Остров Зомби - Мэрфи Уоррен - Страница 21

— По моим сведениям, у вас там мало людей, — сказал президент.

— Все вышло иначе, — попытался выкрутиться шеф ЦРУ. — Мы послали туда женщину — одного из наших «цветных» агентов. Там находится некто на фамилии Гонзалес. В результате все сработало как нельзя лучше. У входа во французский ресторан трупы чужих агентов складывают штабелями.

— Вы получили донесения от ваших людей?

— Еще нет.

— Где они теперь?

— Точно не скажу.

— Что они сделали за время пребывания в Бакье?

— Конкретно ответить не могу, — признался шеф ЦРУ полным отчаяния голосом.

— Значит, вы знаете не больше меня? — спросил в лоб президент.

— По правде сказать, сэр, я действительно затрудняюсь объяснить, почему Корасон возобновил с нами дипломатические отношения.

— Не тревожьтесь попусту. Я могу объяснить!

Отпустив главу ЦРУ, президент поднялся в свою спальню, где в ящике бюро его ждал красный телефон. Подняв трубку, он услышал знакомый голос доктора Харолда В.Смита:

— Слушаю вас, сэр.

— Примите мои поздравления. Бакья просит возобновить прерванные дипломатические отношения.

— Знаю, — сказал Смит. — Меня уже проинформировали.

Президент немного помолчал. Государственный секретарь и он сам узнали эту новость только пятнадцать минут назад. Когда же успел получить известия Смит? Неужели у него есть источники информации в Белом доме и Госдепартаменте? Однако президент не стал задавать лишних вопросов. Ему не хотелось знать слишком много о работе Смита.

— А вы-то знаете, как все это устроилось? — сухо спросил президент.

— За последние сорок восемь часов погибли сорок восемь иностранных агентов, — ответил Смит. — Полагаю, к этому приложили руку мои люди. А у ЦРУ на Бакье кто-нибудь есть?

— С большой неохотой, но они все же послали кого-то, — сказал президент.

— Мне сообщили, что один из их агентов — в тюрьме, — сообщил Смит.

— Так вытащите его оттуда. Но, главное, раздобудьте поскорее оружие Корасона.

— Агент ЦРУ — женщина, — поправил президента Смит.

— Ну, тогда вытащите ее. Но главное — аппарат. И еще, доктор, я хотел бы принести свои извинения за то, что хотел отозвать ваших людей. У них просто иная манера работать, и я к ней не привык.

— К ней никто не привык.

— Пусть они и дальше действуют в том же духе.

— Слушаюсь, сэр.

Так как правительство Бакьи устроило себе выходной, все три телефонные линии были свободны, и Смит беспрепятственно дозвонился до гостиничного номера Римо и Чиуна.

К телефону подошел Римо.

— Римо, говорит Смит. Как там обстоят?..

— Одну минуточку. Вы по делу?

— Естественно, по делу. Неужели я буду звонить в такую даль, чтобы просто почесать языком?

— Если по делу, передаю трубку тому, кто им занимается. Как вы, надеюсь, помните, я отошел от дел. — Римо крикнул в глубь комнаты: — Чиун, тебя Смит спрашивает!

— Я здесь нахожусь по приказу самого президента, — сказал Чиун. — С какой стати мне разговаривать со всякой мелкой сошкой?

Римо снова взял трубку.

— Он говорит, что его сюда послал президент, и он не понимает, к чему общаться с вами.

— Потому что я только что беседовал с президентом, — сказал Смит.

Римо вновь протянул трубку Чиуну.

— Он только что говорил с президентом.

Сидевший в позе лотоса Чиун легко, словно вспорхнув, поднялся на ноги.

— Сама по себе работенка неплохая, — сказал он, — только очень уж часто тревожат по пустякам.

— Придется пострадать. Настал твой час.

Взяв трубку, Чиун изобразил на лице широкую улыбку. Он подцепил эту улыбку в популярном женском журнале, где ее рекомендовали всем, кто хочет, разговаривая по телефону, «звучать» жизнерадостным и современным. Чиун не совсем понимал, что значит быть современным, но не сомневался, что жизнерадостным быть хорошо.

— Привет благородному императору Смиту. Низкий поклон ему от Мастера Синанджу. Да склонятся все перед силой и мудростью императора!..

