А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.9 - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 133

- Я - к сэнсею, - объявил он прямо с порога в ответ на изумленно-неприветливый взгляд Роберта.

- Сэнсей занят.

Он словно ждал этого.

- Ну я тогда просто с тобой посижу. Можно? Или ты тоже занят?

И такая жалкая готовность принять самое худшее, такая раздавленная гордыня, такая безнадежность пополам с жалобной заносчивостью прозвучали в этом вопросе, что Роберт, сам того не желая, посторонился и пропустил его в дом.

В прихожей он велел ему раздеться, повесить штормовку на плечики, велел кеды отсырелые снять и надеть гостевые тапочки, завел в туалетную, дал полотенце - вытереть морду. Вадим подчинялся беспрекословно и даже с готовностью, и Роберт подумал, что давно уже не видел такого Вадима: тихого, покорного, послушного. Видимо, вчерашнее "очищение подпространства души" сделало свое светлое дело.

Сначала он хотел отвести его в дежурку, а потом решил, что это будет слишком близко к сэнсею, и выбрал кухню. Тем более, что скоро все равно надо будет готовить обед.

На кухне Вадим, как благовоспитанный мальчик, уселся на табуретку ладошки под себя, - и они поговорили. Вполне светски.

- Чайку заварить?

- Чай-кю?

- Да, чайкю. Заварить?

- А какой у тебя?

- "Крепкий".

- Ну, уж я надеюсь, что не жидкий...

- Да нет. Называется так: чай "Императорский. Крепкий".

Вадим задумчиво спел:

- "Чай "Великий Тигр" каждый выпить рад"...

- Понятно. Может, кофей-кю?

- "Кофе пить будем и державу подымем!.."

- Хм. Ты сегодня в хорошей форме. Может, водочки?

- Нет, - сказал Вадим решительно. - Хватит с меня. Тем более, я теперь человек внутренне чистый. Зачищенный, так сказать. Кстати, ты видел, как он это делает?

- Богдан? Нет. Не видел никогда. А что?

- Так. Интересно было бы посмотреть. "Зачистка", как никак, не хрен собачий. "Зачищение подпространства".

- Не знаю, не видел, - повторил Роберт. - Знаю, что он ушел к тебе со своим воспитуемым, с Вовой с этим, а потом через полчаса вышел, очень мрачный, и сказал: "Все, хватит с него, засранца..." То есть - с тебя.

- А Вова что сказал?

- А Вова не сказал ничего. У Вовы был такой вид, будто он вообще смутно представляет, где он находится и который на дворе год.

- Сильная штука - эта зачистка, - сказал Вадим. - Я ничего не помню. А проснулся - будто это не я. Будто выздоровел от какой-то застарелой пакости... Представляешь?

- Нет.

Вадим покивал, глядя мимо Роберта в окно.

- Будто совсем новый человек, причем даже малознакомый. Мощная штучка - наш Богдаша. А я, надо признаться, никогда в него по-настоящему не верил. Думал, все это так, залепуха. Для старух... - Он помолчал. - Впрочем, в любом случае все это ненадолго. Увы.

Роберт не захотел уточнять. Да он и сам знал, что ненадолго.

- А Матвей где? - спросил он. Просто так спросил. Чтобы переменить тему.

- Я от него улизнул.

- Правда? А я думал, он внизу, у себя в машине сидит.

- Он наверняка сидит где-нибудь у себя в машине, но вряд ли внизу... А зачем он тебе?

- Да так. Поговорить хотел.

- А ты поговори со мной, - предложил Вадим. С самым серьезным видом.

(О чем? - сейчас же захотелось Роберту спросить. О чем нам с тобой сейчас разговаривать? Жаловаться друг другу, какие мы несчастные полураздавленные жертвы рэкетиров?..)

- А что ты в этом смыслишь? - сказал Роберт вместо этого.

- В чем?

- "Вселенную создал Бог" - это Гёделевское утверждение или нет?

- Что значит - Гёделевское?

- Ну такое, которое нельзя ни доказать, ни опровергнуть.

Вадим посмотрел, искрививши рот, а потом пробормотал:

- Мне бы твои заботы.

И тогда Роберт вдруг решился. Какого черта? Пусть знает. Он же до сих пор надеется на что-то, приперся вот - унижаться...

- Ты зря сюда приперся, - сказал он. - Сэнсей не станет нам помогать, причем по двум даже причинам. Во-первых, он явно хочет, чтобы мы сами решили эту твою проблему. Без него.

