Ярость небес - Мэрфи Уоррен - Страница 6

Спустя двадцать лет, после множества смертоубийственных операций, рабочие отношения Римо и Смита стали, однако, понемногу налаживаться.

И сейчас Римо с легким недоумением наблюдал за тем, как Смит наполнил бумажный стакан густой пеной из аэрозольного баллончика. Явно не крем для бритья. Нет характерного медицинского запаха, вместо него — легкий аромат лимона.

— Значит, бесплатный образец? — чтобы поддержать разговор, подмигнул Римо.

Кивнув, Смит поднес бумажный стакан к губам. Его тощий кадык не шевельнулся, как обычно, когда Смит что-то глотал. Смит запрокинул голову; вид у шефа был неважнецкий. Может, подумал Римо, врачи прописали ему какой-нибудь взбитый кефир?

— Может, вам печенья принести? — спросил он.

Голова Смита медленно опустилась в прежнее положение, и он оторвал от губ бумажный стаканчик. Лицо его своим выражением напоминало уже не перезрелый, а недозрелый лимон.

— Очевидно, я делал что-то не так, — с усилием выдавил он, смахивая с губ и кончика носа остатки пены.

— А вы, — предложил Римо бархатным голосом, — попробуйте в следующий раз опрокинуть его прямо в рот.

По ставшему серьезным лицу начальника видно было, что он обдумывает совет Римо. Римо же, разумеется, шутил, поэтому аж подался вперед, дабы в деталях увидеть следующий шаг Смита.

Однако вместо того, чтобы опорожнить стакан прямо в рот, Смит выдавил немного белой пены на кончик пальца и сосредоточенно облизал его. Затем повторил процедуру.

— Весьма неудобно, — отметил он.

— А вы языком, — продолжал советовать Римо.

К его немалому удивлению, Смит последовал этому совету. Он попытался вылизать стакан до дна — при этом большая часть пены оказалась на носу и в уголках рта. Римо решил пока не говорить ему об этом.

Завершив манипуляции, Смит завинтил баллончик и сунул его обратно в ящик стола. Задумчиво осмотрев бумажный стакан, он медленным движением отправил его в зеленую пластиковую корзину для бумаг — случайно Римо узнал, что сей предмет Смит приобрел на распродаже в разорившейся частной школе. Аукцион, на котором Смит приобрел корзину, продолжался три часа; сэкономил он ровно сорок семь центов.

Лицо Смита вновь стало сосредоточенным, правда, вид несколько портили хлопья белой пены.

— И давно вы полюбили взбитые сливки? — поинтересовался Римо.

— Я их терпеть не могу, — отозвался Смит. — Это новое желудочное средство.

— В аэрозольной упаковке?

— Именно. Говорят, что в таком виде его легче принимать. Мне так, однако, не кажется.

— А я готов спорить, что вы через неделю закажете еще.

— Может быть, мы вернемся к нашим делам, Римо?

— Так я и говорю — объяснитесь с Чиуном. Слон-то его.

— Все равно понадобится ваша помощь. Мне иногда кажется, что Мастер Синанджу не совсем понимает меня. Он слушает, отвечает, но через десять минут забывает все, о чем я говорил с ним...

— Смитти, Чиун понимает гораздо больше, чем вы думаете. И если делает вид, что чего-то не понимает, значит, просто не хочет понять. Слона своего он любит. Уж я-то знаю наверняка. Потому как меня он натаскал ходить за ним, как за малым ребенком. Объявите ему, что придется от него избавиться, и я гарантирую, что Чиун “не поймет” ни слова из сказанного вами.

— Но я вынужден буду сделать это!

— Вот и поговорите. Я вам, во всяком случае, не собираюсь препятствовать.

— Но я бы хотел, чтобы вы меня поддержали. Помогли мне, так сказать, достучаться до него.

Римо вздохнул:

— В принципе, я бы должен сказать “нет и нет”, но так как мне мало улыбается перспектива всю жизнь чистить стойло Рэмбо, думаю, все же стоит попробовать. Чиун все равно уже не будет злиться на меня больше, чем сейчас. Так что...

— Ну и прекрасно, — Смит нажал кнопку селектора, вызывая секретаря.

— Только ничего у нас с вами не выйдет, Смитти.

Мастер Синанджу прибыл по вызову Смита через несколько минут. Сделав вид, что не замечает Римо, он низко склонился перед начальником.

