Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Танк на Медвежьем болоте - Сахарнов Святослав Владимирович - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

— Богатая коллекция, — задумчиво проговорил Виктор Петрович. — Немного я видел музеев, но ваш действительно хорош…

Он не сказал, что порадовало его: карта! Карта, которую ребята не перерисовали из книг, а сами составили по рассказам очевидцев. Такую карту он видел впервые.

— Много вы всего насобирали! Прямо Военно-артиллерийский музей. Где это вы все находите?

— Да уж находим… — неопределенно ответил Андрей и снова замолчал.

— Секрет, что ли?

Но ребята уже сделали вид, что им совершенно необходимо что-то разобрать в ящике, где хранились запасные, не вошедшие в экспозицию вещи, уткнулись в него, и разговор погас.

Весь этот день Виктор Петрович бродил по деревне. Был он человеком любознательным, беседовал с жителями, то и дело записывая что-то в записной книжке. Никакого определенного плана у него не было, но так он поступал всегда, потому что по небольшому журналистскому своему опыту уже знал: неожиданно из этих, вроде бы случайных, набросков родится потом нечто нужное, а порой и совершенно удивительное. Нину он так и не увидел, отчего сделал вывод, что раздобыть краску в августе, в деревне, когда на носу у председателя и колхозников уборка — дело труднейшее.

Вечером он вернулся в кабинет и уже собрался было ложиться (жаль, книги — читать на ночь — с собой не захватил!), как вдруг снова вспомнил карту и принялся расхаживать вдоль окна, раздумывая: а не написать ли, вместо самолета, заметку про музей?

Ночь, звездная ночь стояла над Старым Бором. Лениво перемигивались Большая и Малая Медведицы, зеленым огнем пылала Вега, мрачно и даже как-то красновато светил прячущийся у горизонта Арктур. Медленно, почти незаметно для глаза, поднимались созвездия с востока и так же медленно опускались те, что уже расположились на западе. Изредка разбивая это неторопливое движение, стремительно прокатывались над поселком юркие спутники. Они летели наискосок на северо-восток, занятые своими важными делами и не обращая внимания на то, что делается на земле. А напрасно! Уж кому-кому, а им, пролетающим над Старым Бором, наверняка в этот ранний ночной, или можно так сказать — поздний вечерний час, бросились бы в глаза две темные фигуры, которые, выйдя из домов в противоположных концах поселка, сошлись около здания школы и крадучись направились теперь вдоль школьной стены.

Миновав высокие окна спортзала и закрытое ставней окно каморки, где школьная сторожиха хранила ценные, по ее мнению, вещи — метлы, совки, ветошь и стиральный порошок «Лотос», — тени и вовсе пригнулись к земле и, подойдя под единственное освещенное окно, за которым был виден расхаживающий по комнате Виктор Петрович, сблизили головы — они, очевидно, совещались.

«Ведь надо же, какой удивительный музей, — продолжал рассуждать сам с собой Виктор Петрович, меряя шагами директорский кабинет, — и ребята какие занятные. А Нина… Нет, просто замечательно, что я приехал сюда. Что значит неделей раньше, неделей позже оказаться на Черном море? Наплевать, купаться можно до октября! Впереди у меня целая вечность… А тут…» — И он снова погрузился в раздумья по поводу так поразившей его карты.

Но тут размышления прервал осторожный стук. Стучали в окно. Виктор Петрович вздрогнул и, приблизя к стеклу лицо, начал всматриваться в непроницаемую темень. И тогда откуда-то снизу, словно всплывая из черной воды, появилась и остановилась, глядя на него провалившимися глазами, белая человеческая физиономия. Виктор Петрович вздрогнул еще раз, отпрянул и только тогда, поняв, что физиономия принадлежит мальчишке, и глаза у того обыкновенные, только встревоженные, облегченно вздохнул.

— Ну, что стряслось? — спросил он, распахнув окно.

Рядом с первой появилась вторая физиономия.

— Это мы, — сказал Колька и замолчал.

— Так, так, — развеселился Виктор Петрович. — Это все, что вы можете сказать? Ради этого вы решили навестить меня ночью?