- Понятно. А во-вторых?

- А во-вторых, Аятолла его клиент.

- Врешь, - сказал Вадим, и глаза у него снова сделались вчерашние глаза неудачливой нищенки, только трезвой.

- К сожалению, нет. Не вру. Так что придется тебе рассчитывать только на себя.

Теперь Вадим смотрел на него с внезапным удивлением.

- Слушай, ты - жестокий человек. Почему? Или ты меня за что-нибудь не любишь?

- Да ничего подобного, - сказал Роберт нервно. - Просто мне надоело смотреть, как ты мыкаешься без всякого толку. Не поможет тебе никто, забудь. Мы - не способны, а он - не захочет.

- Ну, спасибо, - сказал Вадим медленно. - Утешил товарища. Спасибо тебе, родной мой и дорогой...

Роберт не стал дальше разговаривать. Он повернулся к Вадиму спиной и выдвинул (с грохотом) овощной ящик. Выбрал четыре картофелины покрупнее, бросил их (с грохотом) в мойку. Потянулся за ножом. На душе было погано, словно он сделал какую-то ненужную и совсем бесполезную пакость. Хотя на самом-то деле давно уже надо было ему сказать все, как оно есть. Правду. Горько-соленую. Правда вообще - штука малоаппетитная, а иногда и вовсе несъедобная... Вот пусть он и переваривает эту свою горько-соленую, несъедобную. Тут уж ничего не поделаешь - ему теперь все равно с этим жить...

И тут он вдруг обнаружил, что за спиной у него сделалось как-то необычайно тихо. Словно там никого больше не было. Словно Вадим (совершенно бесшумно) встал вдруг и ушел. Исчез. Испарился. Он быстро поглядел через плечо. Вадим сидел в прежней позе (ладошки под задницей), только голову втянул в плечи и нахохлился как больной воробей. Глаза у него были широко открыты, но, похоже, он ничего перед собою не видел.

- Эй, - тихонько позвал его Роберт.

- Эге ж... - так же тихонько откликнулся Вадим.

- Ты чего это?

- А что? - выражение Вадимова лица отнюдь не переменилось. Он разговаривал словно во сне.

- Тебе плохо, что ли?

- Нет, - сказал Вадим. - Мне хорошо. - Он вдруг улыбнулся, и это выглядело странно и даже страшновато, словно улыбнулся неживой предмет. Рожа исчезла! - объявил он вдруг.

- Какая рожа?

- Красная, - сказал Вадим, по-прежнему словно во сне. - Генеральская. С усами.

Роберт схватил ближайший чистый стакан, быстро плеснул туда минералки и сунул Вадиму под нос. Тот отшатнулся.

- Перестань! - сказал он возмущенно, высвободил из-под себя руку и с досадой отстранил стакан покрасневшей ладошкой. - Со мной все нормально. Ты не понимаешь: рожа исчезла. Полгода она передо мной маячила, как приклеенная, днем и ночью, а сейчас я поглядел - а ее нет!

- А что есть? - спросил Роберт на всякий случай.

- Ничего нет. Пусто... - он вдруг отобрал у Роберта стакан и жадно выхлебал его до дна. - Ф-фу, даже в пот ударило. Надо же...

Он хотел еще что-то добавить и даже рот уже раскрыл, но говорить не стал, а вместо этого резко повернул голову - ухом вперед - к двери в коридор, и тогда Роберт тоже услышал приближающиеся оттуда тяжелые шаги и шаркающие щелчки шлепанцев по паркету. Как мой Кот-Федор, подумал он. Надо будет записать в донесение: "Он может двигаться бесшумно, как сквозняк, а иногда шумит и топает, словно горожанин в лесу..." Кот-Федор. Тот тоже умеет, при желании, изобразить лошадь: топ-топ-топ-топ...

Сэнсей появился в дверях, благостный, домашний, в пижаме.

- А, - сказал он, улыбаясь. - Вадим Данилыч! Лично! Рад вас приветствовать у наших пенатов. Обедать будете?

Вадим поднялся, но сделал это как-то странно, с паузой - словно сначала подниматься не хотел вовсе, а потом раздумал и, так уж и быть, поднялся. И говорить ничего не стал в ответ на приветствие, только поклонился... И не поклонился даже - кивнул коротко, как кивают при случайной встрече нежелательному знакомцу. Сэнсей сказал: