Тяжелый рок - Мэрфи Уоррен - Страница 10

Они должны стать одной рукой, одной спиной, одним телом. И сундуки должны плыть словно лебеди по золотистой глади озера. И первым – вон тот, зеленый.

И в то утро все сундуки, один за другим, проследовали в номер Мастера Синанджу. Зеленый – во главе.

Когда все сундуки были аккуратно расставлены в номере, причем зеленый стоял поодаль, возле окна, Мастер Синанджу со всеми попрощался. А когда они не пожелали расставаться с такой выдающейся личностью, настаивая на том, чтобы «некто» рассказал о себе, он замолчал. Но произошла странная вещь. Золотистые полы кимоно слегка шелохнулись, и все до одного поклонники оказались за дверью. У последнего на щеке красовался впечатляющий след от удара.

– Он наверняка кто-то! – взвизгнула какая-то девица. – Только кто-то может такое. Я должна поиметь его. Он – мой. Я хочу его!

Чиун открыл зеленый сундук. Римо знал, что в нем – специальный телевизор, который не просто показывал один канал, но одновременно записывал два других, потому что, как часто повторял Чиун, «все хорошие передачи почему-то всегда идут одновременно». Под «хорошими передачами» подразумевались «мыльные оперы».

Другой отличительной особенностью этого телевизора было то, что все надписи и эмблемы фирмы «Сони» были стерты, оторваны или замазаны краской, и вместо них красовалось «Сделано в Корее». Чиун отказывался от всего японского из-за недавнего, как он объяснял, предательства японцами Дома Синанджу. Сверившись с хронологической таблицей правления японских императоров, Римо пришел к выводу, что этот «недавний» инцидент произошел в 1282 году нашей эры.

По словам Чиуна, японский император, прослышав о мудрости и чудесах Синанджу, послал к тогдашнему Мастеру эмиссара с просьбой помочь в одном трудном деле. Мастер не предполагал, с каким коварством и вероломством он имеет дело, пока не заметил, что его обокрали. Шпионы императора следили за его действиями, перенимая его приемы, и похитили у Синанджу искусство ниндзя, или бесшумного ночного нападения.

– Значит, они заплатили ему за услуги и переняли какие-то приемы? – уточнил Римо.

– Они украли то, что долговечнее рубинов, – отвечал Чиун. – Они похитили мудрость – ту самую, что я пытаюсь передать тебе и к которой ты относишься с пренебрежением.

– С чего ты взял, папочка?

– Ты не сознаешь степени вероломства японцев. Хорошо, что они не добрались до этого телевизора, а то бы скопировали и его. Японцам доверять нельзя.

– Да уж, конечно. Если бы корейцы не проявили бдительность, японцы передрали бы всю великую корейскую электронную технологию.

Когда по телевизору начался сериал «Пока Земля вертится», Римо вышел на улицу поискать рыжеволосую девушку, которая могла как оказаться, так и не оказаться среди живых.

Пробираясь среди сгрудившейся возле двери толпы, Римо слышал обрывки фраз: «Это – никто, он работает на того… эй, не толкайся… эй, ты, убери руки… это не тот… это никто… тот там, внутри».

Он бродил по полю фермера Тайруса, напоенному ароматами марихуаны и гашиша, переступая через лежавших на земле людей и рюкзаки. На краю поля он чуть не наступил на пук проводов, идущих к сцене, сооруженной на том месте, где когда-то росли тыквы. По бокам сцены стояли две высокие металлические башни. Деловито и энергично сновали многочисленные электрики, проверявшие и устанавливавшие аппаратуру. Лишь бороды и одежда несколько не соответствовали их деловитому виду.

Возле сцены Римо заметил разметавшиеся по рюкзаку огненно-рыжие волосы. Сверху к ним прижималась голова с каштановыми волосами. Тела были укрыты одеялом и двигались.

Он обошел двух девушек, откачивавших третью, которая никак не могла прийти в себя от ЛСД, подошел к двигавшемуся одеялу и стал ждать… И ждать… Под рыжими волосами не было видно лица. Римо решил подождать еще. Когда ему это надоело, он нагнулся и быстро пробежал двумя указательными пальцами по нижней части позвоночника верхнего тела. Он проделал это так быстро, что со стороны могло показаться, будто он поднял с одеяла листик.

– У-у-у! – простонало в экстазе верхнее тело, как и ожидал Римо, однако движение под одеялом не прекратилось.