— Нет, — сказал Андрей и понизил голос. — Утром вставайте рано, часов в шесть. Ладно? Мы вас поведем в одно место, в лес.

— Это зачем же? Грибы, черника? Ловить змей?

— Секрет. Пойдете?

— Придется идти.

Мальчишечьи головы стали опускаться, исчезли, под окном возникли две плохо различимые фигуры, но и они тут же пропали, растворились в чернильной тьме.

5

Медленно, не торопясь вяжет свои петли Ужовка, появляется в глухих непролазных болотах, что раскинулись на север и на восток от Старого Бора, едва приметная, похожая на цепь зеленоватых луж, выбирается из них, подходит к поселку, собирается у земляной, насыпанной в прошлые годы плотины, на которой стояла еще до войны старая мельница, переливается, ровно шумя, щелкая пузырями, через плотину и дальше, петляя, как заяц, продолжает свое движение, чтобы где-то на юге влиться в могучую реку, о которой великий писатель Гоголь совершенно справедливо сказал, что редкая птица долетит до ее середины.

Там, где речка делает первую петлю, пересекает ее грунтовая дорога, по которой приехал в Староборье Виктор Петрович, и именно сюда ранним утром направил он свои шаги. За его спиной слышалось постукивание жестяных колокольчиков — они болтались на шеях у коров, коров выгоняли в стадо, — и слышались вскрики тракторов, которых заводили, с помощью часто, как пулеметы, стреляющих пускачей, колхозные трактористы.

Дойдя до моста, Виктор Петрович увидел впереди на берегу две маленьких фигурки — его поджидали Андрей и Коля.

— Больше никого не будет? — с надеждой спросил Виктор Петрович.

Ребята промолчали.

Через мост вошли в лес. Сперва — мелкие, редкие зеленые, коричневые сосенки, по краям тропинки — лиловые, пахнущие сладко и сонно свечи иван-чая, сухая, не набравшая еще силы, придавленная к самому песку брусника. На взлобках светло-зеленый с редкими красными брызгами ягод земляничник. Потом сосенки подтянулись, стали повыше, сплотились, прокричала первая птица, косые утренние тени перемешались — пошел настоящий бор.

Виктор Петрович шагал последним и, когда в кустах наперерез ребятам метнулся какой-то серый большой зверь, испугался, открыл было рот, но не крикнул: из кустов следом за рослой, волчьего вида овчаркой вышла девочка, и Виктор Петрович, по тому, как обрадовались мальчишки, понял, что это должно быть и есть Таня Артюхова.

— Акбар! — позвала она. Овчарка метнулась с тропинки назад в кусты и появилась уже позади Виктора Петровича.

— Скажи «здравствуйте», пролай два раза! — приказала Таня, и Акбар, вздрагивая волчьей головой, поспешно пролаял дважды.

— А четыре? — крикнул Андрей, Таня сказала что-то псу, и тот гавкнул четыре раза.

— О, да он у тебя умный! — весело сказал Виктор Петрович, — Умеет считать?

— Сколько будет корень квадратный из девяти, Акбар? — спросил Андрей. Таня посмотрела на овчарку, и та весело пролаяла.

— Три! Ну, это, ребята, феноменально! — удивился Виктор Петрович, а Коля откуда-то сбоку из кустов сказал:

— Она так всем головы морочит!

— Заслужите, расскажу секрет, — пообещала Таня. — А вообще Акбар умнее вас, троечников.

Дальше шли молча, место становилось все ниже, песок сменился мхом и суглинком, земля сделалась влажной, теперь каждый след на ней наполнялся водой. Под каблуком чавкнул и утонул старый почерневший корень. Тропинка делалась все незаметнее, то пропадала, то появлялась вновь и наконец, исчезла вовсе: они стояли перед залитой белым утренним туманом, уходящей среди кочек в глубину болота лужей.

— И что дальше? — спросил Виктор Петрович. — Неужели вброд?

— Ясное дело.

Андрей и Коля стянули джинсы, Таня подоткнула платье. «Эх, была не была!» — подумал Виктор Петрович и тоже разделся до трусов и майки.