В руках врага - Вебер Дэвид Марк - Страница 39

– Гражданка коммандер, что нам известно о находящихся в названных секторах неприятельских силах?

– Их не так много, как мне бы хотелось, – отозвалась Форейкер.

Золотоволосая гражданка коммандер имела репутацию превосходного тактика. Коллеги считали ее чуть ли не ведьмой, а предыдущий комиссар дал ей великолепную характеристику. К счастью для Форейкер, донесение гражданина комиссара Журдена включало и упоминание о том, что, увлекшись, она частенько допускает в своей речи старорежимные обороты: он рекомендовал не рассматривать это как доказательство контрреволюционных воззрений. Учитывая ее квалификацию, Хонекер, как и Журден, был склонен прощать ей некоторые словесные вольности. Ему импонировало, что она никогда не уклонялась от прямого и полного ответа, что, к сожалению, в последнее время было для Народного Флота редкостью. В глубине души Хонекер понимал причину, породившую столь прискорбное явление, однако предпочитал не вдаваться в размышления на эту тему.

– Мы располагаем лишь неполной информацией, – продолжила Форейкер. – Можно предположить, что монти на Мике имеют пару дивизионов кораблей стены, усиленных кораблями с Грейсона и Каски. Именно такие силы отбили у нас систему, и, по моему мнению, пока у нас нет свидетельств обратного, разумно считать, что они еще там.

– Согласен, – сказал Хонекер, на сей раз твердо. – А как насчет Адлера?

– Мы считаем, сэр, – ответила Форейкер, – что там обстановка несколько получше. – Помешкав, она вывела на экран имеющиеся данные и, сверившись с ними, продолжила. – Скорее всего, их пикет у Адлера состоит из крейсерской эскадры да пары-тройки дивизионов эсминцев. Конечно, они могли послать туда подкрепление, но, учитывая что мы не тревожили этот сектор уже полгода, оно не будет слишком большим. У них тоже ощущается нехватка боевых кораблей, гражданин комиссар. Чтобы подготовиться к очередному наступлению, им приходится перебрасывать оперативные единицы из более спокойных секторов.

– А это наводит на мысль о том, что данная операция важнее, нежели можно предположить, исходя из ее масштаба, – подхватил Турвиль, размахивая сигарой, словно тлеющим жезлом. – Как я уже говорил, господин комиссар, ублюдки до крайности обнаглели. Мы не контратаковали их, и они вообразили, будто мы уже никогда ни на что подобное не решимся. Если мы наградим их парой хороших оплеух и лишим самоуверенности, им придется усилить здешний пикет. А это отвлечет по меньшей мере легкие корабли от нападения на Барнетт или другие ключевые пункты.

– Цель нашего задания мне ясна, гражданин контр-адмирал, – сурово сказал Хонекер.

Турвиль, однако, лишь усмехнулся, и народный комиссар мысленно вздохнул. В штабной комнате все прекрасно знали, что именно он является первым лицом в эскадре, и по одному его слову может «исчезнуть» любой из офицеров, включая самого Турвиля. Тогда почему же он чувствует себя вожатым, осаждаемым оравой непослушных десятилетних скаутов? Так быть не должно!

– Ладно, – буркнул он, помолчав. – Как я понимаю, гражданин контр-адмирал, вы согласны с гражданкой коммандером Форейкер.

– Конечно, согласен, – добродушно отозвался Турвиль. – Задумка у Шэннон правильная: совершить облет, разузнать, как дела на Адлере, прежде чем они пронюхают что мы у них под носом, и навести шороху, чтобы монти переполошились и усилили свои пикеты.

– Когда мы можем покинуть Барнетт? – спросил Хонекер.

– Через шесть часов, – ответил за командира эскадры Богданович. – Погрузка боеприпасов и запчастей уже завершается, и эти шесть часов отведены по графику на загрузку реакторной массы. Однако, судя по сообщениям Главного штаба, нам придется подождать с отбытием еще несколько дней. Нас не отпустят до прибытия сюда Шестьдесят второй эскадры, а оно ожидается в течение следующих девяноста шести часов.

– Стало быть, – заметил Хонекер, – у нас есть время разработать план на случай возникновения непредвиденных обстоятельств.

– Да, – согласился Турвиль. – Если не возражаете, я хотел бы заняться этим сразу после обеда.

– Не возражаю, – ответил Хонекер, на сей раз безо всякой задней мысли.

Несмотря на свою демонстративную воинственность, Турвиль отличался чрезвычайной дотошностью в планировании и никогда не лез на рожон, не просчитав все возможные последствия. Именно по этой причине Хонекер мирился с его ураганным стилем командования.

