Солнечные дети тёмной планеты - Лавров Владимир - Страница 53

Пришедший вождь объявил, разумеется, пир. Но в первую очередь нас интересовали сухая одежда и горячая ванна, в любой последовательности. Выглядели мы ужасно, а пахло от нас ещё хуже. И горячая вода, и одежда были нам обещаны тут же и с избытком. Когда вождь услышал, как капитан приказывает сгрузить на берег две тонны железной руды и две сотни килограмм железных изделий, то запрыгал, как ребёнок. После этого улыбки встречающих, и без того радостные, стали просто невероятно широкими.

Когда мы проходили мимо вождя, тот намётанным взглядом углядел на моей меховой куртки обширные следы крови и остановил капитана:

— Мальчишка ранен?

— Нет, это он хищного ящера завалил, вот его кровью и облило, не было возможности отмыться.

— Ящера — забрину? — удивился вождь.

«Забринами» называют небольших хищных ящеров, размером они примерно по грудь человеку. Они быстро бегают на задних лапах, опираясь на хвост, и нападают большими стаями. Передние лапы у них намного короче задних, но вооружены острыми когтями. Очень опасное животное, особенно зимой, когда они голодают. Стая забрину может завалить даже взрослого мужчину, если тот вовремя не влезет на дерево. Но для внимательного человека — даже ребёнка — забрину не очень опасны, с дерева их можно перестрелять из самострела сколько хочешь. Да и на открытом пространстве, если найти, чем прикрыть спину, от них не так уж и трудно отбиться. Даже ножом, надо только лишить их возможности нападать со всех сторон. Волки опаснее.

— Нет, ящера — морана.

По установившейся тишине и устремлённым на меня взглядам я понял, что умение бороться с хищными ящерами забыто и здесь, и что рассказывать мне сегодня придётся много и долго. Капитан подтолкнул меня под спину, и мы пошли отмокать в горячих ваннах.

На вечернем пиру про меня — к большой моей радости — почти забыли. Говорили в основном взрослые. В первую очередь северян интересовали новости про общее положение и про родственников в других пещерах. Эта пещера жила без новостей очень долго. Разговоры затянулись почти до вечера. Выяснилось, что в Маланире было совсем плохо с металлом. Не только наконечники для стрел, но зачастую и топоры здесь приходилось делать из камня. Наша новость о том, что корабли с континента больше не будут приходить из-за Сгустков Тьмы, вызвала длительное обсуждение. Сгустки Тьмы и здесь стали известным бедствием. Зато жители Маланиры смогли рассказать нам нечто интересное про нашествие рыжих волков. Оказывается, рыжие волки жили здесь издавна, их считали не очень опасным хищником. Но этим летом по неизвестной причине поголовье тигров резко увеличилось, они начали охотиться на рыжих волков, и весьма успешно. Так получилось, что тигры выгнали рыжих волков на юг.

Сухопутных головногов здесь тоже видели. Местные утверждали, что это обычные морские головоноги, которых неведомые чудовища выдавили на сушу, говорили, что головоноги сильно проредили поголовье крупных хищных ящеров. Они даже предположили, что это именно благодаря снижению количества хищных ящеров смогли расплодиться тигры, которые теперь нападают на ящеров. Раньше было наоборот.

Наши моряки тут же вспомнили сцену на севере, и разговор ушел на новый круг, на обсуждение изменений в природе и хозяйстве. К счастью, его течение обогнуло меня. Ближе к полуночи вождь сообразил, что мы не успели обсудить и половины тем, и объявил продолжение праздника на завтра.

Весь вечер дети, которым было положено прислуживать гостям и ведущим людям племени, скапливались в нашем конце стола — там, где сидели мы с Паркой и Иргамом. Вождю пришлось несколько раз прикрикнуть, чтобы они не забывали о своём деле. Дети пытались задавать вопросы, мы честно пытались отвечать, но приходилось каждый раз замолкать, чтобы послушать более интересные беседы взрослых. Потом я устал и положил голову на стол. Очнулся я на следующий день в своей постели, под меховым одеялом. Дядьки смеялись и говорили, что мы уснули прямо за столом.

С утра к нам явилась целая делегация ровесников, приглашать нас кататься на оленях. Оказывается, ночью выпал снег, и такой глубокий, что катание на собаках и оленях стало возможным. Мы с радостью согласились. Увидев, что водящими всех трёх наших нарт оказались девчонки, мы ничуть не удивились.

