Реверс - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 47

— Чтобы… чтобы…

— Продолжайте.

— Чтобы переправить небывало большую партию контрабандного груза?

— Очень плохо. Попробуйте еще.

— Чтобы отвлечь наше внимание от другой своей операции?

— Тоже не лучше. Даю вам еще одну попытку.

Мысль начальника штаба работала так быстро, как никогда прежде.

— Чтобы вынудить нас…

— Уже теплее. Дальше.

— Чтобы вынудить нас вступить с ними в переговоры…

— Браво, коллега. Считайте, что у них это получилось. Во всяком случае, мы — в смысле, вы — обязаны их выслушать. На переговорах можете злиться сколько угодно и угрожать контрабандистам чем угодно, но боже вас упаси хоть намеком дать им понять, что руковожу переговорами я. Вам понятно?

Брюхно только кивнул в ответ и, отвернувшись, украдкой стер со лба пот.

Глава 11. Дрова

— Все, — сказал Псих, — приехали.

Длинно пропищали тормоза. Поезд с лесом остановился на какой-то станции. Паровоз выдохнул облако пара.

— Точно по расписанию, — с удовлетворением сказал Псих.

Макс выглянул из будки. Светало. Утренняя прохлада пыталась влезть в будку и отступала, вытесненная жаром топки.

В тендере осталась лишь небольшая горка расколотых поленьев.

Псих слазил за тендер и разомкнул крюк сцепления. Отпустил тормоз, дал немного пара, и паровоз неспешно покатил куда-то. По раннему времени встретили только стрелочника, лениво махнувшего рукой Психу, на что Псих ответил аналогичным взмахом. Ползли мимо обомшелые дебаркадеры, унылые станционные постройки, а дальше, за забором и деревьями, угадывались городские окраины — такие же одноэтажные, сельского вида домики, как в Тупсе, окруженные фруктовыми деревьями, огородами и хлевами. Но, в отличие от Тупсы, товарная станция находилась здесь на солидном расстоянии от пассажирской.

— Что это за город? — спросил Макс.

— Пулахта, — ответил Псих, не в первый раз бросив на своего кочегара внимательный взгляд. — Узловая станция. Граница в трех милях. Дальше только Ничья пустошь, а за ней Сурган. Только это уже не моя дистанция. Отсюда и в Аламею, в самый Ахтыбах поезда идут, но это опять же не мое. Тебе куда надо-то?

— Я и сам не знаю, — признался Макс.

— Нынче вечером я снова еду в Тупсу. — Хочешь со мной? Опять так же, только уже за деньги?

— Не знаю, — сказал Макс. — Вряд ли.

— Жаль, если вряд ли. Кочегар из тебя ничего, подходящий. Я бы за тебя словечко замолвил. Ты это… ты решай скорее. Если нет, так я сразу потребую другого кочегара. Помощник мой то ли выздоровел, то ли нет, да и не любитель он колуном махать. А ты, вижу, на паровозе не впервой…

— Не впервой, — сознался Макс. — В… там, где я жил, я занимался инженерным делом… по паровому транспорту. Обязан был знать. Доводилось и с паровозом знакомиться.

— Ну? — удивился Псих. — Чего ж не сказал? И за помощника можешь?

— Нет, — подумав, ответил Макс. — Путевой сигнализации не знаю.

— Брось. У вас она другая, что ли?

— Другая…

Псих только головой покачал: бывают же, мол, в жизни чудеса и чудики! Подогнав паровоз к водокачке, он безжалостно стравил остатки пара.

— Ну что, едешь со мной?

— Если надо решать сейчас, тогда нет, наверное, — сказал Макс.

— Боишься, что ли? — Псих фыркнул. — Зря. Пока ты с поезда на землю не ступил, никто тебя не тронет, будь ты хоть убийцей-садистом. Лесной Старец, и тот нас не трогает… Слушай, может, это и не моего ума дело, а все-таки любопытно: куда ты дальше двинешь?

— Не знаю.

— Ну что ты заладил: «не знаю» да «не знаю»! — рассердился Псих. — Других слов не выучил? Первый раз такого контрабандиста вижу, который не знает своего маршрута. Ну, не хочешь говорить — не надо, мне-то что? Тебе жить, тебе решать. Встретились — разошлись. Спасибо не говорю, потому как ты свое спасение отрабатывал. Одежду оставь себе и вали куда хочешь. Очень мне интересны твои дела, тьфу!

