Дети Эдгара По - Страуб Питер - Страница 65

— Раньше Лас-Вегас был самым большим психологическим искушением в стране, — сказал Донни. — Чтобы поехать туда и сделать ставку, требовалось усилие воли, помогающее пилигриму преодолеть барьер безжизненной пустыни. В Вегас нельзя попасть случайно; чтобы туда добраться, надо принять решение и пересечь пустое пространство. Это не то же самое, что в магазин сходить, тут не подумаешь: «А не сыграть ли мне по маленькой, раз уж я здесь». Тут нужно предпринять марш-бросок, а когда попадёшь на место, то выбора нет, остаётся только сделать то, зачем ты, собственно, и приехал. Здесь такая тонкая стратегия, что большинству людей и не понять. Никто об этом и не думает.

— И ты хочешь сказать, — сказала Вера, — что?..

— Только то, что это интересно, как, по-твоему?

— По-моему, здесь дьявольски жарко, и я хочу куда-нибудь подальше. — Она принялась обмахиваться, и Донни был внезапно вознаграждён промелькнувшим видением соска, покрытого бисеринками пота и безупречного, как леденец.

— Воду из радиатора пить нельзя, — сказал Зак, выныривая из-за открытого капота и вытирая испачканные маслом руки.

— Зачем вообще об этом думать? — сказала Вера. — Мы же не на необитаемом острове. Мы посреди большого шоссе, даже если оно и ведёт хрен знает в какую глушь. Скоро появится какая-нибудь деревенщина на грузовике-пикапе. А как насчёт всех остальных, кто едет в Вегас? Мы же не запутались в карте и не на просёлке заблудились. Нам же не придётся сидеть здесь до тех пор, пока мы не выпьем всю воду из радиатора или не съедим эту дурацкую машину.

— В Нью-Гемпшире один мужик так и сделал, — сказал Донни. — Распилил свой «Шевроле» на маленькие кубики и съел. Переварил их и выкакал. Мужик съел машину.

— Заткнись, Донни! — Вера доказывала свой тезис, и неудача, которую она потерпела по милости внутреннего отрывного календаря Донни, её обидела. Донни коллекционировал подобную ерунду. Ему казалось, что это придаёт утонченность. Он и вправду был незаменим на вечеринках, а ещё его хорошо было посылать с разными поручениями, тем более что он всегда сам вызывался. Но теперь Вера заподозрила, что его собачья искренность и готовность быть полезным была не более чем жестоким трюком, уловкой, помогавшей ему держаться поближе к тем, кто хотя бы делал вид, будто интересуется дерьмом, которое сыплется у него изо рта.

Зак, всегда готовый выступить в роли посредника, попытался её успокоить.

— Вера, на что ты намекаешь?

— Вы так говорите, как будто мы на край света заехали. Просто машина встала, вот и всё. Нам не придётся копать колодец, чтобы добыть питьевой воды из-за того, что у нас встала машина, да и встала-то она всего пару часов назад, кто-нибудь скоро проедет, нам надо потерпеть, и, может, придётся нанять другую машину или заночевать в какой-нибудь сраной дыре вроде Барстоу, но это просто неудобство, а Донни уже такие страдания развёл, как будто нас на другую планету занесло.

— Да я вообще молчу, — сказал Донни. — Только много машин ты видела за те пять-шесть часов, что мы тут торчим?

— Дети, дети, — вмешался Зак. — Прекратите ругаться, или мы сейчас же поедем назад.

Его слова насмешили Веру. О, если бы. Затем Зак не торопясь направился к раскидистому кактусу, за которым они приспособились справлять нужду.

— Может, тебе лучше в канистру пописать, — предложил Донни. — Тогда мы могли бы кипятить свою мочу и пить её.

— Лучше умереть, — сказала Вера. — О, у меня идея: мы убьём тебя и будем питаться жидкостью из твоего тела, если ты не заткнёшься.

Когда Зак застегнул штаны и вернулся к машине, он опять был властным и решительным.

— Итак, дело сводится вот к чему: остаёмся мы или идём?

— Остаёмся, — ответила Вера. — В машине хотя бы от солнца можно спрятаться. Да и кто знает, насколько холоднее станет ночью. Это же пустыня, в конце концов, а одеял у нас нет.

— Идём, — сказал Донни. — Вегас, может, за следующим холмом, а мы тут сидим, как жертвы космической шутки.