Катание на оленях и собаках оказалось делом забавным, но слишком уж рискованным. Мы не умели вовремя отклоняться в нужную сторону, и потому постоянно оказывались в снегу. Местные только со смеху покатывались, глядя на то, как мы соскребаем снег с лиц и вытряхиваем из капюшонов. Мы тоже смеялись. Они сами каким-то чудом ухитрялись удерживаться, даже стоя на упряжках (мы сидели в грузовом отделении).

У нас тоже выпадает снег, мы умеем бегать на лыжах и кататься на коньках. Но по снегу мы ничего не возим, в крайнем случае для перевозки тяжестей в сани запрягают быков. Торговые караваны зимой не ходят. Поэтому я никак не ожидал, что упряжки окажутся настолько быстроходным транспортом. У нас зимой иногда катаются на собаках, но это больше забава для детей. В упряжку запрягают не более двух собак, а в сани сажают кучу малышни. Собаки едут медленно, еле-еле. Здесь же в упряжку запрягали сразу восьмёрку, а то и дюжину крупных зверюг. Они повизгивали от нетерпения, пока их запрягали, а по команде брали с места так, что можно было вывалиться, если не держаться изо всех сил. Двигались они почти с полной скоростью, на которую способны собаки. После этого катания я понял, что чувствует волк, который бежит на полной скорости. Упоительное чувство, когда земля (точнее, снег) пролетает под тобой на огромной скорости.

Через два часа катания хозяева смилостивились и отвезли нас показывать другую забаву — ловлю оленят. Смысл забавы заключался в том, чтобы накинуть кожаную петлю на рога необученного оленя и удерживать его до тех пор, пока он не смирится. Я попытался кинуть петлю, у меня она улетела на три метра. Парка кинул на четыре метра, Иргам — на пять.

Когда Мика — водящая моей упряжки — кинула петлю на добрые двадцать метров и попала точно на рога нужного оленя, мы дружно открыли рты. Олень принялся упираться и прыгать. Остальное стадо начало рыть копытами снег, твёрдо намереваясь насадить нас на рога. Тут в дело вступили огромные собаки, что сопровождали нашу группу. Среди них был даже один ручной тигр. Они моментально заставили оленей передумать и отойти подальше. Мика дала мне верёвку, на другом конце которой ярился оленёнок. Не подозревая ничего плохого, я взял её двумя руками. В следующую секунду я оказался на снегу, лицом вниз. Небольшой на вид олень оказался на диво сильной скотиной, он тащил меня и не собирался останавливаться. Сразу трое маланирцев рухнули на меня и на ремень.

Смеющаяся Мика пояснила:

— Нельзя держать просто с силой, жёстко. Олень сильнее. Надо притягивать к себе, когда он ослабляет натяжение, и отпускать, когда он дёргает. Мягкое и податливое сильнее жёсткого и твёрдого, вас этому Главный Ведун не учил?

— Нет, — удивился я и попробовал держать ремень так, как посоветовала Мика. На этот раз меня страховали двое мальчишек. Кое-что начало получаться. Кожаную верёвку у меня забрала Рина — девочка, которая вела нарты Парки. Удивительно, но она удерживала верёвку без особых усилий. Потом она передала её Парке. Парке, напрягаясь изо всех сил, удалось удержать оленя и не упасть. Иргаму поначалу удавалось держать оленя, но потом он ошибся и оказался на снегу. Все смеялись, и Иргам в первую очередь.

Потом мы вернулись в Малу. Я подумал идти в нашу пещеру, но Мика сразу предупредила, что для детей обещали накрыть стол с обедом в общей пещере. Я удивился и подумал, что это розыгрыш, но когда пришел в пещеру собраний, то обнаружил накрытые столы и всю компанию детей, причём в увеличенном составе. Еду подавали взрослые женщины, заботливо раскладывали и следили, чтобы всем досталось вкусненькое. Мы сидели и пировали, как взрослые. Поначалу я не мог поверить своим глазам. У нас детей, пойманных на безделии, либо заставили бы работать, либо послали бы делать уроки. Здесь же детей любили баловать, а правильным образом жизни считалось обретение ловкости. Кто поборолся или побегал в этот день, тот и заслужил обед.