Реверс - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 34

Как ни мало знал Сергей, он уже понимал: босс категорически запретил бы уходить в Центрум сразу пятерым проводникам. Кто у него останется, если не вернутся все пятеро? Один лишь чесоточный Кирилл Денисович да еще коматозный Стас-Фантом в клинике? Родион Романович, способный в лучшем случае лишь сунуть голову в открытый им Проход, но никак не пролезть туда с рюкзаком? Это же несерьезно.

Но речь шла о Максе, и Ева закусила удила. Другие проводники ее поддержали, явно не имея с того материальной выгоды. Дух товарищества… гм. Есть такой феномен природы. Быть может, если придется туго, они все же не пожертвуют слабейшим звеном?

На лужайке кипела работа. Возле узкоколейки стоял грузовичок с откинутыми бортами, и три дюжих носильщика подавали из кузова нечто несуразное на маленьких железных колесах. Сергей пригляделся и узнал дрезину.

Мама родная! Такие дрезины он видел только в кино о гражданской войне. На ней и мотора не было — зато торчал рычаг-качалка, как на тренажере для развития мышц рук и спины. Сильнее потеешь — быстрее едешь.

Квадратный Тигран Арутюнович и еще три крепких носильщика готовились принять груз. Орлиное око инструктора по боевому самбо мигом углядело Сергея.

— Долго копаешься. А ну, вали сюда, подсобишь.

Сергей схватился за железную раму. Дрезина повисла на руках, и стало понятно, что ее могут удержать на весу пятеро мужчин. С трудом, правда. Живо вспомнился водный поход по Кольскому, где порой приходилось таскать лишь чуть меньшие грузы. Но тут трое спрыгнули с кузова на землю, подхватили дрезину, и сразу стало легче.

— На рельсы ее!

Через минуту дрезина стояла на рельсах. Тут только Сергей смог рассмотреть ее внимательно.

Сварная рама была узкой сообразно колее, но длинной. Две скамьи — перед качалкой и за ней. Значит, минимум четырех человек можно задействовать как тягловую силу и развить хорошую скорость… или, скажем, одолеть длинный подъем с немалым грузом. Судя по размерам огороженного стальной сеткой грузового отделения, грузы на этой дрезине предполагалось возить изрядные. Желтый окрас с серыми и грязно-зелеными разводами наталкивал на мысль о пустынной или полупустынной местности. Такой камуфляж подошел бы танкам Роммеля где-нибудь в Ливии или Тунисе…

— Сделано по нашему заказу, — объяснил Тигран Арутюнович, уловив в глазах Сергея невысказанный вопрос. — Через Сухую пустошь проходит узкоколейка. К северу она идет через Скорпионью пустошь, затем цепляет край Волчьей пустоши и кончается в Ахтыбахе. Знаешь, где это?

— М-м… В южной Аламее?

— Скорее в западной. Эта часть Аламеи худо-бедно контролируется правительством. Народ там зажиточный — по аламейским меркам. Есть кое-какая индустрия, развита торговля, правительство поощряет частный бизнес и деловую инициативу. Соответственно, для нас западная Аламея представляет некоторый интерес — спрос на наши товары велик. А мы все на горбу да на горбу… Ну и вот — возникла идея. Готовили операцию — доставить в Ахтыбах дизельный двигатель, работающий на рапсовом масле. Чертежи мы им отправили, да у местных инженеров что-то там не получается. Просили готовое изделие — как образец. Ну, раз просят, значит, получат, только не даром, конечно. Очень не даром… Теперь, ясное дело, операцию отложим.

— Об этом дизеле я уже что-то слышал, — сказал Сергей. — Тигран Арутюнович, а вы не думаете, что…

— Тигран. Просто Тигран, и на «ты». Сколько раз тебе говорить? Ва, достал!

— Ладно… Тигран, а тебе не кажется, что такая операция — это уже наглость?

— Конечно! На то и был расчет. Пограничникам и в голову не придет, что мы рискнем воспользоваться их же узкоколейкой. Кстати, это действительно их узкоколейка — такое вот исключение из общего железнодорожного правила. Была проложена с целью лучшего контроля над территорией — на Пустошах полно локализаций и вообще места неспокойные. Пограничники там даже бронепоезд держат. Но! То, что предложил ты, не приходило в голову даже нам — и уж подавно не придет пограничникам! Гляжу на тебя и прямо любуюсь: уж очень долго не появлялись такие наглецы!