— Солнце садится, — сказал Зак. — Я предпочитаю ночью идти. У нас есть два фонаря, спички, мягкий шоколадный батончик и полбутылки выдохшейся содовой — её я нашёл под пассажирским сиденьем. Возьмём с собой запасную одежду, чтобы прикрыться от солнца днём. И не будем уходить с дороги — вдруг кто-нибудь проедет; по-моему, это лучше, чем сидеть здесь и ждать, пока нас найдут.

— Но и утомительнее, — сказала Вера. — Вся эта природная дрянь — совсем не для меня. Я не такая. Природа — это то, через что проходишь между лимузином и дверями отеля.

— Ну, хватит, Вера, — сказал Донни. — Где твоя тяга к приключениям?

— Мне сейчас одного приключения не хватает — джакузи в номере с обслуживанием.

— Ах-х, — поддакнул Донни. — Порнушка по кабельному и холодное-прехолодное пиво.

— Блек-джек в три часа ночи и дармовые коктейли, — сказал Зак. — Горячий душ и холодные простыни. О Господи, надо остановиться, а то у меня уже стояк.

— Да, Донни, ты пока иди, а мы с Заком останемся здесь и попытаемся сохранить жидкость. — Вера плотоядно улыбнулась. По крайней мере, начали шутить, как нормальные люди. Вера всё-таки взяла с заднего сиденья машины свой рюкзак, будто надеялась, что их прогулка будет короткой и плодотворной.

Несколько часов они шагали сквозь густеющие сумерки, пока солнце совсем не скрылось. Дорога оставалась прямой и ровной, не считая регулярных пригорков, из-за которых определить расстояние было невозможно, настолько всё таяло в жарком мареве. С вершины каждого холмика открывался вид на длинный отрезок дороги, упиравшийся в следующий холм вдали.

— Скорость пешехода, идущего быстрым шагом, от четырёх до шести миль в час, — сообщил Донни. Его голос срывался в статистическое бормотание. — Мы тащимся примерно вполовину медленнее.

— Экономим жидкость, — напомнила ему Вера.

— Судя по положению солнца, мы занимаемся этим уже часа четыре. Значит, между нами и машиной сейчас от двенадцати до пятнадцати миль. А я по-прежнему ничего не вижу.

— Это потому, что темно, — сказал Зак. Он знал, на что намекает Донни. Ночью зарево над Лас-Вегасом видно за сотни миль. Никакого зарева не было.

— Да, и если ночь продолжается часов, скажем, восемь, а солнце встаёт вон там, то у нас впереди ещё миль двадцать.

— Я не собираюсь шагать двадцать миль, — сказала Вера. — Мне надо сесть и остыть.

— Хорошая мысль, — поддержал её Зак. — Когда замёрзнем, пойдём, чтобы согреться.

Вера тяжело плюхнулась на песок и попыталась размять ноги.

— А вы, парни, ещё кое-что заметили?

Оба смотрели, как она стягивает свои богатырские туфли.

— Всё время, пока мы шли и шли? С тех пор, как мы вышли, нам не попалось ни одного дорожного знака.

Поездку предложила Вера, это было в её духе: прыг в машину и поехали. Спонтанность помогала ей сохранять видимость свободы от обязательств и ответственности, а это, в свою очередь, позволяло думать, будто ей нет ещё тридцати, и всё ещё впереди, и не о чем жалеть.

Зак поворчал и согласился, главным образом потому, что любил азартные игры. Двухдневная поездка в Вегас поможет ему проветрить мозги и разобраться со своей жизнью, которая грозила стать слишком унылой от нередких приступов отчаяния, этого змея, пожирающего собственный хвост.

Решение отправиться в путь навстречу приключениям давало им иллюзию контроля над своей жизнью. Мол, мы ещё живы, рано нас со счетов списывать. Но их друзья почти все отказались, предложив на выбор целый шведский стол разных причин — работа, дети, долги, обязательства, — и всё в таких умиротворяющих выражениях, от которых за версту несло желанием не оскорбить. Отличный способ испытать так называемых союзников: кинуть внезапно дикий клич и посмотреть, кто на него отзовётся.

— Как насчёт Донни? — спросила Вера.

— Наверняка слоняется сейчас по своей квартире и ждёт, когда же зазвонит телефон, — сказал Зак. — Под его болтовню дорога пройдёт быстрее, и потом, ты же знаешь, ради того, чтобы повидать новые места, он всегда готов скинуться на бензин.