Разгневанные почтальоны - Мэрфи Уоррен - Страница 28

Зацепившись каблуком за ступеньку, девушка полетела вниз. Римо тотчас поймал бедняжку и с интересом скользнул взглядом по ее лицу.

— Я вас знаю? — спросил он, поставив блондинку на ноги.

Она, тряхнув головой, мигом привела прическу в порядок.

— Нет. Мы с вами никогда раньше не виделись, — смущенно проговорила девушка, избегая смотреть Римо в глаза.

— Мне знаком ваш голос, — сказал Римо.

— Я не местная.

— И мне тоже, — заявил Чиун, задумчиво поглаживая бороденку.

Оба пристально разглядывали худое лицо девушки, копну светлых волос и красные губы. У блондинки были правильной формы нос, золотистый цвет кожи и синие-синие глаза. Таких Римо еще никогда не видел.

— А теперь пустите меня, — сказала она, отстранившись от Римо.

И тут его осенило.

— Тамайо Танака! — воскликнул Римо.

— Кто? — удивилась девушка.

— Перестаньте валять дурака! — огрызнулся Римо. — Я узнаю ваш голос.

— Да, — добавил Чиун. — Вы Тамайо Танака, и вы почему-то стали белой.

— Ш-ш-ш! Ладно, ладно. Вы меня раскусили. Я выполняю секретное задание.

— В Оклахома-Сити? Вы же бостонский репортер.

— Студия послала меня в Нью-Йорк, чтобы освещать серию сегодняшних взрывов, а я связала их со стрельбой в суде. Вот почему я здесь. Я единственный репортер, который освещает обе стороны инцидента.

— А что с вашими глазами? — спросил мастер Синанджу.

— Ничего.

— Они круглые! У Тамайо Танаки должны быть японские глаза.

— Ах да. Только никому не говорите. Так надо. Я втираю гель в уголки глаз, и когда он высыхает, то вытягивает их так, что глаза кажутся круглыми. Но пусть это будет нашим маленьким секретом, хорошо?

— Вы сошли с ума! — возразил Чиун. — Вы не японка, ставшая белой! Вы белая, ставшая японкой: Какой же человек в здравом уме захочет казаться японцем?

Тамайо Танака внезапно стала похожа на затравленного зверя. Ее голубые глаза тревожно бегали из стороны в сторону, как бы пытаясь нащупать путь к отступлению.

— Я категорически отрицаю, что я белая, — заявила она. — Я не стыжусь быть белой — то есть не стыдилась бы, если бы была ею, хотя вы понимаете, что я не белая, но я японка. Правда.

— Вы белая, — настаивал Римо.

— И с желтыми волосами, — добавил Чиун.

— Они крашеные, — зарделась Танака.

— Я не вижу темных корней.

— Ладно, ладно. К чему скрывать? Моя бабушка по материнской линии на одну восьмую была японкой. Во мне течет немного японской крови. Достаточно, чтобы работать в тележурналистике. Я нигде не показываюсь без темного парика.

— Скажите об этом Диане Сойер, — проворчал Римо.

— Она делала это еще до того, как ведущие из Азии стали модными, — возразила Танака.

— Похоже, сейчас ваша известность вам не помогает.

— Почтмейстер меня футболит. Пока не окончится перерыв на кофе, посторонним вход воспрещен. Вы когда-нибудь слышали, чтобы почтовое отделение закрывали на перерыв для принятия кофе? Думаю, просто предлог.

— А как насчет почты? — спросил Римо.

— Вы когда-нибудь посылали видеозапись со срочной доставкой? Счастье, если она дойдет через четыре дня. А трехдневная доставка? Минимум от пяти до семи дней.

— Пойдем, папочка. Посмотрим, что там внутри.

— Вы хотите войти? — спросила Танака, приподнимая свой рюкзак. — Там внутри моя скрытая камера. Ох, и потайной микрофон тоже. Отвернитесь, пока я отцеплю секретное устройство, вмонтированное в лифчик.

— И не мечтайте, — обронил Римо, проходя мимо нее.

Загораживая проход в вестибюль, у дверей стоял охранник в форме и держал руку на кобуре. Судя по выражению его лица, он охранял вход в Форт-Нокс[8].

— У нас перерыв, — грозным тоном заявил охранник.

