа, Кобылин не раздумывая повернулся всем телом, вскидывая дробовик. И замер. Там, на дороге, ведущей к домику в яблонях, что-то шевельнулось.

В снегу, прямо на ровном месте, вспух сугроб. Ноздреватый снег подрагивал, трясся, сыпля снежинками, словно из него пыталось вылезти что-то размером с собаку. Алексей без трепета взял бугорок на прицел. Стрелять не стал – для дробовика слишком далеко, серебряная картечь уйдет в «молоко». Лишь бросил быстрый взгляд на дорожку, ведущую к дому, – нет ли новых целей.

Сугроб рванулся вперед и бодро покатился по заснеженной дорожке к охотнику, разбрасывая белые комья, оставляя за собой колею. Кобылин не дрогнул, лишь чуть опустил ствол, корректируя прицел. Сугроб катился к нему – не быстро, но уверенно, словно какая-то тварь ползла под снежным покровом. У Кобылина не было и тени сомнений в том, что теплого приветствия ожидать не стоит. Возможно, и был шанс, что неведомая штуковина просто хочет пообщаться, но припомнив труп в «жигуленке» Гриши, Кобылин решил, что этот шанс слишком мал.

Когда до странно подвижного сугроба остался десяток шагов, Алексей нажал на спуск. Выстрел дробовика раскатом грома разорвал звенящую тишину, нависшую над поселком. Серебряная картечь ударила в сугроб, выбив из него фонтан белого снега, и в тот же миг неведомая тварь рванулась вперед, ускоряя бег и увеличиваясь в размерах, как снежный ком, катящийся с горы.

Кобылин развернулся и прыгнул. Даже не передернул затвор дробовика, не вскрикнул – просто рванул с места и огромными прыжками помчался по заснеженной дороге к маленькому домику с остроконечной крышей, что больше напоминал сарай. Он уже ни о чем не думал и ничего не прикидывал – рвал во все лопатки прочь от неведомой твари, как подсказывал ему инстинкт.

Хватая ледяной воздух открытым ртом, Алекс прыгал с ноги на ногу, как спортсмен, готовящийся к прыжку в длину. Проваливался по колено в снег, спотыкался, но тут же наверстывал упущенное, даже и не думая оглядываться. Со спины тугой волной накатывал холод – страшный обжигающий холод, который Кобылин почувствовал в тот миг, когда сугроб рванулся ему навстречу. От него не было защиты, его нельзя было застрелить или зарезать, от него можно было только бежать. И он бежал.

За пару секунд Кобылин добрался до покосившегося забора из потемневших деревянных реек, за которым скрывался небольшой садик у дома, напоминавшего сарай. Не останавливаясь, охотник с разбега вломился в хлипкий забор, тот захрустел, поддался, и Алексей вместе с обломками реек рухнул в снег. Рванулся прыжком с места – к домику, до которого оставалось десяток шагов, не больше. Ему было нужно опередить эту тварь на десяток секунд. Всего десяток, не больше…

Домик, размером с однокомнатную квартиру хрущевки, был сложен из белых кирпичей, и у него имелось только одно окно – старое, с прогнившей рамой, с самыми обычными стеклами. Покосившееся деревянное крыльцо было засыпано снегом, до железной двери с навесным замком было не добраться, но туда Кобылин и не собирался.

Одним длинным прыжком он подскочил к окну и с размаху ткнул в него дробовиком. Осколки стекла брызнули во все стороны искрящимся фонтаном, один зацепил щеку, но Кобылин не обратил на это внимания, он шуровал дробовиком в оконном проеме как простой палкой, сметая торчащие осколки. Потом ухватился рукой за центральную рейку, уперся ногой в стену и рванул на себя. Гнилое дерево заскрежетало, поддалось и сломалось, выплеснув в лицо охотнику ворох трухи. Кобылин швырнул дробовик в черный проем, подскочил, хватаясь за деревянные края, и нырнул в окно, упав животом на узкий подоконник.

В спину ударила ледяная волна холода, забралась под куртку, резанула по разгоряченной спине. Кобылин, заорав, рванулся вперед, нырнул головой в темноту и рухнул на пол, опрокинув хлипкий деревянный стул.

Тотчас дом вздрогнул – что-то с мокрым шлепком ударило в его стену, тяжело и мощно, как океанская волна. Сразу стало темно – окно словно заткнули пробкой, и на Кобылина, возившегося в темноте на полу, посыпался снег.

Раскинув руки, Алекс нашарил ледяной дробовик, поднялся на ноги, чуть не опрокинул простой деревянный стол, и тут же в стену дома ударила вторая волна снега. В полутьме Алексей увидел, как из разбитого окна на пол комнаты потоком изливается мокрый снег. Не раздумывая, он схватил стол и притиснул его к окну, пытаясь хоть как-то заткнуть снежный фонтан. А потом, не дожидаясь следующего удара, рванулся в темноту, к входной двери.

Путаясь ногами в хламе, разбросанном по полу, натыкаясь на ведра и табуретки, Алексей с грохотом прорвался сквозь вязкую темноту и уткнулся лицом в брезентовое полотнище, свисавшее с потолка. Это подобие входа в палатку должно было спасать дачников от сквозняков из распахнутой летом двери, но сейчас оно лишь мешало охотнику, лихорадочно шарящему руками по сторонам.

Новый удар сотряс дом, и Кобылин услышал, как загрохотал деревянный стол, отброшенный в глубь комнаты потоком снега, ввалившимся в окно. Алексей шарахнулся в сторону и чуть не сбил лестницу – обычную садовую лестницу, прислоненную к голой кирпичной стене у самого входа в дом. Именно ее он и искал.

Вскинув руки, Кобылин ухватился за верхнюю перекладину, рывком подтянулся и в мгновенье ока взлетел на чердак. Здесь было намного светлее – крыша оказалась дырявой и сквозь прорехи в листах рубероида, наброшенных на деревянные ребра крыши, лился дневной свет. Тяжело дыша, Алексей перебрался через баррикаду из старых стульев и деревянных ящиков, расшвырял ногами сноп мокрого и подгнившего сена и, перемахнув через барьер из туго набитых мешков, оказался у дальней стены чердака.