Потерянное прошлое - Мэрфи Уоррен - Страница 54

— Это будет стоить дороже. Только не сходите с ума и не покупайте настоящие гранаты. Эти штуки могут взорваться и разворотить весь самолет. Вам на самом деле нужна подделка. Я могу дать вам американскую учебную гранату, копию очень популярной русской модели. Мне лично русские гранаты не нравятся — там как только выдернешь чеку, так она тут же и взрывается и дело с концом. Таков уж у них национальный характер. А в американской гранате можно вставить чеку обратно. Я бы на вашем месте взял американскую, — посоветовал араб.

— Американскую гранату, но без пороха, — согласился Роберт.

Его всего выворачивало наизнанку от страха, но он пытался перебороть это ощущение и найти центр положительной энергии в своем организме, чтобы подчинить все тело контролю своей воли. Не срабатывало. Но у великолепного мистера Доломо был ответ и на это. В своей безграничной мудрости и прозорливости он сказал:

— Не беспокойся обо всей этой фигне, Роберт. Просто загружайся на борт самолета и бери с собой оружие. Все будет прекрасно. А если почувствуешь страх, то просто наплюй на него.

У торговца-араба оказался прекрасный ассортимент пистолетов и винтовок.

— Ничто не сравнится с автоматом Калашникова. У него только один недостаток — ствол немного длинноват и в узком проходе может зацепиться за кресла. И кто-нибудь из пассажиров может за него схватиться. Хотя, должен сказать, что когда имеешь дело с американцами, они очень часто готовы помочь. Недавно мы чудненько угнали самолет в Бейрут, а один из американских пассажиров даже напомнил одному из наших, что мы забыли пистолет в туалете. В том, что касается помощи и сотрудничества, американцы не имеют себе равных.

— Давайте вернемся к оружию, — сказал Роберт.

— Да, да, конечно, — с готовностью согласился араб. — И позвольте порекомендовать вам оружие с тяжелым прикладом. Когда угоняешь самолет, мало толку от такого оружия, у которого приклад только для того, чтобы за него держаться. Нужен тяжелый приклад, чтобы можно было бить им пассажиров по голове. Только так можно заставить толпу вам повиноваться.

— Мы это знаем.

— Так, значит, вы и раньше этим занимались?

— Нет. Это будет впервые.

— Тогда, знаете, вам будет нужно иметь по меньшей мере по два пистолета каждому — один в руках, один за поясом. А еще можно взять в обе руки по пистолету. Вам надо выглядеть немного истеричными, чтобы команда подумала, что вы готовы пойти на самые безумные крайности, даже если это и вам самому будет стоить жизни.

— Но, видите ли, мы так и поступим, если придется, — сказал Роберт, уплатил сногсшибательную сумму за пистолеты и ненастоящие гранаты, а потом предложил торговцу стереть маленькое пятнышко грязи с его руки ватным тампоном, который сам он держал рукой, облаченной в резиновую перчатку.

У араба-торговца был необычайно счастливый вид, когда Роберт Кранц забирал назад только что уплаченные деньги. Доктор Доломо объяснил ему, что идет война и что в этой войне деньги играют наиважнейшую роль.

Как ему и было предписано, Роберт откинул тампон подальше от себя и осторожно снял резиновую перчатку. Затем вооружившись четырьмя пистолетами и взяв каждый по гранате, Роберт и другой Брат, все еще работавший над собственным страхом, направились в здание аэропорта и купили билеты на рейс, которым огромное количество американцев возвращалось домой. Согласно плану, они оба снова вернулись к внешней ограде аэропорта и проникли на территорию через брешь в заборе.

Самая большая опасность заключалась в том, что их мог задавить какой-нибудь взлетающий самолет. Однако когда они нашли свой самолет, к ним приблизились сотрудники охраны афинского аэропорта. Как известно, журналисты всего мира неоднократно критиковали именно афинскую охрану за ее нерасторопность.

Дюжие охранники окружили Роберта и его спутника.

— Вы, двое! Вы прошли через ограду?

— Нет, — ответил Роберт.

— У вас есть оружие?

— Нет, — ответил Роберт.