Приметив, что Богданович неожиданно дернулся, народный комиссар поднял бровь. Менее искушенному человеку, чем он, пришло бы в голову (кстати, совершенно справедливо), что Форейкер только что пнула под столом начальника штаба по ноге.

– Я хотел бы затронуть еще один вопрос, господин контр-адмирал, – заговорил Богданович. – Дело в том, что я… то есть мы с гражданкой коммандером Форейкер подумали: нельзя ли убедить Главный штаб передать нам несколько новых ракетных подвесок…

Повисла тишина, и Богданович, боясь, как бы его не перебили, зачастил:

– Дело в том, гражданин контр-адмирал, что к настоящему времени монти наверняка знают о том, что мы, наконец, приняли на вооружение эти устройства. Они уже применялись в окрестностях звезды Тревора, и, как нам известно, Главный штаб планирует использовать их при отражении атаки на Барнетт. Но относительно наличия нового оружия в нашем секторе они могут быть не в курсе, и тогда нам удастся преподнести им неприятный сюрприз. Фактор внезапности может оказаться решающим. Напомню, гражданин адмирал, что нам переданы «Ярновский» и «Симмонс», каждый из которых способен принять на борт до семидесяти подвесок. При этом на борту останется еще уйма места для иных наших надобностей.

Турвиль хмыкнул, пожевал сигару и покосился на Хонекера.

– Что скажете, гражданин комиссар?

– Не знаю, – пробормотал Хонекер, пощипывая нижнюю губу и задумчиво морща нос.

В том, что применение нового оружия может принести пользу, Богданович и Форейкер не ошибались, однако комиссар понимал, что, поддержав их просьбу, он разделит с ними ответственность за возможные нежелательные последствия. С другой стороны, Ле Пик с Тейсманом могут заблокировать это предложение, а если нет, то в ответе за все будут уже они.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Я поддержу вашу просьбу, но вы постарайтесь обосновать ее как можно более убедительно.

– Что-что, а уж это мы сумеем, – с широкой улыбкой заверил его Турвиль, после чего обернулся к Форейкер. – Прекрасно, Шэннон. Считай, что подвески ты уже получила. Быстренько набросай мне план их оптимального использования.

– Есть, сэр, – ответила Шэннон и сосредоточилась на выводе на экран свежих данных.

Глядя на ее отрешенное лицо, Хонекер закусил губу, подавив непроизвольное желание поправить ее оговорку. Он видел Шэннон за работой достаточно часто, чтобы понять: использование ею старорежимных обращений говорит лишь о полной, не оставляющей места для других соображений поглощенности стоящей перед ней задачей

– Прежде всего, – сказала Форейкер через некоторое время, – мы должны иметь в виду, что, несмотря на новые поставки, технически монти по-прежнему оснащены лучше нас. С другой стороны, Адлер и Мика находятся в их руках недолго, и они едва ли успели развернуть свою обычную сеть сенсорных платформ. Как показал ход операции у Звезды Тревора, их Шестому флоту таких платформ явно недостает. Во всяком случае, наша флотская разведка интерпретирует активное использование ими легких крейсеров и эсминцев для пикетирования и патрулирования именно так. По-моему, не без оснований. При нехватке сенсорных платформ поневоле приходится затыкать бреши кораблями. И я могла бы, без особого риска, побиться об заклад, что если помянутых платформ им не хватает даже у Звезды Тревора, то в нашем, менее важном секторе их еще меньше. Разумеется, рано или поздно они найдут способ восполнить имеющийся дефицит, но пока этот вопрос не решен, у нас имеются определенные возможности.

Все остальные участники совещания подались вперед, внимательно слушая Форейкер и делая пометки в своих электронных планшетах. Все, включая Эверарда Хонекера, хотя он и чувствовал, что эскадра в очередной раз ускользает из-под его контроля. В конце концов, комиссар мирился с замашками Турвиля и защищал его от обвинений в создании «культа личности» потому, что, каковы бы ни были персональные недостатки гражданина контр-адмирала, он являлся истинным бойцом. Народный Флот накопил горький опыт отчаянных – и проигранных! – оборонительных боев, и лишь немногие, в том числе и Турвиль, постоянно искали возможность атаковать. Неудивительно, что ему так хотелось заполучить в свой штаб Форейкер: по крайней мере в одном они сходились полностью. В то время как большинство военных считало техническое отставание от монти роковым недостатком Народного Флота, Турвиль и Форейкер видели в нем вызов, которому надлежит дать достойный ответ. Их обоих заботило не то, как им защититься от неприятеля, а то, как можно нанести ему максимальный урон. Этим людям Хонекер готов был простить все, кроме прямой измены.