— А у вас нет, — возразил Римо.

— Я на посту.

— Какой здесь может быть перерыв? — удивился Римо.

— Попрошу вас вернуться и подождать, пока двери не откроют, — холодно сказал секьюрити.

— Они уже открыты. Смотрите! — произнес Римо. Руки Римо скользнули к охраннику, схватили его за пояс и рванули на себя. Ремень, на котором болталась кобура, лопнул на спине, и охранник покатился вниз по ступенькам.

Римо захлопнул дверь у него перед носом. И перед носом Тамайо тоже. Упав на одно колено, она рванула на груди блузку, как Кларк Кент, превращающийся в Супермена, и воскликнула:

— Смотрите мне прямо между грудей! Расскажите, почему это учреждение на замке.

Подобрав свои многочисленные юбки, мастер Синанджу заметно посуровел:

— Мы должны быть готовы к вступлению в царство недовольных.

— Не думаю, что у нас будут какие-то проблемы, — отозвался ученик.

Распахнув внутренние двери, они вошли в операционный зал и в недоумении остановились. Все стены были выкрашены в яркий розовый цвет.

— Жаль, никто не подсказал художнику, что так нельзя, — оглядевшись, хмыкнул Римо.

В окошечках никого не было. Тем не менее откуда-то доносился аромат свежесваренного кофе и слышался низкий, музыкальный гул голосов.

— Похоже на рекламу кофе, — заключил Римо и толкнулся в дверь, на которой значилось: «Начальник отделения».

— Давай поговорим с главным, — бросил он Чиуну.

Когда они вошли, начальник яростно крутил телефонный диск. Он посмотрел на Римо и Чиуна как школьник, которого застали за ковырянием в носу.

— Кто вы? — в страхе проговорил он.

— Почтовый инспектор, — ответил Римо.

— В майке?

— Так надо. А это мой партнер, он глубоко законспирирован.

— В Японии мои портреты вывешены во всех почтовых отделениях, — поклонившись, произнес Чиун.

Начальник почты снова сел.

— Вас послал ГП?

— Может быть, — сказал Римо, не имевший представления, кто такой ГП.

— Я думаю, что ситуация под контролем. Сейчас у нас чрезвычайный перерыв для принятия успокаивающего кофе.

— Кажется, ваши служащие весьма довольны.

— Они что, поют?

— На мой взгляд, это скорее похоже на жужжание.

— Боже мой! Сработало! Надо пойти посмотреть.

Вслед за начальником почты мастера Синанджу проследовали в какую-то комнату, где на старых металлических рамах лежали холщовые мешки для почты, а в розовых ячейках — всяческая корреспонденция. Весь персонал сортировочного участка сгрудился вокруг кофеварки, распевая песни Барри Манилофф.

— Они всегда такие чудные? — спросил Римо.

— В кофе подмешан «прозак», — признался начальник почты. — Он бьет по мозгам не хуже адреналина.

— Вы им что-то подмешивали в кофе?

— Не я. Это специальный кофейный рацион ПССШ, созданный для поддержания психологической устойчивости по приказу самого ГП. — Он понизил голос. — Я, правда, никогда не думал, что придется его применять.

— И что при этом происходит?

— "Прозак" поднимает уровень серотонина.

— А что такое серотонин? — спросил Римо.

— Насколько я знаю, это какое-то успокаивающее вещество, вырабатываемое в мозгу. Впрочем, сам я не пробовал. Должен же кто-то сохранить свежую голову.

Очевидно, их разговор услышали, потому что один из почтовых служащих запел импровизированную песенку.

Серотонин,

Серотонин,

дорме-ву[9],

дорме-ву?

К нему присоединились остальные.

Сонне ле матен![10]

Сонне ле матен!

У почтальона хорошее настроение.

У почтальона хорошее настроение.

Когда они начали второй куплет, Римо вытащил изготовленный в ФБР портрет Юсефа Гамаля и сказал:

— Нам нужно заполнить пустоты на физиономии вот этого парня.

— Вы правильно нарисовали фуражку. Просто отлично!

— Спасибо, — сухо отозвался Римо. — Так как насчет лица?

— Джо работал у нас около года — вам каждый это подтвердит. Я не помню цвет его глаз и не уверен насчет его волос. Рот у него тоже самый обыкновенный.