— О’кей. Вы хорошие парни. Идите.

Отделавшись таким образом от афинских охранников, Роберт Кранц и второй Брат поднялись в самолет.

На высоте пяти миль над Атлантическим океаном, как и было предписано, они истерически завизжали, что совершают угон самолета, и стали бегать взад-вперед по проходам, колошматя пассажиров рукоятками пистолетов по голове, а потом сообщили командиру, что либо они все приземлятся на Харбор-Айленде, либо все погибнут. Настоящий выстрел в настоящее кресло с настоящим человеческим бедром между дулом пистолета и креслом убедил командира экипажа, что все они умрут, если не исполнят приказания Роберта Кранца.

— Но на Харбор-Айленде нет аэропорта, — сказал командир, взглянув на карту. — Нам придется приземлиться в Нассау. Это единственный аэропорт, достаточно большой, чтобы принять нас.

— Посмотрите-ка на карту. Вы приземлитесь вот здесь, — Роберт ткнул в восточный берег Харбор-Айленда.

— Но там просто песчаный пляж. Как, черт побери, мы потом взлетим?

— Этого я не знаю. Делайте что вам говорят, и никто не пострадает. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал. Никто и не пострадает, если вы будете повиноваться.

При подлете к Харбор-Айленду навстречу пассажирскому самолету вылетел самолет военно-морской авиации и приказал уклониться в сторону от этого района, потому что объявлена блокада Харбор-Айленда.

— Не могу. Какой-то псих приставил мне к виску пистолет, и я могу погубить всех пассажиров.

— Улетайте прочь.

— Извините, нет, — ответил пилот. Его главной обязанностью было обеспечение безопасности пассажиров.

— Прочь, — снова поступил приказ с военного самолета.

— Нет, — ответил пилот.

Внизу, на Харбор-Айленде, инженер наблюдал, как военные самолеты расступились, чтобы дать дорогу пассажирскому.

— Они отступили! — воскликнул он.

— А как же иначе, — заметил Рубин. Он хорошо знал мир военно-морского флота. Им было никуда не деться. Он точно рассчитал, почему угоны самолетов с американцами на борту всегда проходят так успешно. Дело не в том, кто угонщики, а в том, кто такие американцы. Это люди, уделяющие достаточно внимания сохранению человеческой жизни. И благодаря этому в реальном мире они становились очень уязвимыми.

Можете себе представить, чтобы кто-нибудь угнал русский самолет?

Рубин Доломо наблюдал за тем, как огромный “Боинг-707” садится на Розовом Берегу. Это было великолепное зрелище. С хирургической точностью пилот опустился брюхом на плотный песок у самой кромки воды — с одной стороны пальмы, с другой — открытое пространство океана. Самолет сел на песок мягко, как мыльный пузырь.

Над Харбор-Айлендом занималось яркое утро, когда Братья-охранники подошли к самолету и встретили Роберта Кранца и его трясущегося компаньона. Экипаж был оставлен на борту самолета, а пассажиров отвели в заранее приготовленные для этого помещения по всей территории острова — если кому-нибудь придет в голову мысль разбомбить остров, то куда бы ни попала бомба, погибнуть пассажиры самолета. Как выразился Рубин, “это наши живые мешки с песком”.

Лишь после полудня на остров прибыли представители средств массовой информации, которых доставили катером с острова Эльютера. Журналистам, чтобы прорвать блокаду острова, пришлось прибегнуть к политическому шантажу. Как только стало известно, что военно-морской флот установил блокаду Харбор-Айленда, практически каждый комментатор стал обвинять ВМС в нарушении свободы слова. Означает ли все происходящее, что Америка ведет войну против Багамских островов? Если так, то почему война не объявлена?

Американское правительство не имело права подавлять свободу слова, и потому военно-морским судам было приказано пропустить на остров толпу репортеров с камерами и блокнотами.

Рубин был готов к встрече. Он разместил телевизионщиков в загонах для крупного рогатого скота, газетчиков на пастбищах для овец, а фотографов в загонах для коз. Каждый, кто отклонялся от предписанного маршрута, знакомился с кнутами в руках преданных Братьев.