— Почему это я контрабандист? — оторопев, спросил Макс.

— Ты меня совсем уж дураком-то не считай, — обиделся Псих. — Думаешь, не знаю, кого пограничники награждают татуировкой? Что это у тебя там, а? Родинка такая, что ли?

— Вроде того, — сказал Макс, рассматривая правое запястье. — Пигментное пятно.

— Да ну?

Макс промолчал, раздумывая, как лучше ответить. Есть по-честному, то у многих в Гомеостате было такое пятно на правом запястье. Почему-то именно на правом! Правда, у Марты такого пятна не было, но вот у Матвея — было. Одно время Макс и умный дворник спорили о распространенности этого пятна у жителей города и не пришли ни к какому выводу. Необъяснимый феномен природы, мол, и все.

— Говоришь, такое пятно пограничники ставят? — спросил наконец Макс. — А зачем?

— Не всем ставят. Только попавшимся контрабандистам-иномирянам ставят, да и то на первый раз просто окружность. Окружность со штриховкой — это, брат, уже серьезно. Попадешься с такой татуировочкой пограничникам — шлепнут без разговоров, они на это дело быстрые. Тьфу, да кому я все это объясняю! — Псих даже хохотнул. — Слышь, ты меня почти обдурил. Если бы не татуировочка… Артист из тебя вышел бы классный, вот что я тебе скажу. А теперь давай-ка ближе к делу. Тебе куда надо-то — в Аламею, в Сурган? Скажи — сведу с кем надо, сделаем. Не бесплатно, конечно. Одежду сносную найдем. Если денег сейчас нет, потом отблагодаришь, ну и еще дистанцию-другую кочегаром проедешь. Годится?

— Подумаю, — сказал Макс.

— Ну, думай, думай. Только думай скорее.

Куда уж скорее! Мысли и так скакали, как камешки в погремушке, наталкиваясь одна на другую.

— А если соглашусь… ну, допустим, в Сурган… ты мне поверишь? Мне даже нечего в залог оставить. Тебе что, ни разу не случалось быть обманутым?

Псих захохотал во все горло.

— Еще бы не случалось! Но знаешь, обычно я верю людям. Думаешь, почему меня Психом прозвали? Только потому, что я однажды провел тяжелый состав по аварийному мосту? Ха-ха. Тот мост — так, эпизод. Остальное — жизнь. Такое вот у меня кредо. Людям — ну, не всем, конечно, — надо верить, это окупится.

— И как, окупается? — не удержался от вопроса Макс.

— Мое богатство еще впереди.

— Так ты расчетливый альтруист?

— Точно! — Псих вновь расхохотался. — Это ты верно про меня сказал. А вот тебя, друг Макс, я что-то не пойму. Крутишь, темнишь… По глазам-то я вижу: не врешь. В смысле, чаще не врешь, чем врешь. Насчет того, что ты не иномирянин, уже попадавшийся на контрабанде, больше мне не заливай, не надо. Ты тот, кем выглядишь. Думаю, ты с Земли. А теперь валяй, расскажи мне про свою амнезию.

Макс уныло покачал головой.

— Ты не поверишь…

— Может, и не поверю. А ты хотя бы попробовал?

— Тогда слушай, — решился Макс. — Я пришел из мира, именуемого здесь Гомеостатом, а там — просто миром, причем единственным. О существовании Центрума и других миров я узнал менее двух суток назад…

— Э, постой, постой! — запротестовал Псих. — Давай так: сначала я воды наберу, потом подъедем к дровяному складу, потом я отгоню паровоз и отведу тебя к себе, там и расскажешь…

Когда толстый пограничный чин неловко переполз сложенный из рельсов и шпал бруствер платформы, прицепленной к носу «Грозящего», и, переваливаясь, заковылял прочь, Тигран не поспешил укрыться в броневагоне, а сел на шпалу и некоторое время восседал на ней, хмуря чело и временами дергая мясистым носом. Сергей наблюдал за ним сквозь бойницу. Он устал: сказывалась бессонная ночь. В голове, как назло, бродили ненужные мысли. Например, он гадал, приживутся ли в Центруме карамельные жуки — или передохнут. Наверное, на этот вопрос однозначно не ответил бы и профессиональный биолог, досконально изучивший местные биоценозы, но все равно было любопытно.

А мысли об опасности в голову больше не лезли. Можно ведь и устать бояться, это только дело времени.

В командирском вагоне и на паровозе изнывали от ожидания Ева, Алена и Григорий.