Ну все, довольно. Он отпихнул в сторону обладателя коротких каштановых волос, чтобы взглянуть на лицо того, кому принадлежали длинные рыжие волосы. Это оказалась не Викки Стоунер. И вообще никакая не Викки. И не женщина, а мужчина. А женщина – с короткими каштановыми волосами – занимала верхнюю позицию.

– Сделай так еще раз, – попросила она.

Римо продолжил поиски Викки Стоунер, если она еще была в живых. Он осмотрел поле, проверил стоявшие вдоль дороги размалеванные автобусы. Время от времени он говорил встречным:

– Я ищу девушку. Ей девятнадцать лет. Рыжеволосая. Веснушчатая. Зовут Викки.

Никакой реакции. Затем мимо него проехал серый «линкольн континентал» За рулем сидел человек со шрамом. На заднем сиденье спала девушка с веснушчатой физиономией. Похожа. Римо заметил, что «континентал» припарковался на дороге в полумиле от него. Из него вышли четверо молодых людей и человек со шрамом и продолжили свой путь к «Норт-Адамс экспириенс» пешком. Крепкий тип со шрамом старался казаться дружелюбным; жестикулируя руками, он показал на башню слева от сцены. Он даже расчистил ребятам место, грубо распихав остальных. Римо последовал туда.

– Я слышала, что «кто-то» в мотеле, – взволнованно воскликнула рыжеволосая девица. Это точно была Викки Стоунер.

«Как быстро распространяются слухи!» – удивился Римо, хотя и раньше слышал, что в среде поклонников тяжелого рока новости распространяются быстрее скорости света и с удивительной точностью.

– Он «кто-то», но мы пока не знаем кто, – добавил молодой блондин с индейской повязкой.

По тому, как тот стоял, Римо заметил кое-что, не замеченное окружающими, потому что все замечали оружие лишь по его виду и очертаниям, а не по тому, как реагирует на него тело. Римо понял, что блондин вооружен и что он следит за Викки Стоунер.

Крепкий мужчина к серой шляпе разглядывал левую башню. Кажется, он не вооружен. Но Римо почувствовал нечто странное в том, как он смотрел на башню, словно рассматривал ее как орудие разрушения.

Римо молча сел возле Викки Стоунер и стал ждать. Поле Тайруса заполнялось. Повсюду раздавались многочисленные крики и приветствия, слышались гитарные аккорды.

Над полем разносилась чья-то громкая песня, и, наблюдая за тем, как Викки Стоунер засыпает, Римо попытался разобрать слова:

Раскрой глаза и облако всоси,

Вихрись мой путь далек,

И радостно всплакнем на посошок,

Ведь завтра – лишь просроченный билет…

Горит живот от химии любви.

Тебя подачками стремятся удержать.

Раскрой глаза, тебе ведь наплевать…

Раскрой глаза и облако всоси.

Римо поинтересовался у блондина с повязкой смыслом текста песни.

– Понимай, как хочешь, старик. Как есть, так и есть. Не в кайф уточнять, врубаешься, чувак?

– Конечно, – отозвался Римо.

– Это – протест.

– Против чего?

– Против всего, старик, врубаешься? Против того, что затрахали окружающую среду. Против лицемерия, мужик. Против угнетения.

– Тебе электрогитары нравятся? – спросил Римо.

– Я от них тащусь. Гитары – кайф.

– А ты знаешь, откуда берется электричество?

– Это – карма, старик.

– Нет, не из кармы, из генераторов, – сказал Римо. – Из природу загрязняющих, умопомрачающих генераторов.

– Никогда такого не слышал, старик!

– Какого?

– Таких слов. Это – улет, старик! Лом. Генераторы – средозагрязняющие, умопомрачающие – генераторы. Кайф!

Будучи не в состоянии использовать далее подобную лексику, Римо умолк. Он наблюдал, как мужчина со шрамом покрутился сначала возле одной опоры башни, затем – возле другой, но так ненавязчиво, что это выглядело, будто он просто болтается без дела.

«Дэд Мит Лайс» должны были начать в семь вечера. В половине седьмого с такой громкостью, что можно было бы услышать и на дне болота, из динамиков разнеслось известие о сорокапятиминутной задержке. В семь сообщили, что все начнется не раньше, чем через час. В половине девятого объявили, что все начнется с минуты на минуту. В девять часов несколько ослепительных прожекторов обозначили сцену, отделяя ее от окружавшей темноты, и из динамиков прозвучало: «Вот они!»