— Тысяча пожеланий добрейшего утра, о Император, — забубнил его дребезжащий голос. — Ваша прислужница сообщила мне, что вы нуждались в моем присутствии — и сандалии сами быстрее ветра понесли меня в ваш тронный зал.

— Э-э... благодарю вас, Мастер Чиун. — От цветистых оборотов речи корейца Смит всегда несколько терялся.

Чиун еще ниже поклонился “обожаемому Императору”.

Смит кашлянул, прочищая горло. Затем кашлянул еще раз.

Чиун вопросительно склонил голову набок.

— У меня к вам... м-м... повеление, — заявил наконец Смит, глядя в стол.

Пальцы его нервно теребили карандаш “Фабер-Кастелл”.

— Повеление? — изумился Чиун.

В первый раз на его памяти обожаемый Император воспользовался приличествующей ему королевской терминологией. Хотя Чиун в принципе знал, что Смит все же не правит Америкой, он понимал в то же время, что по своему могуществу Смит уступает только президенту страны. Работодателями же предков Чиуна на протяжении веков были исключительно отпрыски августейших фамилий, так что Смит явно был особой коронованной.

— Каково же ваше повеление? — дрожащим от восторга голосом вопросил Чиун. — Лишь обозначьте его — и я помчусь выполнять свой долг, о Император!

Смит беспомощно взглянул на Римо.

Ободряюще кивнув, Римо вцепился в диванные подушки.

Сейчас начнется, подумал он, подавляя желание залечь на пол.

— Я хотел бы... то есть я бы вас попросил... Одним словом, ваш слон создает нам массу проблем с безопасностью.

Внезапно Чиун хлопнул в ладоши так громко, что Смит подпрыгнул за своим письменным столом. Римо, оправившись от неожиданности, принялся бочком подбираться к двери.

— Умоляю, больше ни слова! — возопил Мастер Синанджу.

Римо удивило полное отсутствие гнева в его голосе. Взявшись за ручку двери, он, однако, решил не спешить ее открывать.

— Но... — начал Смит.

— Я рассчитывал, что это произойдет чуть позже, — размахивал меж тем руками Чиун, — но пусть же это случится сейчас! Соблаговолите взглянуть в окно вашего дворца, о всемилостивейший Император!

Привстав, Смит нерешительно выглянул в просторное окно, выходившее на пролив Лонг-Айленд. У загородки пасся Рэмбо, весело помахивая хоботом.

— Там... ваш слон, — неуверенно предположил Смит.

— Нет же, Император, это не мой слон, — поправил Чиун, сияя от радости.

— Ну уж точно не мой, — быстро вставил Римо.

— Да уж, конечно, — сварливо пробурчал Чиун. И тут же снова сменил тон на елейный: — Это слон великого Императора Смита! И пусть он делает с ним, что пожелает душа его!

— Что пожелает моя душа? — переспросил Смит.

— О да! Неужели думаете вы, что я заставлял своего нерадивого ученика многие недели обучать этого слона лишь ради собственного удовольствия? Нет же, ибо я, Мастер Синанджу, обязан отправиться в любой уголок земли по первому слову моего Императора! И как бы ни любил я животных, я не могу позволить себе быть ими связанным! Но я знал, что делаю, когда спасал это несчастное существо из лап жестоких вьетнамцев. Я знал, что вы любите животных еще больше, чем я. Примите же сей дар в знак моей признательности за то, что скромные услуги мои столь долгие годы ценимы вами!

— Вы... любите животных, Смитти?! — Римо не верил своим ушам.

— У меня была ручная черепаха, — ответил Смит деревянным голосом. — В раннем детстве. Она умерла.

— Каковая потеря до сих пор удручает вас! — Чиун сочувственно всплеснул руками. — Но теперь вас ожидают многие годы удовольствий и радости — я же, неизменно ценящий ваше внимание, не смею больше им злоупотреблять.

Не произнеся более ни слова, Мастер Синанджу торжественно выплыл из дверей. Проплывая мимо Римо, он одарил его многозначительным взглядом. Что-то в этом взгляде Римо не понравилось и потому, как только за Чиуном закрылась дверь, он тоже решительно взялся за ручку. И тут же обнаружил, что попал в ловушку: Чиун держал дверь закрытой с той стороны. Старик знал, что именно Смит собирается сказать сразу после его ухода Римо. Может быть, он понял это еще раньше, чем сам Смит. И он не ошибся.