Последний алхимик - Мэрфи Уоррен - Страница 43

Чиун даже в самолете не сел рядом с Римо, а нашел себе место в хвостовом салоне. Римо помахал подвеской перед глазами Консуэло.

— Ну, и как вам хроники Мастеров Синанджу?

— По-моему, это какая-то чушь. Я о них никогда не слышала.

— Как по-вашему, может проклятие быть заключено в каком-нибудь символе?

Он потер большим пальцем изображение аптечной колбы и меча.

Консуэло помотала головой.

— Вот и я того же мнения, — сказал Римо. Самолет набирал высоту, и он вдруг ощутил некоторый дискомфорт. Он оглянулся на Чиуна. Сохраняя невозмутимость, тот отвернулся.

— Когда мы ехали с вами в лифте — там, в Рио, — у вас, по-моему, даже уши не закладывало, — сказала Консуэло.

— Да? — рассеянно бросил Римо. — Я не помню.

На него вдруг навалилась усталость, хотя вроде рановато. Может быть, сказались душные джунгли или возбуждение, которое он пережил в небоскребе. А может, виноват самолет. Это было похоже на то ощущение, которое он нередко испытывал, когда только еще готовился влиться в ряды Синанджу, — из тех мимолетных рецидивов прежнего физического состояния, которые, подобно кошмарным снам, случались с ним всякий раз перед тем, как он делал очередной гигантский шаг на пути к лучезарному источнику неограниченных человеческих возможностей.

А может, все дело в еде. В самолете он съел что-то такое, к чему ни за что бы не притронулся раньше, — какое-то подобие сэндвича, конечно, чрезмерно жирного.

Притушили свет, и Консуэло вздремнула. Римо тоже. Когда самолет пролетал над Панамским каналом, Римо пробормотал:

— Оставь, папочка, — и длинные ногти медленно скользнули с золотой подвески.

Все это видел Франциско Браун. Не так уж много. Но многого и не требуется. С этим белым что-то произошло, и этого может оказаться достаточно, чтобы его убить. Если они все так же будут двигаться по отдельности, его шансы возрастают. Впрочем, других шансов все равно пока не предвидится. У него мелькнула мысль, не бросить ли все и не послать ли этого Харрисона Колдуэлла...

Итак, что он реально имеет на сегодняшний день? Серия метких ударов и выстрелов то тут, то там — за несколько тысяч долларов каждый, и так, пока где-нибудь его самого не настигнет пуля? Сколько киллеров погибло от рук своих работодателей потому, что тем не хотелось расставаться с деньгами! Но многие ли могут похвастать таким щедрым хозяином, каким оказался Харрисон Колдуэлл?

Даже если у него останется самый ничтожный шанс, Франциско Браун все равно не бросит свою работу у Харрисона Колдуэлла. Сейчас же у него, похоже, шанс вполне ощутимый. Его главное преимущество заключается в том, что он точно знает, куда они двинутся дальше. А шанс появился неожиданно, он увидел его своими глазами в аэропорту Рио. Он заметил какую-то рассеянность. Ему был знаком этот взгляд — взгляд человека, которого теперь не составит труда убить. Но в глазах этого человека он видел его впервые.

Спору нет, азиат спугнул его, когда встретился с ним взглядом в аэропорту. Но ничего. Когда старик останется один, с ним легче будет справиться.

Итак, Франциско летел в Америку, и в голове у него созрел план — последний, отчаянный план, который он приберегал на крайний случай и который по иронии судьбы теперь оказался самым реальным.

Зная, куда в конце концов приведут дороги его врагов, он по прибытии в Вашингтон явился к директору Агентства по контролю за атомной энергетикой.

Тот сразу набросился на него:

— Только не здесь! Что вы здесь делаете? Мистер Колдуэлл обещал мне, что вы никогда не переступите порог этого учреждения. Уходите немедленно!

Дородный директор проворно подбежал к двери кабинета и поспешил ее закрыть. Он не хотел, чтобы секретарша что-нибудь слышала. Звали директора Беннет Уилсон. Когда он говорил, в такт словам колыхалось его тучное тело. Темные Глаза глядели с мольбой.

— Колдуэлл уверял, что вы никогда здесь не появитесь. Вы не должны сюда приходить! Что бы вы ни делали, вы должны делать это вне стен агентства, чтобы мы вас знать не знали.

— И тем не менее я здесь, — сказал Браун. — И принес плохие новости. Скоро вас навестит начальница службы безопасности мак-киспортской станции. Не пройдет и двух дней, как она будет здесь.

— Но почему здесь? Ее место в Мак-Киспорте, — заволновался Беннет Уилсон.

— Похоже, она полагает, что кто-то вышел на одного из их диспетчеров. Она думает, что он брал взятки за то, что направлял грузовики с ураном по незапланированному адресу. И она рассчитывает, что когда найдет человека, который уговорил диспетчера отправлять груз в неизвестном направлении, то загадка будет решена.

— Это грязная ложь!

— Джеймс Брустер ей во всем сознался.

— Да в чем он может сознаться? Он ничего не знает. Он мелкая сошка, диспетчер, который оказался жадным до денег. Он понятия не имеет, кто за всем этим стоит!

— Ему не пришлось говорить, кто за этим стоит. Те, кто за вами гоняются, просто-напросто убирают всех, кто им мешает, и пойдут напролом, пока не достанут того, кто им нужен.

— А Колдуэлл знает, что вы здесь?

— Я здесь для того, чтобы взять на себя заботу о его врагах. На данный момент его враги — это и ваши враги. А ваши враги — это его враги.

Голос Брауна звучал ровно.

— Верно! Мы должны действовать заодно. Мы в одной связке. Прорвемся! Они нам ничего не смогут сделать. Мы обложимся должностными инструкциями. Мы станем проводить совещания. Мы досовещаемся с ними до смерти. Я уже тридцать лет работаю в государственном учреждении, и я знаю, как заморозить любое дело, даже без особых на то причин.

— Я сказал, они вас убьют. Они не собираются отстранять вас от должности.

— Это верно — они и не могут меня отстранить. У них нет на то полномочий.

— Но перебить вам хребет у них полномочий хватит! Или высосать у вас мозги из черепа. Они вас уничтожат, — сказал Браун. Интересно, подумал он, почему все государственные служащие такие бестолковые — работа у них что ли такая? У них в жизни только одна проблема — как бы какую бумажку не засунуть куда не надо.

Минуту Беннет Уилсон молчал. Этот Браун прав. Смерть — это похуже увольнения или служебного расследования. В таких случаях всегда есть возможность опротестовать решение. Однако ему что-то не приходилось слышать, чтобы опротестовывали смерть, хотя в Библии есть на это кое-какие намёки. Во всяком случае, инструкций на этот счет уж точно нет.