— И… что же я такое предложил? — пробормотал Сергей.

— Иметь козырь на переговорах с пограничниками, что же еще? И мы его получим. Мы захватим этот бронепоезд! Ты голова. Это хороший, жирный козырь.

Сергей почувствовал, что у него падает челюсть. Сразу захотелось замахать руками и закричать, что ничего такого он не предлагал, даже не думал! Но… поздно.

Он украдкой оглянулся: не открыл ли его страх где-нибудь Проход?

Бог миловал.

Через поляну напряженной походкой шла Алена — рюкзачок за спиной, «Абакан» на плече и две кобуры — справа и слева. Тигран посмотрел на ее арсенал несколько иронически, но критиковать не стал — просто тепло поприветствовал. Поздоровался и Сергей.

Солнце медленно вставало над соснами. Носильщики обсели дрезину, курили.

— А где Григорий? — спросил Сергей.

— Пускай еще поспит. Ему вчера досталось… и сегодня достанется.

— А Кирилл Денисович?

— Просто Кирилл. А зачем он нам? Обойдемся.

— А Ева?

— Ушла в Центрум еще ночью. Ее и ждем.

— Зачем ушла?

Тигран внимательно осмотрел Сергея с ног до головы.

— Слушай, парадоксов друг, ты какой-то недогадливый. Чем мы будем воевать с бронепоездом — пистолетиками?

— А… чем?

— Увидишь. Каждой работе — свой инструмент. А ты небось думал, что мы повторим метод из «Бронепоезда 14–69» Всеволода Иванова? Один ляжет на рельсы, другой снимет метким выстрелом раззяву-машиниста… А потом общий штурм, да?

— Я не читал, — признался Сергей.

— А я бы сняла машиниста, — оживилась Алена.

— Остынь, кровожадная женщина. Сказано — будем ждать.

Первая мысль, пришедшая Максу в голову, когда его — руки за спину — конвоировали до пятой камеры, была самой утешительной: полиция проверит его показания и вынуждена будет поверить. Три человечьих трупа и один собачий прямо на тропе — это раз. Труп Патрика на тропе, ведущей через плечо горы, — два. И наконец, труп Теодора… Этот, правда, далеко, на него наткнутся не сразу. Но и первых двух находок будет достаточно хотя бы для того, чтобы вице-полицмейстер усомнился в своей версии. А это уже кое-что.

Затем в голову забралась вторая мысль: кажется, здешняя полиция контролирует только города. Никто не отправит в лесную глухомань специальный полицейский наряд для проверки безумных измышлений странного задержанного. А если так, то кто, спрашивается, сообщит полиции о найденных трупах? Какой-нибудь случайный хуторянин? Вряд ли. Макс уже понял, что хуторяне Оннели не любят ни во что вмешиваться и симпатизируют скорее Старцу, чем официальным властям. Выбравшийся на природу горожанин, наткнувшийся на место кровавой разборки? Еще менее вероятно. Даже если найдется такой чудак, пять к одному за то, что он предпочтет тут же забыть о страшной находке.

Значит, о проверке тоже можно забыть. Придется выкручиваться самому.

Попытаться сбить полицейского с ног и удрать?

В здании не один полицейский. Поймают. А если какое-нибудь чудо поможет с боем вырваться из тюрьмы, то с того не легче — устроят облаву и все равно поймают еще в городской черте.

Зарешеченная дверь. Скрежет несмазанного замка. Макс представлял себе тюрьму именно так: решетка, а за ней скучнейшего вида коридор с каменными стенами, выкрашенными в грязно-зеленый цвет, и двери камер.

За спиной вновь проскрежетал замок. Надзиратель топал и сопел.

— Стоять, — раздалось сзади спустя небольшое время. — Лицом к стене.

Макс послушно выполнил команду.

Лязгнул еще один замок.

— Пошел.

Наверное, здесь полагалось выполнять команды проворнее — хороший тычок в спину буквально вбил Макса в камеру.

Там было очень жарко. На койках сидели трое. Двое были голы по пояс, третий носил на волосатом торсе нечто вроде грязной, насквозь пропитанной потом майки. Воняло парашей. Три пары глаз с жестким прищуром уставились на Макса. Это не помешало одному из сидевших обратиться с каким-то вопросом к конвойному. Макс уловил только «эй, начальник», а дальше было непонятно. Откуда жителю Гомеостата знать, что такое воровская феня Оннели?