— Хорошо, хорошо, — оборвал его Смит.

— Я еще не сказал самого главного, — продолжал Чиун. — Без этого нельзя продолжать. Все твари земные, птицы небесные и гады морские — да поклянутся все они господину в вечной верности.

— Чиун, скажите, что творится с Римо?

Чиун бросил взгляд на растянувшегося на постели Римо, прикидывая, не произошли ли с ним за последние несколько минут какие-нибудь важные изменения.

— Да ничего не творится, — пришел он к заключению. — Совсем ничего. Каким был, таким и остался. Ленивым, порочным, безответственным, ненадежным, лишенным чувства благодарности.

Признав себя в описании, Римо согласно махнул старику рукой.

— Трудное задание целиком переложил на меня, — продолжал Чиун. — Ему, конечно, обидно, что президент доверил мне такую важную миссию: заставить правительство Бакьи видеть в нашем правительстве лучшего друга.

— Вы неплохо поработали.

— Стараемся, — осторожно проговорил Чиун, не совсем понимая, о чем идет речь.

— Ясно, — сказал Смит. — Что вы уже успели сделать?

Глядя на Римо, Чиун выразительно покрутил у виска правым пальцем.

— Дали слегка почувствовать наше присутствие, — ответил Чиун. — Конечно, как слабый отблеск вашего величия, — быстро прибавил он. — Ведь настоящий император — вы.

— Однако самая ответственная часть задания еще не выполнена, — заметил Смит.

Чиун скорбно покачал головой. У всех императоров один и тот же недостаток: они никогда не удовлетворены полностью. Всегда им чего-нибудь не хватает.

— Мы готовы выполнить все ваши приказания, — бойко ответил Чиун.

— Это ты готов, — отозвался Римо. — Я с этим завязал.

— Что он там говорит? — спросил Смит.

— Да ничего. Ворчит что-то себе под нос. Разумно говорить еще не научился, вот и мелет языком — мешает нашей беседе.

— Ладно, — сказал Смит. — Ваш основной объект — по-прежнему оружие Корасона. Нужно захватить его раньше, чем это сделают другие.

— Пусть это вас не тревожит.

— В тюрьме томится американский агент.

— Хотите, чтобы мы его ликвидировали?

— Нет, нет. Это женщина. В тюрьму ее бросил Корасон. Ее надо освободить.

— Значит, убить этого негодяя? Чтобы неповадно было.

— Да не надо никого убивать! Просто освободите агента. Ее зовут Руби Гонзалес.

— И все?

— Да. Можете это сделать?

— Еще до захода солнца, — обещал Чиун.

— Спасибо.

— Это наш долг — нести с достоинством службу, император, — сказал на прощанье Чиун. А повесив трубку, признался Римо: — Не могу дождаться, когда мой президент решит наконец освободиться от Смита. Этот человек — маньяк.

— Твой президент? — переспросил Римо.

— У Дома Синанджу есть пословица: «Чей хлеб жую, того и песню пою». Да, мой президент.

— Чего Смиту от тебя надо?

— Да все этот аппарат. Похоже, все его хотят. Но, скажи честно, может ли в этой стране быть что-то стоящее, если у них даже номера приличного в гостинице нет?

— Однако ради этого аппарата тебя и послали сюда, — заметил Римо.

— А еще Смит хочет, чтобы я кого-то освободил из тюрьмы.

— И как ты собираешься это сделать? — поинтересовался Римо.

— В этой стране ничего толком нельзя сделать. Нет чистых полотенец, из кранов не течет вода, еда мерзкая. Пойду к президенту, к этому, как там его, Кортизону, и прямо скажу, что мне нужно.

— И ты полагаешь, он тебя послушает? Кстати, его зовут Корасон.

— Еще как послушает.

— И когда ты отправляешься к нему?

— Задачу надо решать сразу же, как только она поставлена — лучшего времени не подобрать. Поэтому я иду прямо сейчас, — сказал Чиун.

— Я с тобой, — заявил Римо. — Давно не смеялся.

Чиун подошел к голому, без всяких занавесок окну и, к удивлению Римо, стал махать рукой, делая кому-то загадочные знаки. Потом, удовлетворенно кивнув, отвернулся от окна.

— Что это с тобой?

— В доме напротив у окна президент Корасон. Торчит там целый день. Я предупредил его о своем визите.